… Покончив с обедом, капрал вдруг нахмурил лицо, повел плечами, словно у него затекла спина. После этого он прислонился спиной к лежащему рядом корявому бревну и три-четыре раза потерся об него. Может, спина засечалась от того, что француз давно не мылся, или же его начали кусать очнувшиеся ото сна вши или гниды. Он попытался вспомнить, когда в последний раз мылся по-человечески… Эх, в какой дали остались европейские бани с обжигающими парными! Доведется ли тебе когда-нибудь еще попариться в настоящей баньке, господин капрал?! Или же так и сгинешь в чужой горячей земле вместе со своими вшами-гнидами и грязью?..
“Шах отдал приказ набрать из племени гаджаров из Ирака Ирака, Азербайджана, Ирана, Хорасана, а также из других жителей этих стран 25 тысяч наемников, 10 тысяч верховых на конях и ослах, 2 тысячи ремесленников и купцов»
АГЕХИ.
* * *
14 июня 1860 года, размахивая флагами с золотым изображением грозного льва, иранские войска пересекли реку Теджен в окрестностях Сарахса.
Сидевший на разнаряженном белом коне принц Хамза Мирза Хишмет Довле выглядел хмурым. Тем не менее он едва заметно улыбнулся и обратился к соседнему всаднику:
— Господин Блоквил, вы запомните сегодняшний день…
— И я тоже как раз об этом думал, господин, — Блоквил кивнул головой, словно соглашаясь со словами принца. — Сегодня четырнадцатое июня тысяча восемьсот шестидесятого года!
— Это по вашему календарю так. По нашим же подсчетам получается тысяча двести семьдесят седьмой год. Но это не имеет значения. В любом случае, вы становитесь первым европейцем, ступившим на эту землю. Не так ли?
Блоквил натянул поводья лошади, вознамерившейся опередить принца.
— Я не могу утверждать, что стану первым европейцем, господин. Но вполне возможно, что я стану первым французом.
Хамза Мирза больше ничего не сказал. Зато Блоквил, посчитавший себя первым французом, побывавшим на этой земле, продолжил свои внутренние размышления. И хотя он никогда специально не интересовался коренными причинами войны, которая вот-вот вспыхнет на туркменской земле, тем не менее ему о многом было известно. За без малого месяц, прошедший с того дня, когда тяжелое войско выдвинулось из Якутгала, что в предместье Мешхеда, только ленивый не говорил о Мервском походе (Историки дают самые противоречивые сведения о численности иранского войска, напавшего на Мерв. Однако, по нашему мнению, наиболее приближенными к истине могут быть сведения нукера гаджара Сейита Мухаммеда Али аль-Хусейна, участвовавшего в походе от начала до конца и ведшего летопись событий. В своем дневнике “Мервская война” он пишет: “Из священного города Мешхеда прибыл один из приближенных шаха Шикабол Мулк и провел поголовный пересчет воинов и снаряжения. Он насчитал 21 тысячу наемников и 33 пушки”). Все говорили об отношении Хорасана, да и всего Ирана к туркменской земле. И хотя Блоквил не вступал в открытые споры о данной политике с хорасанскими старейшинами, возглавившими захватническое войско, от своей оценки событий не воздерживался. Поскольку он был представителем совершенно другой стороны, он желал высказываться обеим сторонам об их правильных и неправильных действиях. Коварство Ирана, проявяленное накануне Мервского похода, он считал политической трусостью. Генерал-губернатор Хорасана вместе с Солтан Муратом Мирзой от имени Иранского правительства приглашают в Мешхед восемьдесят уважаемых туркменских старейшин якобы на совещание, а затем попавшихся в ловушку стариков бросают в темницу. Конечно, эти действия нельзя было назвать политической хитростью, это было проявлением самой настоящей трусости. Иранская сторона полагала, что заключив старейшин в тюрьму накануне Мервского похода, она обезглавит туркмен. Противнику казалось, что, лишив население поддержки мудрых старейшин, его будет легче поставить на колени.
Основной причиной нападения Ирана на туркмен были разбойные налеты последних на соседние земли. Блоквил считал это оправдание спором двух равноправных сторон. Иран ссылался на то, что туркмены, главным образом текинцы, совершали набеги на соверные окрестности Хорасана. Эта причина была небеспочвенной. Туркмены разбойничали и грабили села Хорасана. Но и иранцы, в том числе и хорасанцы, точно так же, как и туркмены, то и дело нападали на Сарахс, Мерв, Ахал, разграбляли села. Как бы там ни было, но за иранской политикой скрывалась какая-то более важная цель. Скорее всего, персы под предлогом разбойничьих набегов намеревались окончательно поработить примургабских туркмен, либо вынудить их бежать в Балх, Хиву, Бухару, с тем чтобы окончательно завладеть землями Мерва, которые они считали своими историческими владениями.
Если же взглянуть на проблему глубже, то все эти налеты были всего лишь зацепкой для начала глобального государственного похода. Насреддину шаху не давала покоя утрата до 1860 года семнадцати городов на Кавказе, ранее наховшихся в подданстве Ирана, огромных территорий в Герате, Афганистане, Белуджистане. Он готов был на что угодно, лишь бы вернуть уплывшие из его рук богатства. Понимая, что на Кавказе или Востоке он может встретить достойный отпор, шах решил добиться своей цели более простым способом — завоеванием слабого и безродного Мерва. Если удастся взять Мерв, то сломить сопротивление Геоктепе, Ахала будет гораздо проще. Вот такие далеко идущие планы строил властитель Ирана. Такая политика была понятна Жоржу Блоквилу. Он знал, что на земли, которые намеревается отвоевать Иран, претендуют и самые могучие государства эпохи Россия и Англия.
Несмотря на то, что за время их выхода из Мешхеда иранцы на каждом шагу неустанно повторяли об этом, Блоквил не верил, что на туркменской земле обойдется без кровопролития. Будучи военным человеком, он понимал, что иранцы отправились в пески не на прогулку, таща за собой огромное войско и тридцать три пушки. И поэтому Блоквил боялся, что нынешний поход может лично для него закончиться трагически. И хотя он не знал точно, с какой стороны ему ждать опасности, тяжелые предчувствия не давали ему покоя. На этой земле он был совершенно чужим человеком. И даже в сравнении с персами капрал был очень далек от этой земли. А потому предполагал, что опасность, которая может таиться за каждым кустом, за каждым холмом, в первую очередь подстережет не иранцев, а его, француза.
Осуществление того, что пока еще неизвестно, во многом зависело от случая. Но и то, что Блоквил оказался на этой земле, тоже было случайным. Приехав из Парижа в Тегеран, он намеревался устроиться на работу. Но поскольку все желаемые им места в военном ведомстве были заняты, он решил вернуться в Париж. И уже перед самым его отъездом из Тегерана, в один из последних дней марта 1860 года, иранский шах Насреддин через своего посланника передал ему неожиданное сообщение. Блоквилу рекомендовалось вместе с войском, собравшимся в поход в туркменский край, отправиться в Мерв.
Блоквил очень много читал и знал о древнем Мерве, Бухаре, Хиве, Самарканде. Он и прежде мечтал своими глазами увидеть Восток. И потому он без тени сомнения принял приглашение Самарканде. Он и прежде мечтал своими глазами увидеть Восток. И потому он без тени сомнения в тот же день принял приглашение Насреддина.
Иранскому руководству нужны были образованные люди вроде Блоквила. Отправившись вместе с военными, он должен был выполнить особое поручение Насреддина, выполнить работу, которая самим иранцам была не по плечу. Французский капрал должен был нанести на карту нужные места Мервской земли, оросительную систему, схему расположения водоемов, в случае необходимости, он должен был сфотографировать их.
С такой просьбой от имени шаха Насреддина к Блоквилу обратились только потому, что он, разбираясь в топографии, прихватил с собою из Парижа все принадлежности, необходимые для составления карт земель и стран, у него был также и фотоаппарат.
Помимо этого основного задания, Жорж Блоквил должен был исполнять еще и обязанности пресс-секретаря при военной экспедиции. Он должен был доносить до Европы походные новости. Это была самая подходящая для образованного офицера работа. Это во-первых. А во-вторых, если о действиях гаджарского войска будут сообщать не сами иранцы, а посторонний европеец, то даже ложь должна была выглядеть правдиво.
Приняв предложение шаха, Блоквил проявил себя европейцем, не забывающем о мерах предосторожности. — Даете ли вы гарантию, что сумеете вызволить меня, в случае, если я попаду в плен к туркменам?
Посланник шаха, направленный для выяснения условий отправки в Мерв, скривил губы.
— Вас называли очень умным человеком, господин…
— Я не спрашиваю вашего мнения о моих умственных способностях. Если необходимо повторить мой вопрос, я готов.
