Подходящая лопата оказалась всего одна, и Мальстен взял ее. Он бегом вернулся к могиле и молча присоединился к Теодору, заставляя марионетку работать без перерыва вместе с собой. Однако чуть менее, чем через час, продолжая рыть руками землю, аггрефьер вдруг запрокинул голову, и из его груди вырвался жуткий оглушительный звук, удержать который были не в силах даже нити.
Мальстен уже слышал этот крик прежде, но никогда не присутствовал при этом так близко. Он невольно выронил лопату и зажал руками уши, с трудом сумев не упустить нити, державшие тело аггрефьера. Звук раздавался сразу в нескольких регистрах, будто кричала одновременно целая толпа. Этот вопль проникал в самую душу, словно отрывая от нее кусок и пропитывая остальную часть могильным холодом.
Поминальный крик аггрефьера мог означать лишь одно — жизнь только что покинула тело Аэлин Дэвери.
— Всё… — произнес Теодор, чьи руки продолжали рыть землю. — Смирись, Мальстен. Воля Рорх свершилась.
Данталли не слушал.
Если уж ты привык быть азартным и играть по-крупному, умей рисковать, — вспомнились ему вновь слова Сезара. Похоже, теперь он понимал, о чем шла речь. Нити продолжали держать марионетку, заставляя ее работать закоченевшими руками в холодной земле. Мальстен лишь ускорил темп.
— Подожди, Аэлин! Еще совсем немного!
— Зачем? — спросил Теодор. — Она мертва, Мальстен. Вернуть ее невозможно.
Кончик лопаты вдруг уткнулся в нечто твердое. Мальстен потянул за нити, заставив Теодора помочь ему поднять крышку гроба.
Черты лица Аэлин были узнаваемы, но Мальстена поразил ее образ. Как и Дезмонд, она перекрасила волосы в черный цвет, а одета была, как малагорская беженка. Это несомненно была она. И она не дышала. Перепачканное землей лицо казалось умиротворенным, глаза были закрыты. Кисти рук были рассажены в кровь: она до последнего пыталась бороться за свою жизнь.
— Аэлин! — воскликнул Мальстен, вытаскивая тело на землю. Ведомый нитями Теодор Гласс помогал ему.
— Она должна была умереть, так было нужно, — упорствовал аггрефьер.
Положив тело Аэлин на землю, Мальстен посмотрел на него. На губах появилась нехорошая улыбка.
— Ты кое-чего не знаешь о данталли.
Руки аггрефьера острыми когтями впились в собственное горло, разрывая плоть до крови.
***
Дезмонд притаился в подлеске, осторожно наблюдая за происходящим.
Что он делает?
Этот вопрос Дезмонд задавал себе, пока следил за странными действиями Мальстена. Посреди процесса плененный аггрефьер издал свой поминальный плач, и, воистину, это был самый жуткий звук из всех, что Дезмонд слышал за свою жизнь. Он закрыл уши и не сразу понял, что тоже кричит от ужаса. Наконец, вопль смолк.
Дезмонд проследил за тем, как тело Аэлин — явно мертвое — достают из могилы и перемещают на землю. Аггрефьер все это время был связан нитями Мальстена. Дезмонд недоумевал, как мог этот безумный данталли вообще решиться применить нити после того, что случилось с ним в гратском дворце. Но, похоже, перспектива пережить страшные муки его не пугала.
Но что он будет делать с телом? — недоумевал Дезмонд.
Внезапно ведомый нитями аггрефьер вонзил когти себе в горло. По спине Дезмонда побежал холодок. Чего таким образом пытался добиться Мальстен? Мести? Или хотел снова ускользнуть от расплаты, чтобы быть вместе с умершей возлюбленной?
Ответ не заставил себя ждать, и Дезмонд мог поклясться, что ожидал всего, кроме этого. Нити, теряя контакт с мертвой марионеткой, оборвались. Дезмонд ждал, что Мальстен тоже потеряет сознание или хотя бы закричит от боли, но вместо этого из его ладони вырвалась нить.
Она была красной.
Никогда прежде Дезмонд Нодден не видел такого. Эта нить — необычайно толстая — каким-то образом связалась с мертвой Аэлин Дэвери, что само по себе было невозможно. Но как мог Мальстен пользоваться нитями сейчас, когда его должна была настигнуть расплата? И почему она… не наступала?
Мальстен, слушай меня. Ты можешь от нее избавиться без помощи Бэстифара. Ты слышишь? — вспомнились Дезмонду слова Аэлин, которые он подслушал, стоя под дверью. Он тогда не расслышал, каким именно образом охотница считала такой вариант возможным, но сейчас наблюдал это воочию: расплаты не было. Работа с нитью продолжалась, хотя марионетка не двигалась. А Мальстен что-то говорил ей, будто умоляя о чем-то.
Что он, бесы его забери, делает?
***
Одно из сердец Мальстена замерло, мир перед глазами таял. В фокусе внимания оставалась только Аэлин и протянутая к ней красная нить. Нить, через которую Мальстен Ормонт нарушал все законы богов Арреды. Нить, через которую жизненная сила, отнятая у аггрефьера за время контроля, перетекала в не успевшее остыть тело Аэлин Дэвери. Если следовать теории Ланкарта, это должно было заставить ее сердце снова биться.
— Пожалуйста, — полушепотом просил Мальстен. — Аэлин, пожалуйста, очнись! Ты не могла уйти далеко. Не могла…
Он знал, что начнет отдавать ей даже собственную жизненную силу, если потребуется. Он готов был отдать все до капли и не страшился смерти, если такова будет цена.
Тело Аэлин вдруг резко дернулось, глаза распахнулись. Женщина сделала судорожный громкий вдох и тут же села на земле, закашлявшись. Красная нить, протянутая к ней из руки данталли, начала таять и быстро растворилась в воздухе.
— Аэлин! — воскликнул Мальстен.
Несколько мгновений она откашливалась и пыталась продышаться. Затем подняла на данталли слезящийся взгляд и недоверчиво прищурилась.
— Мальстен?
— Да, — прерывисто выдохнув, кивнул он, не скрывая своего облегчения. — Это я, Айли. Ты жива.
— Я… жива? Но я помню, как… Я была… — Аэлин задрожала, мысли ее все еще путались. Мальстен обнял ее и прижал к себе.
— Все позади. Слышишь? Все закончилось. Ты жива. Жива! Боги… боги, Аэлин, прости меня! Я ведь… я чуть не…
Аэлин рассеянно огляделась вокруг. Взгляд ее замер на мертвом аггрефьере. На миг в глазах ее полыхнула ярость, а следом они снова увлажнились от слез. Аэлин скривилась, словно от боли, закрыла рассаженными руками лицо и зарыдала в голос. Мальстен обнял ее крепче, все еще не веря, что этот рискованный отчаянный способ сработал.
— Все хорошо. Все хорошо, — повторял он. — С тобой все будет хорошо.
Из подлеска послышался шорох, и вскоре в поле зрения показался Дезмонд. Он стоял с округленными глазами и очень прямой спиной, таращась на Мальстена, как на неизвестного жуткого монстра.
— Ты ее… воскресил? — тихо произнес Дезмонд.
Услышав это, Аэлин вдруг затихла и перестала плакать. Она отстранилась от Мальстена и настороженными раскрасневшимися глазами посмотрела на Дезмонда.
— Она же была мертва! Я видел!
— Дезмонд… — начал Мальстен, но понял, что слушать его не станут.
— И расплата! Она тебя не настигла! — Он указал пальцем на анкордского кукловода, словно только что поверил во все россказни Бенедикта Колера и боги весть, во что еще. — Что ты за монстр такой?! Что за запретную магию ты применил?! Это она, верно? Некромантия? В этом твой секрет?
Мальстен недоуменно изогнул бровь.
Аэлин попыталась взять себя в руки и обратилась к нему:
— Нет, Дезмонд, все не так…
— Замолчи, богомерзкая тварь!
Мальстен поднялся и сделал к нему шаг, намереваясь дать затрещину за такое обращение. Аэлин заставила себя подняться на ноги и дрожащей рукой удержала его за локоть.
— Не надо, — тихо сказала она. — Оставь его.
— Запретная магия… — Дезмонд попятился, озираясь по сторонам так, будто ждал новых кукол данталли-некроманта, которые могли вот-вот выползти из-под каждого куста. — Ты чудовище!
Мальстен устало вздохнул.
— Ты суеверный дурак, Дезмонд, — покачал головой он. — Я передал ей энергию жизни, а не энергию смерти. Аэлин не марионетка некроманта, она живой человек.
Дезмонд недоверчиво покачал головой. Глаза его все еще были полны ужаса.
— Будь ты проклят богами и людьми, Мальстен Ормонт… — дрожащим голосом произнес он.
