Только сейчас я понимаю, что он говорит со мной. Вопреки моему убеждению, я не молча слушала его свидание. Не будем упоминать, что это длится уже почти полчаса. Мой смех застревает в горле. Я слегка наклоняю голову вправо, пытаясь придумать, что сказать. Невежливо шпионить, и мне неловко, что меня поймали. Однако мужчина не кажется сердитым на меня, а скорее… любопытным?
— Ты ведь знаешь, что подслушивать чужие разговоры невежливо?
Он проводит пальцами по своим взъерошенным темно-каштановым волосам.
Я могу сказать, что он высокий, по тому, как согнуты его колени, а ноги балансируют на металлической опоре, когда он сидит на барном стуле. Для меня это идеальный рост, а мой рост едва достигает 160 сантиметров. Его мышцы идеально заполняют черную рубашку, рукава закатаны до локтей, демонстрируя четкие вены, бегущие вверх по рукам. Черные джинсы с дырками на коленях придают ему непринужденный вид.
Он выглядит как человек, последним решением которого было бы учиться в Кембридже, но в то же время он странно подходит этому месту. И по какой-то причине я не сомневаюсь, что он студент. Мой разум блуждает по всем возможностям его специальности, и только когда он проводит пальцами по моей обнаженной ноге от колена до края кожаной юбки, я вспоминаю, что он задал мне не один, а два вопроса.
— Не слишком ли она наивна для тебя? — Моя бровь приподнимается.
Мужчина пожимает плечами.
— Она достаточно забавна, — говорит он. — Если только у тебя нет встречного предложения?
Я фыркаю от его слов и смеюсь. Моя голова слегка покачивается, и я делаю глоток своего напитка.
— Извини, но у меня, возможно, более высокие стандарты, чем у твоей спутницы. Я бы не поверила во все то, что ты только что рассказывал ей в течение получаса.
— Возможно, именно поэтому наше свидание было бы именно тем, что мне нужно.
Надо признать, он убедительный и стойкий. Но я знаю лучше. Такие мужчины — это беда, написанная заглавными буквами, с мигающими красными лампочками, загорающимися каждый раз, когда они улыбаются тебе. Определенно, это не те люди, с которыми мне стоит сближаться или даже находиться рядом дольше, чем это совершенно необходимо.
Этот мужчина, как бы его ни звали, плохие новости.
Его улыбка не исчезает при моем отказе, и я могу поставить все свои деньги на то, что он относится к этому как к вызову.
— Я Ксавьер, — говорит он, протягивая руку, в его глазах заиграл кокетливый блеск. Оценив его выражение лица, я принимаю его жест.
— Приятно, — говорю я ему вместо того, чтобы назвать свое имя, как предписывает правило. Зачем ему это нужно? Я не собираюсь искать его позже.
Моя подруга, Офелия, подходит к бару и заказывает еще одну порцию коктейлей для стола. Она бросает на меня знающий взгляд, но не вступает со мной в разговор. Я поворачиваю голову от Ксавьера к ней, шепча ей на ухо, что я вернусь в свою квартиру. Она кивает, вероятно, думая, что я собираюсь забрать Ксавьера с собой.
Не повезло.
Я уже достаточно выпила для одного дня, и мне нужно выспаться.
Я беру пальто со спинки стула и спрыгиваю вниз.
— Разве ты не собираешься хотя бы сказать мне, как люди называют тебя, милая? — спрашивает Ксавьер, даже не заботясь о том, что девушка, которую он развлекал до этого, только что вернулась с сердечками в глазах. Бедная девушка, скорее всего, уже была влюблена в него до сегодняшнего вечера. Это просто видно.
— Не вижу причин для этого.
Как по команде, мой брат появляется из воздуха прямо рядом со мной. Я совсем забыла, что он говорил о том, что тоже собирается пойти куда-нибудь.
— Уилл, наконец-то. Я думал, ты никогда не придешь, — говорит Ксавьер, заставая меня врасплох. Они знают друг друга? Они друзья? Потому что если так, то мой план никогда больше не видеться с ним, возможно, только что испарился.
— Я вздремнул и не поставил будильник, — говорит ему Уилл, зевая, а затем смотрит на меня. — Вижу, ты познакомился с моей сестрой.
И тут мой план быть инкогнито рушится.
— Твою сестру? — Ксавьер хмурится. Он переводит взгляд с моего брата на меня, а затем кивает. — Теперь я вижу сходство.
— Да, хорошо. Было приятно пообщаться. Я иду домой.
Я надеваю пальто и без лишних слов направляюсь к выходу. Возможно, после сегодняшнего вечера он узнает мое имя, но флиртовать со мной больше не будет. Все знают, что это своего рода правило — не заводить отношения с бывшей девушкой друга или членом семьи.
Я и не подозревала, что Ксавьер Блейк станет важной причиной пробуждения моей души и беспокойства в моей жизни, чего я никогда не хотела, но получила, как будто это всегда было написано на звездах. Мой парень. Родственная душа, созданная из токсичности, тьмы… и убийства.
ГЛАВА 2
Тея
Два года спустя
Непопулярное мнение гласит, что я ненавижу выходные. И я с этим категорически согласна.
Блядь. Этого, наверное, недостаточно. Я презираю, ненавижу и абсолютно хочу спрыгнуть с крыши, крича небесам, что пятница, суббота и воскресенье могут идти к черту и сосать мой метафорический член.
Я смотрю в окно едущей машины, и перед моими глазами расплываются деревья. Рядом со мной сидит мой брат Уилл. Он всего на год старше, но ведет себя так высокомерно и всемогуще, что можно подумать, будто он выше всех. Мы только что пересекли границу Эссекса, возвращаясь из Дедхэма, где мы оба выросли. Это всегда был наш дом, хотя он вызывает разные переживания и воспоминания. Ни одно из них мы не разделяем. Годы, проведенные там, создали для меня кошмарную жизнь, которую я хочу оставить позади. Глаза Уилла всегда сияют от восторга, когда он видит свою старую комнату и все, что находится в большом поместье, в котором мы жили. Мои же всегда наполнены слезами, которые я вытираю, делая вид, что это просто обычный день.
Может быть, я преувеличиваю. Тусклое воспоминание о моем детстве только усиливается, чем больше времени проходит. Поэтому иногда я склонна думать о нем хуже, чем оно было на самом деле. Но одно я знаю точно — это не то, о чем я вспоминаю с нежностью.
Я пыталась — это, честно говоря, должно быть девизом моей жизни. Будь то школа, общественная жизнь или отношения с семьей, я старалась изо всех сил. Но этого никогда не было достаточно, когда в дело вступала яркая личность моего брата. Все, чего бы я ни добивалась, он делал лучше, быстрее или получал отличные результаты. Я занимала второе место во всем, к чему бы я ни прикоснулась. Поэтому очевидно, что я никогда не была достаточной для моей семьи — особенно для моей матери. Родители не должны выбирать любимчиков, хотя она, я думаю, так и не поняла этого.
Уилл был всеобщим любимчиком. По большей части он и сейчас такой. С годами я научилась просто смириться с этим и не грузить его своей неуверенностью. Это не его вина, и он никогда не понимал, что это так. Или лучше сказать — степень моего дискомфорта. И он всегда был моим самым большим сторонником, никогда не был моим врагом.
Сейчас мои детские воспоминания оживают только тогда, когда мы приезжаем в Дедхэм, а это каждые вторые выходные, Пасха, Рождество и, что вызывает у меня мурашки по коже, летние каникулы.
Я поступила в Кембридж два года назад, изучая право — Уилл поступил на год раньше. С того дня мы живем в квартире на территории кампуса, которую снимаем. Наши дни состоят из одиннадцати часов лекций в неделю и трех часов супервизий (прим. занятия, основанные на обмене идеями, мнениями и обсуждением определенных проблем). Раз или два в неделю мы встречаемся с друзьями в пабе или идем на ужин. Остальную часть жизни мы посвящаем библиотеке, где делаем вид, что учимся, но с каждым разом все больше умираем, переступая порог. Так что если кто-то скажет мне, что изучать право легко, я лично позабочусь о том, чтобы воспользоваться отцовским свидетельством на огнестрельное оружие. Не то чтобы он им пользовался — это была просто прихоть много лет назад, когда он решил поохотиться.
