Но сил вернуться обратно в тот вагон, чтобы извиниться и объясниться, у Веры не нашлось - так и ехала всю оставшуюся дорогу в самом хвосте электрички, продолжая разглядывать чужие светаки. Дырявых, как у мужика-убийцы, больше, к счастью, не было, но попался один с несветящимся пятном вокруг обширной тёмной впадины, однако совмещать с ним свой светак Вера побоялась: отключаться второй раз в той же электричке и уже с риском проехать собственную станцию - было бы явным перебором!
Однако на другие, менее опасные мерцающие тени, Вера пару раз всё-таки наехала своим светаком, но ничего особо интересного не увидела: мелькнули какие-то обычные житейские проблемы, да ещё больная, неразделённая любовь, вот уже несколько лет пожиравшая довольно симпатичную женщину средних лет.
* * *
Топая по дороге к дачному посёлку, Вера ожидала, что сильно расстроится, когда увидит заброшенный, после смерти дедушки и бабушкиного сумасшествия, участок и войдёт в дом, полный их вещей, но всё оказалось не так страшно. Грустно, конечно, что и говорить, но терпимо. То ли рана уже зарубцевалась и потеряла чувствительность, то ли всё это буйство зелени, пение птиц, басовитое гудение толстых шмелей и бесшумное, нежное трепетание бабочек... - природа, в общем, - отвлекало от мрачных мыслей, несло в себе силу и одновременно успокоение.
На ведущей к дому дорожке валялся мёртвый жук, которого, как лилипуты Гулливера, уже облепили муравьи. В малине, возле мышиной норы, затаился соседский кот, зыркнув на проходившую мимо Веру зелёными глазищами-пятаками. В небе, над ближним полем, выкрикивая "Кья-кья!" парила, раскинув крылья, хищная птица. Животные просто делали, что должны, им недосуг было себя жалеть, да они этого и не умели. Кто-то всё время умирал и рождался, питался сам и питал других - норма жизни, извечный круговорот, в котором личная Верина потеря уже не выглядела какой-то исключительной вещью вселенского масштаба и значения.
Не то чтобы она прямо вот так думала - нет, конечно! - скорее, это было ощущение, неопределённое, но несущее в себе облегчение. Сторож выскочил ей навстречу и широко улыбнулся, демонстрируя только половину положенных человеку зубов, светак его тихонько держался сзади, переливаясь спокойными, приглушёнными тонами и не вызывал никакого интереса. Старик крепко пожал Вере руку и чуть ли не поклонился, так что Вера сразу почувствовала себя настоящей хозяйкой имения, а потом затараторил о делах.
И дела эти заняли у неё почти весь день, хорошо сторож позвонил знакомым работягам, которые согласились за умеренную плату спилить берёзу и покосить бурьян. На светаки нанятых работников Вера даже не взглянула - видно, привыкла уже к своему новому зрению и перестала на всех подряд обращать внимание. Когда на участке загудели косилки и пилы, она ушла в дом, чтобы проверить старый гардероб.
Ничего я там не найду, думала она, входя в спальню, однако руку к дверце гардероба всё равно протянула с волнением. Светак переместился вперёд и налился глубоким фиолетовым цветом: так проявлялось предчувствие, что сон - всё-таки не просто сон. Замерев на месте, она глубоко вдохнула и резко распахнула дверцу: в гардеробе оказалось сухо и чисто, на нижней полке действительно лежала обувь, но никакая кровь из-под коробок не вытекала. Выдохнув, Вера присела и принялась разбирать нижнюю полку. Когда последняя коробка оказалась на полу, стала прекрасно видна задняя стенка - сплошной, во всю длину и высоту шкафа, кусок фанеры. Ни на одной из полок никакой отдельной деревянной дощечки, которую можно было бы повернуть вокруг оси, не существовало.
Вот тебе и вещий сон, вот тебе и фиолетовое предчувствие... Разочарованно хмыкнув, Вера села прямо на пол, мрачно уставившись на своего светака: ну? - но тот, в отличие от хозяйки, вовсе не думал сдаваться, наполз на коробки, по-прежнему переливаясь тёмно-фиолетовым.
"Серьёзно?!"
Она открыла одну из коробок: старые зимние сапоги - местами лысые, одна труха от меха осталась. На фига они тут хранятся - моль кормить?! Фу-у-у! Их срочно надо на помойку! Да вообще, всё, что тут хранится, нужно выкинуть, да и дело с концом!
На пол, одна за другой, полетели крышки: внутри, что любопытно, оказалась в точности такая же обувь, как и во сне, хотя до этого Вера не знала и не видела, какие именно ботиночные "сокровища" свезли сюда её бабушка с дедушкой. Когда осталась последняя коробка, исследовательница гардеробных недр усмехнулась: там должны были храниться - такие удивительно нужные на дачном участке! - обшарпанные белые туфли на высоченном каблуке. Кто и когда их носил? Может, бабушка или тётя Соня? У мамы, во всяком случае, Вера их точно не видела... Дёрнув плечами, она откинула крышку и - замерла, не веря собственным глазам: вместо потёртых лодочек на шпильке на дне лежала расписная "книга" из-под чёрного английского супер-пупер чая! В груди ёкнуло-ухнуло, как бывает, когда вдруг споткнёшься и чуть не упадёшь, чудом устояв на ногах. "Сейчас я снова проснусь!" - мелькнула мысль, когда Вера осторожно, словно боясь испачкаться в невидимой, но всё же существующей крови, вынимала жестянку. Но нет, "книга" оказалась реальной, и внутри неё обнаружился свёрток - туго скрученное чёрное платье, под которым лежала фотография.
Встряхнув так странно хранившийся наряд, Вера с изумлением обнаружила, что его плотная, похожая на шерстяную, ткань нисколько не помялась. Платье выглядело новым и отглаженным, словно всё время висело на вешалке в чехле для одежды, а не валялось засунутым в небольшую чайную коробку. Оно вроде казалось знакомым, но это мгновенно вылетело из головы, едва Вера взглянула на фотографию - там был дедушка. Мёртвый. Лежал, вроде бы покалеченный автомобилем, в крови, и нога под странным углом, однако при этом ещё и... - она поднесла снимок к самым глазам - ничего себе! Что это?.. Нож?!
Да, точно! Что за?.. - Вера растерялась.
Почему из горла дедушки торчит нож?!
Откуда он взялся?! Разве причиной смерти был не наезд?.. Но ведь все говорили, что его сбила машина, причём не только бабушка, были и другие свидетели трагедии! Вот она, та самая улица недалеко от дедушкиного дома - это место ей и показывали потом: мол, тут вот он переходил дорогу, когда вылетел чёрный внедорожник, марку машины называли, рассказывали, как его подбросило, и где он приземлился...
Вера всмотрелась в торчавший из горла нож, поворачивая фото так и эдак.
Фотожаба?! Но для чего? Кому такое могло понадобиться? К тому же сама Вера ведь дедушкиного тела на месте трагедии не видела, только потом, в гробу уже...
А до этого к ним приходила полиция, но Веру буквально силой выперли из дома, велев срочно ехать к тёте с дядей, а зачем, она сейчас сказать уже не могла. Какой-нибудь надуманный предлог, наверное, но разве будешь об этом задумываться, когда на тебя обрушивается такое жуткое горе...
Вера перевернула снимок - на задней стороне был нацарапан незнакомый номер московского городского телефона. Надо будет обязательно по нему позвонить, подумала Вера, вновь вернувшись к разглядыванию изображения. Нет, это не монтаж, иначе зачем его прятать! Фото, наверняка, настоящее... просто ей никогда об этом тоже не говорили! Но почему?.. И как это связано с наездом?! Она таращилась на снимок, силясь понять, что же это значит, и при чём тут чёрное платье - теперь-то Вера вспомнила! - бабушка надевала его на поминки, на девятый день после дедушкиной смерти.
