— Именно в те минуты, когда она ласкова, она и пугает меня более всего. Прости, дорогая Лили, но я не могу не сказать тебе об этом, не могу не открыть тебе своего сердца. Раньше я принимала ее скрытую неприязнь только на свой счет, думала, что я ей противна. Поэтому и стремилась оставить замок, как бы ни тяжело мне было расстаться с тобой. Теперь же я смотрю на все это иначе.
— Просто тебе чудятся всякие страхи, милая Мари. Уж очень у тебя пылкое воображение. Но иди, пожалуй, домой. Вон и три дуба, и мне кажется, Бруно уже ждет меня.
— Да, вон кто-то стоит, прислонившись к одному из дубов. Это он, я узнаю его. Не буду мешать тебе, Лили. Я возвращаюсь в замок. Но почему, моя дорогая, так болит за тебя душа? Почему так тяжело расставаться с тобой?
— Полно, милая Мари, с тобой это не в первый раз случается, — успокаивала Лили свою молочную сестру. — На тебя довольно часто находит такое настроение. Посуди сама, ну что со мной может случиться? Иди лучше домой и ни о чем плохом не думай. Мерси, что проводила меня до этого славного местечка…
Порывисто обняла она свою молочную сестру и долго не отпускала рук, будто защищая ее от кого-то. Словно у нее пытались отнять ненаглядную Лили. Слезы блестели в ее больших, прекрасных глазах.
Лили нежно поцеловала ее, смеясь над напрасной тревогой верной подруги. Мария сделала над собой усилие, последний раз поцеловала Лили и, круто повернувшись, нехотя направилась к замку.
Девушки расстались.
Мария шла обратно к замку, и, несмотря на заверения молочной сестры, на душе ее было тревожно. Неизъяснимая тоска душила ее, сердце ныло. Она не в силах была преодолеть безотчетный страх за Лили. Тягостные предчувствия томили душу. Она отдала бы сейчас все на свете ради того, чтобы остаться с Лили.
Лили, не помня себя от радости, быстро поднялась на пригорок.
Бруно поспешил ей навстречу, нежно взял ее за руки и дружески пожал их, с любовью глядя в прелестное, любимое лицо.
— Наконец-то я снова вижу тебя, моя милая Лили, — произнес он. — Ты такая же свежая и веселая, как и раньше, ничуть не изменилась.
— Зато ты переменился, Бруно! — с удивлением воскликнула девушка, жадно всматриваясь в красивое возмужавшее лицо молодого человека. — Я с трудом тебя узнала.
— Немудрено. Мы с тобой давненько не виделись, пока я путешествовал. Целых полгода, — смеясь, ответил Бруно.
— Был ли ты у своей матери в Вене?
— Был и там. И привез тебе сердечный привет от нее.
— Очень благодарна ей за память. Ах, Бруно, у тебя такая добрая мать!
— Она стала совсем старенькой и очень не хотела отпускать меня. Но прежде всего давай о деле.
— Ах, вот оно что! — перебила его Лили. И состроила комично-важную гримаску. — Если бы не дело, ты не пришел бы сюда, так? Ну-ка, пообещай мне сию же минуту, что будешь, как прежде, бывать в замке. Ты слышишь?
— Я понимаю тебя, Лили, но тем не менее бывать в замке все-таки не смогу. Разве что по какому-нибудь исключительному случаю. А вот ты должна отправиться со мной в одно место, где я совершенно свободно и с особенным удовольствием смогу видеться с тобой в любую минуту. Вот тебе известие, которое я хотел сообщить: мама очень скучает одна и просит тебя подольше погостить у нее.
— Ах, это было бы замечательно, и я бы с удовольствием приняла приглашение. Но маман…
— Думаешь, она не позволит? Но отчего же? Ведь моя мама — кузина твоей покойной матушки и на сегодня — твоя единственная близкая родственница.
— Все это так, милый Бруно, но я боюсь…
— Ну, как бы там ни было, Лили, ты не можешь больше оставаться в замке, — с беспокойством сказал Бруно.
Лили с улыбкой взглянула на кузена.
— Но почему?
Бруно с минуту колебался, раздумывая, стоит ли сообщать Лили то, что он услышал сегодня о ее мачехе, и решил пока умолчать об этом.
— Я боюсь за твое здоровье, за твое спокойствие, моя дорогая, — отвечал он совершенно серьезно. — Я на самом деле сильно о тебе беспокоюсь.
Лили пожала плечами.
— Вы все как будто сговорились. Твердите мне сегодня одно и то же. Ну, скажи на милость, что со мной может случиться?
— Сговорились? Кто с кем?
— Мария тоже все беспокоится за меня, все чего-то боится…
— Тем серьезней ты должна отнестись к моим словам, милая Лили. Твоя верная подруга Мария, должно быть, дальновиднее тебя. Ты же — наивная и доверчивая душа — всюду и во всем видишь одно хорошее. Предостережения твоей доброй и любящей сестры только подтверждают мои опасения.
— Пожалуй, вы и меня заразите своим вечным страхом и подозрительностью! — воскликнула Лили. — Но довольно! Оставь этот вздор, Бруно! Мне надоело слышать его. Нам и без того есть о чем поговорить, мы так давно с тобой не виделись.
— В таком случае выслушай меня, моя дорогая, и отнесись к моим словам с полным доверием, — заговорил Бруно таким проникновенным и страстным тоном, что сердечко молодой девушки сильно забилось. Вмиг она стала серьезной и, затаив дыхание, внимала словам кузена. — Я люблю тебя, Лили, люблю так, как никто тебя не любит и не может любить. Выслушай меня, милая Лили. Я давно уже скрываю это чувство в моем сердце. Ты должна принадлежать мне. Только тогда я буду спокоен и счастлив. Мое счастье в твоих руках. От твоего решения зависит спокойствие всей моей жизни. Ни разу еще слово любви не было сказано между нами, но ты должна чувствовать, что не одна только братская привязанность влечет меня к тебе. Теперь настала минута услышать это из моих уст: я бесконечно люблю тебя, моя радость, ты для меня дороже жизни.
Бруно нежно обвил рукой тонкую талию Лили. Белокурая головка склонилась ему на плечо. Как пугливая птичка, ищущая защиты, трепетала она в страстных объятиях красивого молодого человека, который в эту минуту открывал ей свое сердце.
— Скажи, любишь ли ты меня тоже? Согласна ли быть моей навеки? — страстно шептал Бруно.
— Да, милый. Сердце мое давно уже принадлежит тебе, — призналась Лили, и крупные слезы катились по щекам ее — слезы любви и счастья. — Ах, Бруно, не сердись на меня за то, что я плачу, это от радости: ты опять со мной, ты любишь меня, мы навеки будем принадлежать друг другу… И в то же время мне больно, что нет у меня ни отца, ни матери, которые могли бы порадоваться моему счастью.
— Я очень любил твоих родителей, — серьезно сказал Бруно. — И мать, и графа, твоего отца. Как жаль, что они не дожили до этого светлого часа. Но я заменю их тебе, Лили. Моя любовь возместит тебе эту утрату, так и знай. Рука об руку пройдем мы свой жизненный путь. И перед нами открывается счастливое будущее, потому что мы любим друг друга.
— С тобой я готова хоть на край света, — призналась Лили, улыбаясь сквозь слезы и с бесконечной любовью и нежностью глядя на своего суженого. — О тебе одном мечтала я в часы уединения, к тебе стремилось мое сердце. Ты всегда был предметом моих сокровенных бесед с Марией, которая давно уже знает эту мою тайну…
Тут Лили вздрогнула и испуганно оглянулась по сторонам.
Было еще не поздно, но уже темнело, так как небо обложили тяжелые тучи.
— Ты ничего не слышал? — шепнула она молодому человеку. — Мне почудился шорох в кустах, совсем рядом.
— Я ничего не слышал, — ответил Бруно. — Верно, косуля пробежала или какой-нибудь зверек.
— Наверное, косуля, — успокаивала себя Лили. — Что же еще? Я вздрогнула от неожиданности. Этот шорох так некстати прервал мои золотые мечты.
— Это была минута блаженства, Лили. Теперь мы знаем, что навеки принадлежим друг другу.
— Навеки, навеки… — повторяла девушка, не помня себя от радости. — О, как я счастлива! Но теперь ты должен обо всем рассказать маман, и, пожалуйста, без отговорок. Ты только что сказал, что появишься в замке в исключительном случае, — так вот, такой случай настал.
Бруно дал слово, что придет.
— Ну, а теперь мне пора, — сказала девушка, — уже темнеет. Ты пойдешь лесом?
— Я провожу тебя, — отвечал Бруно.
— Нет, милый, не нужно. Тебе в другую сторону. Или ты решил спуститься в деревню и возвращаться морем? Прошу тебя, не делай этого, взгляни, какие страшные тучи — наверное, будет гроза.
— Какая ты заботливая, Лили! Как ты беспокоишься обо мне, любимая!
