Мальстен выдохнул и осторожно убрал нити. Боль начала разгораться беспощадным пожаром в его теле, и он стиснул зубы, чтобы не выдать себя ни единым звуком.
Аэлин благодарно улыбнулась и прильнула к прутьям камеры отца.
— Папа! — воскликнула она. — Спасибо! Боги, ты даже не представляешь, как я счастлива это слышать!
Мальстен прикрыл глаза, стараясь выровнять дыхание. Он надеялся, что Аэлин будет говорить с отцом еще достаточно долго, чтобы дать расплате время утихнуть, однако она радостно повернулась к нему и кивнула в сторону лестницы.
— Идем! Нужно поговорить с Бэстифаром как можно скорее!
Не дожидаясь Мальстена, она поспешила прочь из подземелья.
— Гм… спасибо за понимание, Грэг. — Слова данталли прозвучали чуть суше, чем он хотел, но охотник не обратил на это внимания.
— Я делаю это ради дочери, — сказал он. — Не ради аркала, так и знай.
— Знаю, — ответил Мальстен и последовал за Аэлин.
Подниматься по лестнице было сущим мучением, но он попытался не отстать от охотницы, которая взлетела по ступеням почти бегом. Она обернулась уже в коридоре дворца, поняв, что ждать приходится слишком долго.
— Боги, я и не думала, что получится его убедить! Он всегда был так непреклонен в этом вопросе. А уж если говорить о Бэстифаре… — Аэлин осеклась на полуслове и нахмурилась, глядя на данталли. Лицо его было бледнее обычного, а на лбу блестели бисеринки пота. Аэлин качнула головой. — Мальстен?
— Мы еще не закончили дело. — Он попытался изобразить энтузиазм и натянул улыбку. — Нужно еще убедить Бэстифара, что Грэг на нашей стороне.
Голос звучал слишком сдавленно и отрывисто.
Проклятье! — отругал себя он, понимая, что от Аэлин это не ускользнет. Слишком часто она видела его во время расплаты и уже прекрасно умела ее различать.
— Мальстен, что ты сделал? — тихо спросила она, угрожающе сдвинув брови.
— Аэлин…
— Ты заставил его встать на нашу сторону? — Ее голос опустился до шепота.
По-другому было невозможно, — хотел сказать он, но понимал, что вряд ли этот аргумент покажется ей достойным. Больше всего на свете хотелось солгать, но он ненавидел лгать Аэлин. Только не ей.
— Мне меньше всего этого хотелось, — устало ответил Мальстен. — Я ненавижу неволить людей и делаю это только в случае крайней необходимости.
— И сейчас была крайняя необходимость? — Как ни странно, голос Аэлин не звучал осуждающе. Мальстен повернул голову в сторону, но она осторожно прикоснулась к его щеке и нашла его взгляд. — Я лишь хочу понять: неужели другого выхода действительно не было? Мне бы не удалось убедить его… без тебя?
Мальстен прерывисто вздохнул. Расплата начала чуть отступать.
— Ты уверена, что хочешь знать ответ?
— Иначе бы я не спрашивала.
— Нет, — качнул головой Мальстен. — Нет, тебе бы не удалось. Прости.
Аэлин помрачнела и тяжело вздохнула.
— Когда-нибудь ты возненавидишь меня за нити, — невесело усмехнулся Мальстен.
Аэлин передернула плечами.
— В этот раз — вряд ли, — криво ухмыльнулась она. — Я с каждым разом только больше понимаю, насколько ужасающей силой ты наделен. И, пожалуй, стоит благодарить богов за то, что ты не используешь ее при каждом удобном случае.
— Прости меня, — снова опустил голову Мальстен. — Клянусь, если бы был иной выход, я не стал бы этого делать. Я… не хотел, чтобы ты знала. Но я терпеть не могу тебе врать.
Аэлин нервно усмехнулась.
— В этом мне, пожалуй, повезло.
Мальстен все еще не решался на нее посмотреть, и она приблизилась к нему.
— Тебе… уже лучше? — спросила она. — Если я обниму, тебе не будет слишком больно?
В ответ он лишь обнял ее сам, возблагодарив богов за то, что наделили ее таким великодушием.
***
Бухта пустыни Альбьир, Малагория
Тридцатый день Зоммеля, год 1489 с.д.п.
Шесть сотен воинов Совета Восемнадцати смотрели вслед уходящим кораблям, недавно высадившим их в бухте, за которой начиналась жестокая и опасная пустыня Альбьир. Место, из которого мало кто выбирался живым. Им предстояла одна из самых трудных задач малагорской операции — миновать Край Миражей живыми и подойти к Грату со стороны, с которой Бэстифар шим Мала никак не мог ожидать нападения. Путь до столицы Обители Солнца должен был отнять около восьми дней, и трудно было представить, каково будет провести столько времени под палящим солнцем Альбьир, заставляющим напрочь забыть о холодной промозглой зиме материка.
И все же воины были полны решимости тронуться в путь под руководством великого палача Арреды и его верной устрашающей команды.
В последний день 1489 года, на пороге нового десятилетия малагорская операция вступила в свою активную фазу.
Глава 5. Край миражей
Сельбрун, Крон
Тридцатый день Зоммеля, год 1489 с.д.п.
Услышав имя того, кто просит об аудиенции, старший жрец Красного Культа Карл Бриггер пришел в искреннее изумление. Этого человека он никак не ожидал увидеть в головном отделении в разгар малагорской операции.
Дверь отворилась, и на пороге появился Киллиан Харт. С момента последней встречи он показался Бриггеру внешне крепче, чему, наверняка, способствовало время, проведенное в компании Бенедикта Колера. Когда молодой жрец приблизился, Бриггер невольно прищурился, рассматривая его глаза — необычайно желтые. Прежде старик ни у кого не видел такого цвета глаз и был уверен, что при первой встрече эта деталь бы от него не укрылась.
— Харт, — кивнул он, всем своим видом показывая, что ждет объяснений.
— Приветствую, жрец Бриггер, — холодно поздоровался Киллиан. Взгляд его желтых глаз прожигал старика насквозь, его так и тянуло спросить, что случилось.
— Признаться, не ожидал тебя здесь увидеть, — сказал, наконец, Бриггер. — Я думал, ты с Бенедиктом, Ренардом и Иммаром.
Киллиан кивнул.
— Я тоже полагал, что буду с ними. Но, видите ли, случилось множество непредвиденных обстоятельств, в свете которых жрец Колер решил, что я не готов к малагорской операции. Он решил оставить меня на материке.
Бриггер приподнял бровь.
— И ты послушался его? Я удивлен: слышал, ты по его наставлению даже тренировку пропустить отказался. С трудом верится, что ты мог так запросто согласиться пропустить малагорскую операцию.
Киллиан понимающе кивнул.
— И я сделал все, чтобы участвовать, жрец Бриггер, — сказал он. — Но Бенедикту удалось меня перехитрить и все равно оставить на материке.
— Как же?
— Уже на трапе корабля он ударил меня по затылку рукоятью меча. Я потерял сознание, а очнулся, когда угнаться за ними не было уже никакой возможности. — Киллиан отчеканил эти слова так, будто заучивал их с момента отплытия кораблей Бенедикта. В какой-то степени так и было: всю дорогу до Крона он продумывал, что скажет жрецу Бриггеру при встрече.
Старик недовольно цокнул языком и покачал головой.
— Ох, Бенедикт, — протянул он. — Его очень трудно… практически невозможно переубедить, если он вбил что-то себе в голову. Увы. Видимо, он по какой-то причине решил, что ты не подходишь, и я не могу ничего предпринять, так что если ты пришел за этим, Харт, то…
— Нет, — перебил Киллиан. — Я пришел не за этим. Не знаю, заметили ли вы, но я несколько изменился с момента нашей последней встречи.
Бриггер кивнул, стараясь не показать, как ему любопытно.
— Ты возмужал, — начал он.
— Я не об этом, — серьезно сказал Киллиан, пронзительно глядя на старика. — Если говорить честно, я не уверен, что меня теперь можно называть человеком.
Бриггер нахмурился, и Киллиан удивительно спокойно рассказал ему свою историю. Он упомянул и то, как болезнь после встречи со спарэгой разыгралась с новой силой, и то, как он еле дотянул до деревни некроманта, и то, как Ланкарт пытался ему помочь, но не мог, пока не испытал на нем концентрированное снадобье, сделанное из хаффрубов.
Бриггер слушал с интересом, изредка качая головой и явно с трудом удерживаясь от восклицания «какой ужас!».
