Вскоре, стоило ей выздороветь, теплота быстро сошла на нет, и напарница установила дистанцию. А три месяца назад, после похорон Кириного отца - Валера тогда из кожи вон лез, помогая всем, чем мог, так что даже её мать прониклась к нему большой симпатией и теперь считает женихом дочери, - Кира отдалилась ещё сильнее!..
Наверное, новая рана задела старую, вздохнул Валера, снова находя повод ждать и надеяться. Сколько бы это ни продолжалось. И пусть с момента их первого знакомства Коса изменилась - стала суше, жёстче, безжалостней, словно затвердела внутри, держа со всеми дистанцию, Валера считал: после всего, что случилось, она имела на это право... и вообще... ну, не мог же он просто взять, да и разлюбить её?
2. Влюблённый пернатый
Парень-лунатик жил не очень далеко от старого дома Ивана Григорьевича, в том же районе, - старик проследил за ним до самой квартиры, так что теперь знал его адрес. Давно привыкнув не полагаться на память, Иван Григорьевич достал из кармана пальто огрызок карандаша и аккуратно записал адрес в старую, разлохматившуюся от времени записную книжечку, давным-давно подаренную ещё Маней. Мобильный телефон у него был - дочь снабдила, велев всегда брать с собой, но Иван Григорьевич, опасаясь потерять дорогую игрушку, почти всегда оставлял его дома. Он всё равно не знал, куда там надо тыкать, чтобы что-то записать, звонить-то с трудом помнил как, да и зачем, вообще, во время прогулок кому-то звонить? В общем, не любил он эту новомодную технику. Вот бумага и карандашик - это дело другое: понятное и надёжное!
Опоясав книжечку резинкой и засунув под неё карандаш, Иван Григорьевич почувствовал, что устал. Ноги по-прежнему не болели, но события последних суток, включая ночную беготню за молодым парнем, совершенно выбили из сил. Старик опустился прямо на ступеньки в подъезде, куда зашёл вместе с лунатиком, и, привалившись к стене рядом с батареей, решил подождать здесь, пока откроется метро. А в старый дом он ещё вернётся, не сейчас, а днём позже, когда отоспится и восстановит силы.
Вскоре он задремал и увидел во сне Маню - она была взволнована и хотела объяснить ему что-то, но голос заглушил внезапно поднявшийся ветер. Он быстро нарастал и грозился превратиться в ураган. Иван Григорьевич успел сделать всего несколько шагов к Мане, прежде чем его оторвало от земли и понесло в огромную воронку смерча. Вздрогнув, старик проснулся и обнаружил себя завалившимся на бок, прямо на грязный пол в чужом подъезде, точно он - бомж, но самое ужасное заключалось в том, что чудо-шар выпал из-за пазухи и откатился на несколько шагов. Размотав тряпицу, он так сверкал внутренним светом, что непременно привлёк бы внимание любого жителя, выйди тот из своей квартиры. 'Так вот что пыталась сказать мне Маня, - сообразил Иван Григорьевич, хватая чудо-шар. - Что я, идиот, подарок её потерял! Господи, какое счастье, что никто в это время не появился на лестнице и его не украл! Ох, прости меня, Манечка, дурня старого, не уследил! - больше такого не повторится...' Ивану Григорьевичу вдруг показалось, что свет внутри шара приобрёл красный оттенок, будто туда затекла кровь, но он решил, что разберётся с этим позже, в более спокойной обстановке и, быстро завернув драгоценный подарок, убрал его за пазуху.
Потом старик поднялся, тщательно отряхнул пальто и стал спускаться по лестнице. В теле ощущалась неприятная слабость, чудо-шар будто нагрелся и давил на грудь. Механические наручные часы показывали четыре утра, и Иван Григорьевич медленно потопал к метро.
В поезде у него сильно шумело в ушах, колотилось сердце и, видимо, подскочило давление, поэтому он не мог ни о чём думать, кроме как следить, чтобы не пропустить свою станцию.
Выйдя на улицу, старик, едва переставляя ноги, кое-как дотащился до дома. Скинув ботинки, он с трудом добрался до кровати и прямо так, не раздеваясь, упал, придавив телом чудо-шар. Сознание погасло, будто выключенная лампочка.
В подъезде лунатика Иван Григорьевич думал, что отоспится и уже завтра вернётся в старый дом, но планы не сбылись: ни завтра, ни на следующий день старик из квартиры так не вышел.
* * *
- А что Крюков? - осведомился полковник Арбоканов, когда Кира доложила о происшествии во время плановых исследований в 'зоосаде'.
- Он тоже чувствует нечто странное - в теле будто воробьи завелись.
- Воробьи? - без особого удивления переспросил полковник.
- Так он сказал, - пожала плечами Кира.
- Ну, а у тебя, Косулина, - без тени улыбки поинтересовался Арбоканов, - кто в теле завёлся?
- Не знаю, Пал Михалыч... меня, скорее, просто распирает, словно Дус снова вселился.
- А с чего ты взяла, что это - не результат работы научников?
- У Валеры плановое исследование только завтра, а 'воробьёв' он чувствует уже сейчас. Да и вообще... больно уж это неожиданно: почти два года ничего не получалось, и вдруг - прорыв. Да какой! - я ведь чуть перевёртыш не получила, Пал Михалыч, как такое возможно?!
- Перевёртыш... - протянул Арбоканов, беря со стола телефон.
Гаркнув в трубку: 'Крюков, зайди!', он встал и принялся ходить по кабинету, размышляя о чём-то своём. Кира молча ждала.
На новом месте, в одном из отделений ФСБ, он, как и раньше, был её начальником, чему подчинённая не уставала радоваться, как и тому, что Валера продолжает служить вместе с ней. За героическое проникновение 'на ту сторону', где они сумели закрыть канал, их наградили и повысили в званиях. Из лейтенанта Косулина сразу стала капитаном, и Крюков - тоже. А друг для друга они по-прежнему были Коса и Бластер, только работали теперь в другой конторе: одном из оперативных отделов ФСБ под командованием Арбоканова, который так и остался полковником, да ещё и взыскание получил, и должность на ступеньку ниже, чем была в Отделе контроля особых посещений. По мнению высшего руководства, начальство ОКОПа проявило халатность и недальновидность, доведя ситуацию с вторжением иномирья до того, что иного выхода, кроме как отправить оперативников практически на смерть, не осталось. Кира считала это обвинение несправедливым, уж она-то знала, как предан делу был Аркан - так звали его за глаза подчинённые - и спроси её, стала бы доказывать, что не проявлял он никакой халатности, а просто попал в неудачное стечение обстоятельств, да вот только спрашивать никто не собирался...
Дверь в кабинет открылась, и на пороге возник Валера:
- Вызывали, товарищ полковник?
- Заходи, Крюков! Садитесь оба, - Арбоканов указал на стулья возле своего стола. - Для начала ты, Крюков, скажи, что думаешь насчёт своих... м-м-м... 'воробьёв' в теле?
Валера быстро глянул на Киру: она взгляда не отвела, лишь пожала плечами, и ответил кратко и просто:
