Прежде чем она успела задать вопрос, Мальстен небрежно повел ладонью в сторону и сказал:
— Кстати об этом.
Изменения были совершенно незаметными, особенно, если не знать, на что смотреть. Ладонь Мальстена будто стала чуть свободнее, из нее ушло звенящее напряжение, которое скрывалось там до этого. Переменилось и лицо: оно перестало казаться таким потусторонним, серо-голубые глаза вновь стали походить на человеческие, в уголке губ показался слабый намек на улыбку. Он уже собирался вдохнуть, чтобы что-то сказать, и вдруг по лицу пробежала тень. Глаза будто запали, кожа начала стремительно бледнеть, а тело оседать на пол. Из груди вырвался сдавленный стон, перешедший в отрывистый крик, когда колени ударились о пол.
— Мальстен! — Ахнув, Аэлин попыталась поддержать его, но не успела среагировать вовремя. Одновременно она пожалела, что так и не убедила его вовремя добраться до кровати, однако теперь было поздно: очевидно, что в своем состоянии он несколько шагов до кровати сделать не сможет. Как могла, Аэлин попыталась помочь ему лечь. — Осторожнее, — шептала она, — вот так. Скоро пройдет, держись…
Глаза Мальстена были полны настоящего ужаса. Очевидно, такой боли ему еще не приходилось испытывать, и он не рассчитывал на нее, словно понадеялся, что в этот раз эффекта от разрушительной силы аркала не наступит.
Расплата превращала кровь в жидкий огонь, разрывающий вены и артерии, разрушающий кости и оставляющий всего одну мысль: «сбежать от этого — куда угодно». Соприкосновение тела с полом только усиливало боль каждый раз, когда огненная дуга заставляла позвоночник выгибаться, а каждую мышцу звенеть от раскаленного напряжения.
— Нет… — тихо простонал Мальстен, понимая, что волна схлынула лишь затем, чтобы потом накатить вновь.
Бэс! — малодушно звало сознание, которому с каждым мигом было все сложнее не поддаваться. В голове стучала мысль, приводящая в ужас: «я сам сотворил это с собой… теперь расплата будет только такой», и от этого хотелось расплакаться, словно слезы могли хоть как-то помочь.
— Мальстен, — Аэлин наклонилась к нему. Голос ее дрожал от бессильной злобы и сочувствия. — Мальстен, слушай меня. Ты можешь от нее избавиться без помощи Бэстифара. Ты слышишь?
Данталли ощутил волну дрожи, пришедшую на смену боли. Аэлин осторожно взяла его за руку.
— Ты уже делал это, отдавал лишнюю энергию, и расплаты не было. — Она заговорила тише, словно боялась, что стены их услышат. — Красная нить. Сделай это сейчас.
Лицо Мальстена исказилось отчаянием и усталостью.
— Я должен… кому-то отдать… — Он поморщился, пережидая приступ боли, — лишнюю энергию…
Аэлин с готовностью кивнула.
— Отдай мне.
— Нет! — С дальнейшими возражениями Мальстену пришлось подождать, стискивая зубы от боли и с трудом заглушая тяжелый стон. — Ты помнишь… что стало с… Филиппом, — тяжело дыша, произнес он. — Мы не знаем… как это бывает…
— Филипп был мертвецом, — нервно хмыкнула она. — Я жива, и я выдержу.
Слишком соблазнительно, чтобы отказаться.
Слишком опасно, чтобы попробовать.
На то, чтобы собраться с силами и ответить, ушло всего мгновение.
— Нет… — слабо произнес он.
— Мальстен, я…
— Мы не знаем, как это работает, — повторил Мальстен, с трудом переводя дыхание. — Я ни за что… не стану тобой рисковать… уходи, прошу тебя.
Аэлин поморщилась, его слова ударили ее, как пощечина. Она не знала, почему он просил ее уйти, но сегодня это было особенно неприятно слышать. Тем временем расплата пустила по его телу еще одну раскаленную волну, и Мальстен не сдержал тяжелый стон. Взгляд его вдруг сделался совсем потерянным и будто безразличным, устремившись в потолок. Аэлин испуганно ахнула и встряхнула его за плечи, понимая, что делает только больнее.
— Мальстен! Мальстен, нет, оставайся со мной, слышишь? Ты должен быть здесь! Не ускользай!
Взгляд прояснился и исказился мукой. Мальстен прикрыл глаза, тяжело задышав. Лоб покрылся испариной, все тело била мелкая дрожь.
— Скоро пройдет, — осторожно произнесла Аэлин. — Я обещаю…
Погладив его по волосам, она взмолилась всем богам, чтобы они перестали мучить его.
***
Дезмонд стоял за дверью у покоев Мальстена, вслушиваясь в доносящиеся оттуда слова. Оба его сердца бешено стучались о ребра.
Что она сказала? — переспрашивал он. — Что от расплаты можно избавиться без помощи Бэстифара? Но как это возможно? Получается, Мальстен умеет даже это? Каким образом?
Дезмонд чуть не сошел с ума от смеси зависти и воодушевления. Он знал, что должен был во что бы то ни стало выяснить этот секрет у Мальстена Ормонта.
Шаги по коридору прервали его мысли. Он прекрасно различал эту походку даже на слух, поэтому тут же повернулся и даже в почтении поклонился.
— Бэстифар, — поздоровался он. Царь для него был, как всегда, неразличим в своей красной рубахе, коих у него, казалось, были тысячи.
— Дезмонд, — Аркал кивнул. — Как прошла тренировка?
Дезмонд поджал губы и потупился.
— Я… сумел рассмотреть нескольких артистов, но взять их под контроль пока не получилось, — туманно ответил он. Услышав разочарование во вздохе Бэстифара, он поспешил добавить: — Но я буду еще пробовать.
— Конечно, будешь, — снисходительно кивнул Бэстифар. — А здесь ты, позволь узнать, что делаешь?
Дезмонд пожал плечами.
— Тренировку пришлось прервать. Кажется, Мальстену… плохо…
— Он там один?
— Нет, с Аэлин.
Бэстифар вздохнул и сжал руку в кулак.
— Если так, боюсь, она и меня выставит, стоит мне показаться. — Он решительно посмотрел на Дезмонда. — Нам обоим не стоит подслушивать под дверью, не находишь?
Дезмонд осторожно кивнул и поспешил ретироваться от двери Мальстена. Бэстифар простоял около нее еще несколько мгновений. Услышав болезненный стон, не отдавая себе отчета, прижал руку к резной двери и прикрыл глаза, борясь с желанием облегчить муки расплаты — этот бешеный зов пригнал его сюда из другого крыла дворца. Он не давал покоя, ни на минуту не смолкал.
Но если уж Мальстен борется с этим силой воли, должен и я, — услышал Бэстифар голос в своей голове, и удивился. Прежде ему удавалось заглушать этот голос, он никогда не звучал так явно. А самое странное, что Бэстифару было нечего ему противопоставить.
Прикрыв глаза и на пару мгновений прижавшись лбом к двери, Бэстифар оттолкнулся от нее и стремительно побрел прочь, сжимая руки в кулаки от досады.
***
Аэлин оставила Мальстена в комнате, когда расплата пошла на убыль. Теперь, когда опасности не было, можно было не бояться, что боль утянет его на теневую сторону мира. Вернуться Аэлин решила лишь через несколько часов.
— Как ты? — спросила она, выходя на балкон его покоев. Она уже знала, что застанет его там в тяжелых размышлениях.
— В порядке, — кивнул он, не поворачиваясь и продолжая смотреть на Грат.
Аэлин приблизилась и взяла его за руку.
— Я боялась, что ты ускользнешь, — прошептала она. — Знаю, Ланкарт объяснил, что через какое-то время ты вернулся бы, но…
— Но сейчас это недопустимо, — перебил Мальстен. — Знаю.
Несколько мгновений он молчал, закрыв глаза. Вид у него был мрачный и усталый, хотя расплата и не оставила на нем следов.
— Теперь это всегда будет… так, — тихо произнес он.
Аэлин поджала губы.
— Ты знал, на что шел, когда соглашался дать Бэстифару дополнительный источник силы, — напомнила она. — Прости, но сейчас я не могу сказать, что не ты в ответе за то, чем стала твоя расплата.
Мальстен кивнул.
— Я знаю, — ответил он. — Я должен научиться с ней справляться. К этому можно привыкнуть… со временем.
Аэлин поежилась, представив себе, через какие муки ему придется пройти, чтобы научиться переносить стоически такую страшную боль, но свои замечания про красную нить решила придержать. Мальстен — каким бы покладистым ни казался — был тем еще упрямцем. Если он решил, что красная нить опасна, переубедить его так просто не получится. А чем больше начнешь давить, тем меньшего эффекта добьешься. Аэлин знала, что от убеждения толку не будет.
