— Несколько сотен? — изумленно переспросил Фатдир.
Мальстен сдержанно пожал плечами.
— Возможно. Не берусь судить. Но предполагаю, что Бенедикт Колер идет сюда в составе этой группы. Это третья волна атаки — Красный Культ.
Бэстифар снова сжал руки в кулаки.
— Тем более нельзя ждать! — воскликнул он.
— Нет, стойте… — вновь взмолился Фатдир.
Мальстену стоило огромных трудов заставить себя вновь остановить друга, поймав его за локоть, хотя всем сердцем он желал только одного — последовать за ним.
— Бэс, нет. Ты не можешь. Этот акт агрессии начнет войну…
— Открой глаза, Мальстен! Вот она, война! Она уже началась!
Мальстен покачал головой.
— Ты прав лишь отчасти. Твоей стране уже наносят вред, но, как ни печально, эта группа — не основная сила Совета Восемнадцати. Если ты проявишь свою силу, Совет нападет одновременно на Оруф и Адес. Погибнут тысячи. Гораздо больше, чем гибнет сейчас…
Бэстифар скривился. Мальстен сочувственно сдвинул брови.
— Я лучше всех знаю, каково тебе, — внушительно произнес он, воскрешая в своей памяти то, как услышал про атаку на Хоттмар, — но пороть горячку нельзя. Да, ты вынужден отсиживаться и терпеть.
— Это не в моей природе, — прошипел Бэстифар.
— А провоцировать нападение на Оруф и Адес — не в твоем праве, — парировал Мальстен. Похоже, он задел аркала за живое, потому что свободная рука его резко поднялась. Мальстен знал это движение — Бэстифар обычно делал так, когда собирался применить свою силу.
— Я пойду. Не заставляй меня доказывать это силой, — со злостью произнес аркал. Мальстен не дрогнул и не отпустил его.
— Еще шаг, и я свяжу тебя нитями, Бэс. Во благо твоей страны. Ты сам хотел, чтобы я блюл ее интересны.
Фатдир молча наблюдал за этой перепалкой, не осмеливаясь вмешаться.
Бэстифар сощурился и недоверчиво покривился.
— Не посмеешь, — произнес он.
— Хочешь проверить? — спросил Мальстен. — Сделаешь шаг, и я свяжу тебя, хотя обещал больше никогда этого не делать.
Фатдир ждал от своевольного царя шага в тот же миг, но, как ни странно, аркал не двигался, буравя данталли глазами. Он словно боялся первым нарушать какую-то одному ему понятную договоренность, хотя сейчас, пользуясь давно взятым с Мальстена обещанием, мог свободно покинуть комнату — или хотя бы попытаться.
— Бэс, — тихо заговорил Мальстен, — ты царь этой страны. Ты за нее отвечаешь. И я представляю, как сильно ты хочешь защитить ее, убив всех и каждого, кто посмел посягнуть на нее. Я знаю, поверь мне. — Он кивнул, будто желал таким образом укрепить свои слова. — Но выступив против этих людей, ты поведешься на провокацию. И тогда от твоей страны не оставят камня на камне. Ты можешь справиться с ними эффективнее всего, но потом будет только хуже. Эффективный метод — не всегда самый верный.
Бэстифар шумно вдохнул и медленно выдохнул. Было видно, каких сил ему стоит вслушиваться в слова Мальстена.
— Что ты предлагаешь? — спросил он.
— Отправь кхалагари.
На этот раз возмутился Фатдир.
— Что?! — воскликнул он. — Кхалагари и дворцовые стражники — единственная защита, которая осталась у Грата. Мы не можем…
Одновременный резкий взгляд данталли и аркала заставил его замолчать.
— Я отдам приказ, — кивнул Бэстифар и вышел из комнаты. На этот раз Мальстен не стал его удерживать. В дверях аркал замер и кивнул Мальстену. — Кстати, постарайся обучить Дезмонда прорываться сквозь красное. Нам понадобится как можно больше данталли, которые это умеют.
После этого Бэстифар пропал из виду.
Оставшись наедине с данталли, Фатдир набрался смелости.
— Как вы могли это предложить? — спросил он. — Оставить Грат без защиты — это…
— Наименьшее из зол, — перебил его Мальстен. — К тому же, у столицы есть защита. Я и Бэстифар. За нас будут сражаться Аэлин и ее отец. Кара и дворцовая стража.
Фатдир поморщился.
— При всем уважении к вашим способностям, если на город нападут, это просто мизер…
— Все же лучше, чем ничего, — покачал головой Мальстен. — Малагорию рвут войной на несколько фронтов, Фатдир. Положение патовое. Я не знаю ни одной страны, которая выстояла бы в таких обстоятельствах. Дадут боги, Малагория будет первой.
Этими словами он решил прервать разговор и также скоропостижно, как до этого Бэстифар, покинул комнату.
Фатдир почувствовал, как руки его задрожали, и обессиленно опустился на стул, боясь, что иначе попросту лишится чувств.
***
Грат, Малагория
Шестой день Гуэра, год 1490 с.д.п.
Дезмонд скрипнул зубами, в который раз проглотив рвущуюся наружу фразу «это невозможно». Трудно было говорить это Мальстену, который при нем не раз и не два прорывался сквозь красное. В его исполнении это даже не выглядело как прорыв — он делал это насколько легко, словно между ним и людьми в красном не существовало никаких преград. Однако Дезмонд искренне не мог понять, как ему это удавалось.
Мальстен был терпелив. Он раз за разом объяснял своему нерадивому ученику одно и то же, ожидая, что у него получится. Казалось, он до последнего не терял веру в успех этого сомнительного мероприятия.
— Закрой глаза, — спокойно сказал Мальстен. Дезмонд послушно закрыл глаза, сжимая челюсти от раздражения. — Сосредоточься.
Сосредоточься, — передразнил про себя Дезмонд. — Я даже толком не понимаю, о чем он говорит! Как сосредотачиваться, если мысли разбегаются во все стороны, и эти циркачи кажутся даже не отдельными красными пятнами, а одним большим размытым пятном?!
Он попытался одернуть себя, понимая, что злость ничем не поможет.
— У нас есть все возможности увидеть людей в красном, если мы не будем терять концентрацию зрения. Да, глаза приходится напрягать, но рано или поздно ты привыкнешь.
Дезмонд вновь почувствовал вспышку злости.
Привыкну? — возмутился он. — Проклятье, а если мне не сдалось привыкать? Если мне не хочется, чтобы у меня еще больше, чем сейчас, уставали глаза, а расплата потом была совершенно жуткой? Да-да, все ради грядущей войны. Но что, если я — да простят меня боги — вообще не хочу сражаться?
Дезмонд прикусил губу. Он понимал, что боги-то его, возможно, и простят. Не простит Бэстифар, и это куда страшнее. Дезмонд выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и открыл глаза. Ничего не изменилось — скучающие на арене артисты так и остались для него размытыми пятнами.
— Ничего не происходит, — протянул Дезмонд почти устало. — Я по-прежнему не могу их рассмотреть.
— Само собой это не произойдет, — хмыкнул Мальстен. — Я ведь говорю, ты должен сосредоточиться, напрячь зрение. Поначалу это трудно, но потом…
Дезмонд закатил глаза.
— Знаю, знаю, если не буду жаждать трудностей, вы с Бэстифаром сочтете меня ничтожным куском дерьма, — буркнул он.
Мальстен приподнял бровь.
— Где я просил тебя жаждать трудностей? — спросил он. — Я говорил сосредоточиться.
— Ну да, как же! — фыркнул Дезмонд, сложив руки на груди.
— Трудности будут, но они нужны не ради трудностей. Они даже не то чтобы нужны, они просто, — Мальстен пожал плечами, — неизбежны. Нельзя научиться чему-то, не затратив на это никаких сил. — Видя, как Дезмонд постепенно вскипает от злости, Мальстен передернул плечами и изучающе склонил голову. — У тебя бы получилось, если бы вместо того, чтобы злиться, ты попробовал прорваться сквозь красное, — снисходительно произнес он. Дезмонд ожег его взглядом, и Мальстен усмехнулся. — Я даже толком не могу понять, за что ты так злишься и на кого.
Ты издеваешься?! — воскликнул про себя Дезмонд, хотя вслух не произнес ни слова. — На тебя — за то, что у тебя, мать твою, все получается!
Словно ведомый волей Криппа, Мальстен решил подлить масло в огонь:
— Я, вообще-то, удивлен, что ты до сих пор не приспособился, — сказал он. — Ты живешь в Малагории уже не первый год. Оглянись вокруг: здесь столько красного, что волей-неволей приходится напрягать зрение, чтобы не чувствовать себя здесь слепцом.
