– Оставь Лужу, мы им займемся сами, – сказал Ганнибал. – Пришьем ему, ко всему прочему, покушение на убийство.
– Аминь, – сказала Джу.
И, словно эхом, отозвалось многоголосое: «Ха, ха! Ха, ха!» Печальный крик раздавался из кустов, из рощ деревьев омбу – словно реквием по крохотному тельцу Лужи, скорчившемуся между листьями.
Глава восьмая
Зенкалийцы празднуют победу
Кинги возлежал в своем необъятном гамаке, дрыгая ногой и недовольно хмурясь. Возле владыки сидели Ганнибал и Питер с залепленным пластырем лицом. Все трое тянули большими стаканами дьявольское зелье под названием «Оскорбление Величества», но, даже несмотря на это, ни один не выглядел счастливым.
– Поймите меня правильно, Питер, – сказал Кинги, делая очередной глоток, – не думайте, что я не испытываю по отношению к вам и Одри чувство благодарности за то, что удалось спасти долину и вывести на чистую воду этого мошенника Лужу. Если бы на Зенкали существовали должность вице-канцлера и орден Подвязки, вы получили бы и то и другое, и я еще посетовал бы, что награда слишком мала. Впрочем, я найду способ отблагодарить вас, но в свое время. Нам удалось обезвредить Лужу, но это не решило проблему с долиной. Ко мне по-прежнему являются сэр Осберт и сэр Ланселот с диаметрально противоположными предложениями, каждое из которых по-своему ценно. Поэтому я и позвал вас с Ганнибалом – сегодня в одиннадцать часов они оба прибудут сюда для обсуждения вопроса.
– Ну, что же, – сказал Ганнибал.
– Это единственный путь, мой дорогой. Пусть оба выскажут свое мнение, поглядев в глаза друг другу. Вдруг до чего-нибудь и договоримся.
– По-моему, Кинги прав, – сказал Питер, с трудом открывая рот после наложения швов. – Если все аргументы будут исчерпаны, расскажем сэру Осберту все про Лужу.
– Прекрасная мысль, – сказал Кинги, светлея лицом. – Об этом я как-то не подумал. Кстати, вы разыскали Друма?
– Какое там! По-прежнему шляется где-то по лесам. Я оставил ему записку, – сказал Питер.
– Ну не поразительно ли? – раздраженно воскликнул Ганнибал. – То надоедал хуже горькой редьки, путался у всех под ногами, а когда позарез нужен – как сквозь землю провалился.
Ненадолго воцарилась тишина.
Кинги допил стакан и выкарабкался из гамака.
– Я вижу, сюда идет мой слуга Малами – представим, что это сама Немезида! Пошли, джентльмены.
В просторной столовой с противоположных концов огромного стола восседали сэр Осберт и сэр Ланселот, демонстрируя свое безразличие друг к другу, словно два кота на каменной ограде сада. Оба встали и холодно поклонились королю, когда тот, источая притворное радушие, вошел в комнату.
– Мой дорогой сэр Ланселот, мой дорогой сэр Осберт, простите, что запоздал, – выпалил король, блестя зубами. – Все дела, государственные заботы! Но мы ведь не для этого здесь собрались. Не желаете ли прохладительных напитков? Сегодня такой жаркий день! Тут у меня почти все, что душе угодно… Прекрасно, вам, сэр Осберт, виски с содовой, а вам, сэр Ланселот? Джин с тоником – отлично… Ганнибал, Питер, вот вам целый кувшин напитка из кокосового молока, который вы так любите… Ну, все устроились? Вот и замечательно!
Кинги сел и оглядел стол взором, пылающим, как вулкан, и яростным, как лавина.
– Итак, сэр Ланселот, вы получили мое письмо? Копию я, естественно, послал сэру Осберту. Теперь я был бы рад выслушать ваши мнения.
Кинги развалился в кресле, сделав серьезное, значительное лицо и переплетя большие смуглые пальцы. Сэр Осберт и сэр Ланселот смотрели на него так, будто видели в первый раз. На короткое время воцарилась тишина. Затем сэр Ланселот прокашлялся и пренебрежительно усмехнулся.
– Итак… если не возражаете, я начну первым, – предложил он. – Полагаю, мои взгляды помогут определить наши дальнейшие действия.
Сэр Осберт фыркнул так, что звук отразился эхом, но сэр Ланселот сделал вид, что не заметил.
– Ваше Величество, я досконально изучил ваше письмо. Позвольте с самого начала выразить свое понимание и сочувствие в связи с неординарностью и сложностью положения. Идея строительства аэродрома возникла до того, как была открыта Долина пересмешников, и я, будучи консерватором, полностью ее отрицаю, но решение, строить или не строить, должны принять зенкалийцы, и только зенкалийцы.
Он бросил взгляд на сэра Осберта, отпил глоток и продолжал:
– Позвольте разъяснить позицию организации, которую я представляю, и свою собственную. По всему миру вследствие человеческой деятельности истребление нево-зобновимых природных богатств идет с фантастической скоростью. Порою мы делаем это целенаправленно и сознательно, иногда – просто не отдавая себе в этом отчета, но всегда во имя прогресса. Мы сами, выражаясь фигурально, рубим сук, на котором сидим. Моя организация не является обструкционистской, как предполагает сэр Осберт. Мы просто призываем к осторожности. Мы глубоко озабочены жизнью животных и состоянием среды их обитания; кстати говоря, большинство людей упускают из виду тот факт, что в понятие «среда обитания» могут входить как тропические леса, так и трущобы Лондона. Оппоненты неизменно выдвигают возражение: мол, что значат для нас эти твари по сравнению с нашей чудесной техникой, покорением сил природы, способностью, как нас уверяют, вершить наши, собственные судьбы? Увы, нам нечем ответить на столь простой вопрос.
– Вот именно, – фыркнул сэр Осберт. – Нечем.
– По крайней мере, мы сознаемся в своем невежестве, сэр Осберт. Мы не пытаемся скрывать его, как это делаете вы.
Сэр Осберт покраснел.
– Вы говорите, что все ваши аргументы, все ваши обструкционистские действия базируются на невежестве? – прорычал он. – Так как же с вами человечество сможет идти по пути прогресса? Вы же только и делаете, что тащите всех назад.
– Все равно я стою на своем: коли нужно выбирать между строительством аэродрома и плотины или сохранением Долины пересмешников, мои симпатии решительно на стороне долины, – заявил сэр Ланселот, – потому что, помимо ее интереса с чисто биологической точки зрения, мы не знаем, какова может быть ее важность для жизни острова.
– Важность? – вскричал сэр Осберт. – Даже если и будет установлена важность этой долины для жизни острова, мы все равно не будем сидеть развесив уши и бить баклуши! Мой дорогой сэр, вы сошли с ума! Двадцатое столетие на дворе! В нем не может быть места экологическим излишествам…
Ему пришлось прервать свою речь, поскольку Ганнибал затрясся от смеха. Сэр Осберт ошалело посмотрел на него.
– Я прошу прощения, – с притворной учтивостью сказал Ганнибал, – но выражение «экологические излишества», по-моему, редкостный перл изящной словесности, равных которому я давно не слышал. Мне нравится! В нем звенит колокол прогресса!
– Точно так, – сухо сказал сэр Ланселот, – только боюсь, что эти, как их называет сэр Осберт, экологические роскошества… э-э… излишества касаются нас всех, будь то природозащитники или проектировщики прогресса.
– Я и не знал, что сказал что-то смешное, – буркнул сэр Осберт.
– Нет, нет, вовсе не смешное, – возразил сэр Ланселот. – Очень даже печальное.
Король чуть приблизил к спорщикам свое огромное тело.
– Я в принципе согласен с вами, сэр Ланселот, – сказал он. – Но позвольте, если возможно, перевести дискуссию на волнующую нас всех проблему. Что вы думаете по поводу того плана действий, который мы приняли? – спросил он, переводя взгляд с одного дуэлянта на другого.
– Считаю данный план абсурдным, – сказал сэр Осберт, – ибо он задерживает реализацию всей схемы на неопределенный срок. Позвольте прямо заявить от имени правительства Ее Величества, чьим представителем я являюсь, что оно не потерпит колебаний в вопросе, от которого зависит безопасность не только стран Содружества, но и самого Зенкали.
– Мне лестно, когда вы заявляете, что русские устремили свой алчный взор на такой Богом забытый остров, как Зенкали, – пробормотал король.
– Да не то что на Зенкали – на весь Индийский океан! – раздраженно сказал сэр Осберт. – Но похоже, мне так и не удастся втолковать вам, что из-за этих чертовых деревьев и дурацких птиц безопасность всего мира может оказаться под угрозой!
– Напоминаю еще раз, что птица-пересмешник является воплощением старинного божества фангуасов, – холодно заметил король. – Надеюсь, больше об этом напоминать не придется.
– Извините, – буркнул сэр Осберт.
– А вы что скажете, сэр Ланселот? – спросил король, переведя свой взгляд василиска с сокрушенного сэра Осберта на другого участника диспута.
– С моей точки зрения, трудность заключается в следующем. Даже если будет установлено, что пересмешники могут жить за пределами той небольшой экологической ниши, к которой они адаптировались, и даже если то же будет доказано в отношении деревьев омбу, мы сохраним их, так сказать, в вакууме. Моя же организация стремится к сохранению видов, по возможности, на местах. Так что у меня есть опасения, что мы будем против перемещения птиц и деревьев за пределы долины. Кроме всего прочего, стоимость этой операции повергнет вас в обморок, а я не могу дать совет, где искать на нее средства. В порядке компромисса я могу, вслед за вами, признать ее достоинства, но боюсь, моя организация будет принципиально против.
