LLS
LPI
могли оказаться для руководства холдинга важнее, чем отопление жилой части. – Липа, неужели ты не можешь найти ресурсы для нормального отопления? – Обсуждение данных ресурсов находится вне твоих компетенций, Александр. – А если завтра пол офиса простынет? – Во всех занятых квартирах поддерживается достаточная для комфорта температура – двадцать три градуса. – Проверь датчики. Считай с моего чипа, в конце концов. Александр смотрел на черную полоску дорожки, скрываемую деревьями и лавочками. Смотрел на рябь дождя под лампами фонарных столбов. Смотрел в темную даль, где сливаясь с небом, поднимался вымученный попытками активистов его восстановить, корявый и плешивый лес. Он ждал звонка, который на протяжении четырех лет раздавался в этот день и час – неизменно. Но когда на периферии зрения появился вызывающий абонент, а в ухе раздался сигнал, живой проект все равно вздрогнул от неожиданности. – Здравствуй, Саша! – старик выглядел уставшим, но бодрился. – Здравствуйте, Федор Иванович! – живой проект улыбнулся и присел в кресло. – Поздравляю тебя с Днем рожденья, мой мальчик! Надеюсь, у тебя все по-прежнему хорошо! – Спасибо, Федор Иванович. Все по-прежнему, – подтвердил Александр негромко, и незаметная пауза вкралась перед следующим словом, – хорошо... – Скажи мне, Саша, не положено ли тебе отпуска в этом году? Прежде чем ответить, Александр попытался понять, что могло сдавить горло его создателя в момент произнесения этого вопроса. – Вряд ли, Федор Иванович, – ответил он мягко, – ни в этом году, ни в прошлом, ни в каком-либо будущем, полагаю. – Да-да, конечно, – подтвердил старик в замешательстве, – я знаю. Но не мог бы ты оказать мне небольшую услугу? – Все, что в моих силах. – Не мог бы ты... – Федор Иванович закашлялся, – не мог бы ты попросить отпуск и приехать сюда, на станцию? Я имею в виду лично, физически. Скосив взгляд на черный браслет наручных часов, Александр не торопился с ответом. Его создатель знал о правах живых проектов не хуже, чем любой живой проект. Он знал о том, какими средствами к существованию обладает Александр, какой частью своей жизни может распоряжаться самостоятельно, да и то, пока эта часть никому не нужна. И если он был необходим ученому там, на станции в натуральном виде, намного правильнее было обеспечить поездку самостоятельно, от лица Арктики-1. Шансы, что руководство удовлетворит личную просьбу живого проекта, критически стремились к нулю. Старик не мог это не понимать. И все же он просил. Это значило одно из двух: либо Федор Иванович знает что-то, чего не знает Александр, либо ему настолько важно увидеть свой провальный живой проект, что любые сомнения теряли всякое значение перед необходимостью это сделать. – Я попытаюсь, – обещал Александр. – Благодарю, мой мальчик! Надеюсь в скором времени обнять тебя. До встречи! – До свидания, Федор Иванович. В замешательстве поднявшись к окну, Александр распахнул его и, прикрыв глаза и откинув голову, сделал глубокий вдох. Тот озноб, что заставлял его минутами ранее зябко потирать плечи, растворился так же, как могла бы эта промозглая ночь раствориться в снегах Арктики. Ладони и виски его горели. – Александр, температура восстановится до нормы завтра в шесть, когда охранные модули разблокируют доступ к складу, и я смогу заменить датчик, – пообещала Липа. – Но пока твой датчик в комнате сломан, по моему ты не можешь ориентироваться? – Вношу корректировки в протоколы. Температура восстановится в течение часа. – Спасибо. Можешь не благодарить... – Рада быть полезной, Александр! Молодой человек встрепенулся, услышав за спиной чей-то зов, и резко обернулся. – Саша! Я опоздала? Одиночество подтолкнуло тебя сделать выбор в пользу Липы вместо живой женщины? В проеме двери, замерев с двумя бокалами и бутылкой шампанского, стояла Рита Иванова – экономист из сектора через один от того, в котором сидел он сам. Глаза ее были расширены, под ярким макияжем проступала перламутровая бледность. “Модификация или напыление?” – подумал он, когда Рита впервые пришла в офис в таком виде, а однажды вечером увидел ее без инфооформления и понял, что эта ее перламутровость – всего лишь визуальный сервис. Ее вопрос был, вроде, шуткой, но лицо оставалось серьезным. – Что случилось? – тряхнул головой хозяин, рассматривая гостью. – Я пять минут звонила и еще столько же пыталась докричаться до тебя! – ее глухой голос даже во взвинченном состоянии не мог быть громким. – Что ты хотела? Рита выдохнула, успокаиваясь и пытаясь вернуть себе прежнее настроение. – У тебя жутко холодно! – усмехнулась она, заходя. – Я даже не знала, что эти окна открываются! Александр не без любопытства наблюдал за гостьей. Рита Иванова работала в
LPI
около пяти лет, получив схожее образование. В головной офис она была переведена пару лет назад, но, безусловно, знала, кем является Александр. Несмотря на это, девушка стояла сейчас в трех метрах от него в невесомом красном платьишке и с выпивкой. Когда молчание затянулось, Рита обежала взглядом единственную комнату и направилась к столику в углу, противоположном кровати. Поставила бутылку и бокалы. – Так ты закроешь это чертово окно? – спросила без раздражения, скорее игриво. – Да, конечно, – Александр выполнил просьбу, – что ты хотела? – Поздравить с Днем рожденья и выпить за твое здоровье, – пожала гостья плечами так, будто это было само собой разумеющимся. – Зачем тебе это? Александр сел в кресло по другую сторону прикроватной тумбочки и выдержал взгляд коллеги, посмотревшей на него, как на непонятливого ребенка. – Откроешь? – Никогда не делал этого прежде. – Все бывает в первый раз, – засмеялась Рита. Александр медленно повел подбородком, подтверждая свой отказ. – Ну же! – засмеялась Рита неуверенно, – Саша, будь мужчиной! Неужели я должна сама мучиться с этой чертовой крышкой? Когда его губы вытянулись в линию, плохо напоминающую улыбку, Рита предпочла отвернуться, но услышав вопрос, все же обернулась. – Это ты от лица человечества и корпорации признаешь, что живой проект все же может считаться мужчиной? Рита открыла рот, начиная подозревать, что зря сюда явилась. И все же покинуть негостеприимную квартирку сейчас было бы слишком унизительным. – От своего лица – да, определенно, – ответила она как можно более миролюбиво. – Но если я оставлю эту пробку на растерзание более опытного человека, то есть тебя, то мужчиной я считаться перестану? – Ты издеваешься?! – возмутилась она. – Зачем ты все принимаешь так серьезно? Зачем все усложнять? Александр не ответил. Рита отвернулась к столу. Живой проект с минуту наблюдал ее фигуру, колдующую над бутылкой шампанского. Тонкая ткань платья мало что скрывала, и потому отводить взгляд не было никакого желания. Когда послышался хлопок, Рита натянуто засмеялась и разлила шампанское по бокалам. В комнате по-прежнему было очень холодно, женщина чуть ли не постукивала зубами в такт бешено колотящегося сердца, а кожу покрыли мурашки. Сжав ледяными ладонями ножки бокалов и развернувшись, Рита поняла, что живой проект все время наблюдал за ней. Глубоко вздохнув, она успокоилась, но пройдя пару шагов, замерла: рядом с креслом, занятым хозяином комнаты, сесть было некуда. Усмехнувшись, она всунула в его ладонь бокал и скользнула на колени. – Как же тут холодно, – засмеялась напряженно, внимательно наблюдая за Александром. Именно такой реакции от своего появления она ожидала изначально. Именно такого взгляда хотела добиться, но несколько раньше. – Знал бы ты, сколько я отвалила за эту бутылку! Виноградники были явно не в приоритете во время долгой зимы, до сих пор на полках одна синтетика. Ты же наверняка еще не пробовал настоящего вина?! Я проштудировала права живых проектов, – торопливо продолжала она, – вам не запрещается... Александр сфокусировал взгляд на ее лице и чуть качнул бокалом, будто только ощутив его в ладони. – Да, – улыбнулась Рита, – с Днем рожденья, Сашенька! За твое здоровье! – она приподняла бокал с ароматным, постреливающим крохотными пузырьками напитком. Прежде чем ответить, Александр глубоко вздохнул. – Это в порядке вещей: пить за здоровье подрывающие это здоровье напитки? – Что? Он широко улыбнулся, обнажив ряд идеальных белых зубов. Эта улыбка показалась Рите неуместной и слишком открытой. Пытаясь не обращать на нее внимания, она потянулась вперед, чтобы чокнуться. Раздался псевдо-звон посудного пластика и женщина отпила. После этого остановила выжидающий взгляд на лице Александра. Он перестал улыбаться, глядя на бокал в своей руке. Рита не находила и тени тех переживаний, что охватили его минутами раньше. На лице живого проекта застыла грусть, близкая к муке, но будто не переходящая черту: балансирующая на грани принятия самой себя – чистая грусть. Рита ожидала всех возможных, по ее мнению, реакций на свой приход и невысказанное, но очевидное предложение. То, что она увидела, покоробило ее, если не сказать большего – обвинило. Смутившись, девушка поставила бокал на тумбочку и повернулась к коллеге. – Саша, я... – она нахмурилась и тряхнула головой, Александр поднял к ней взгляд, – я не хотела подшутить над тобой или... ничего такого, – она и сама не понимала, что заставляет ее оправдываться, – я хотела... быть с тобой в этот день... хотела сделать тебе хорошо. Хотела... Он неожиданно рассмеялся, громко и тем более обидно. Ее подбородок задрожал, черты лица мимолетно искривились. Рита сжала челюсти и положила холодную ладошку на его щеку. – Ты ненавидишь нас, – прошептала без тени вопроса в голосе. Он не ответил. Через минуту, стараясь быть как можно тише, незаметнее, пытаясь раствориться в воздухе, Рита покинула его квартирку. Александр сидел еще пару минут, дыша полной грудью, крепко закрыв глаза и сжав зубы. Потом, все еще держа бокал шампанского, прошел в ванную комнату. Замерев напротив зеркала, он какое-то время смотрел на свое отражение. Потом, чокнувшись с зеркалом, прошептал: – С Днем рожденья... за твое здоровье... И вылил шампанское в раковину. 3 Утро восьмого сентября встретило Александра тяжелыми тучами, но без дождя. Кроме него по утрам вокруг комплекса
