Пах Антон приятно. Чём-то легким и свежим. И вообще Антон был очень хорош. До тошноты. Он был совсем близко. Почти вплотную. Опустил руку вниз и… Иван почувствовал его ладонь. Дальнейшее произошло мгновенно и на рефлексах. Рука Ивана дёрнулась вниз, сжала тонкое запястье. Антон ойкнул:
— Ты что… больно…
— Знаю, — кивнул Иван. — Я пойду.
— Псих, — прошептал Антон в закрывающуюся за Иваном дверь.
Подменить Дино другим парнем не получилось. С тем же успехом можно было продолжать менять девчонок. По крайней мере желания бить их у Ивана не возникало. Произошедшее же с Антоном напугало. Ещё немного… Иван едва сдержал себя. Очень хотелось увидеть страх на лице этого парня в момент удара. Смотреть, как вишневый сок алыми каплями стекает с разбитых губ. Иван сдержался. Это отвратительно. Пытаться подменить Дино кем-то другим. Эрзацы тут не подходят.
А Дино оставался таким же недосягаемым. Потому что был Давой. Потому что нельзя было подойти и спросить по-пацански: «Что за херня?»
Потому что в ответ Дава ответит: «Ты кто?»
И повернётся к своим друзьям: «Обкурился пацан, что ли».
И рассмеётся. Как только он умеет.
А Иван будет стоять баран бараном.
Как говорить с человеком, который не хочет с тобой разговаривать? О чём говорить с человеком, если не можешь подобрать слов?
«Ты приезжал летом в деревню. Мы дружили».
Глупо. Глупо и смешно. Как будто оправдываешься.
И тут Иван знает, что Дино ответит. Посмотрит сочувствующе. Как на больного.
Скажет снисходительно: «В какую ещё деревню? Придумай что-нибудь поинтереснее. Скучно».
И снова поворот к друзьям: «Совсем первачи страх потеряли».
И смех.
И какая-нибудь девчонка обязательно скажет: «Иди, мальчик, уроки учи».
Можно было бы написать ему в социальных сетях. Можно было бы написать хоть куда-то. Но какой смысл писать человеку, который не открывает твоих сообщений.
Дава так решил.
Запретил Дино выходить из дома и разговаривать с людьми, которых когда-то знал. Запретил Дино существовать. Помнить. Чувствовать. Запретил ему быть.
Иван не знает, что ему делать.
Самое правильное — поступить так же в ответ. Забыть и перелистнуть страницу. Иван понимает, что это было бы верное решение. Он принимает это решение каждый вечер. А потом, наутро, он идёт в универ. И видит там Даву. И все принятые решения осыпаются сквозь пальцы песочным дождём.
========== … ==========
Ты смотришь на него издалека. Надо держать дистанцию. Незнакомцы не подходят близко к другим незнакомцам. Не улыбаются. Не протягивают приветственно руку. Не обнимают друг друга за плечи.
Ты смотришь на него издалека. Вспоминаешь, как таяла вишня на его губах. Машинально облизываешь свои. Сушит. Дыхание замирает, сбившись. Реальность дрожит речной рябью. Прикусываешь губу, заставляя вернуться в реальность. Чувствуешь вкус железа.
Иногда ты забываешься.
Впадаешь в транс.
Тогда реальность растворяется. Исчезает. Остаётся только он. Ты обнимаешь его за плечи. Притягиваешь к себе. Смотришь прямо в глаза. Тонешь в глубоком синем море. Волна утягивает вас в пряный жар грозовой тучи. Сушит губы. Туманит рассудок. Тебе жизненно важен его взгляд. Кажется, всё решится, как только ты его поймаешь. Глаза в глаза. Вкус его губ. С заколдованного принца спадут оковы. И вы вернётесь в тот июль. И всё исправите.
Сказки должны заканчиваться хорошо. Иначе, какие же это сказки.
Вернуться. Всё исправить. Принц взмахнёт рыжим вороновым крылом. Морок исчезнет. И он тебе улыбнётся.
«Я помню. Мы просто заблудились среди кривых зеркал».
Ты понимаешь, что сходишь с ума. Тебе так важно, чтобы он спас тебя. Признался, что помнит. Важно видеть его взгляд, когда ты прижмёшься своими губами к его, слизнёшь кровавый сок вишни с его щеки. Вдохнешь пьяный жар его кожи. И тогда всё изменится. Время крутанёт стрелки в обратную сторону. Всего два года назад. И вы снова счастливы.
А пока.
Ты едешь по горному серпантину.
На полной скорости.
В этом свой кайф.
Кайф, что тормозов в твоей тачке больше нет.
========== Эпизод 9 ==========
Когда тебе девятнадцать, а за плечами целый год учёбы в университете и успешное закрытие сессии, ты чувствуешь себя совсем взрослым.
Когда тебе девятнадцать, а в анамнезе незакрытый гештальт, ты понимаешь, что ты не справляешься.
Быть взрослым — это уметь принять неизбежное. Если нельзя изменить, надо отойти в сторону. Иван упорно отходит в сторону. Не замечая, что движется по кругу. Одна нога всегда забирает больше, если не видишь конечной точки.
Иногда ему кажется, что все налаживается. Что он справился со своими демонами. Это хорошие дни. Когда Давы нет в таком дне. Иван почти счастлив. Он представляет, что Дава вдруг уехал. Так бывает. По неотложным делам. Срочная необходимость. Тогда становится проще. Начинает разжиматься стальной обруч, стягивающий грудь. Мешающий дышать. Нагнетающий этот колючий комок в горле.
Когда Дава проходит мимо. Разум иногда просыпается. Требует оставить прошлое в покое. Смотреть вперёд. Разум говорит дельные вещи. Иван понимает это. Он так бы и сделал. Если бы корни его помрачения не были так глубоки. Если бы его не засы́пали в кроличьей норе, куда он провалился так давно. Когда было жарко. Пахло вишней. И песок сочился сквозь пальцы.
Иван понимает, что надо забыть. Забыть. Забить. Жить дальше. Не смотреть назад. Он бы хотел узнать у Давы этот рецепт, что напрочь отбивает память. Он не замечает, как постепенно все глубже уходит в свой внутренний мир. Выныривает только, чтобы не запускать учёбу. Это отвлекает. Это единственное, что отвлекает. Иван лучший на курсе. Потому что отвлекаться больше не на что.
Незаметно из его жизни исчезает Юлька. Иван не отследил этого момента, когда они расстались.
— О чём ты думаешь?
— Ваня, ты слышал, что я спросила?
— Я тебе звонила, почему ты не ответил?
— Ты любишь меня?
— Ты говоришь по ночам…
— Скажи честно, у тебя появилась другая?
— Ты зовёшь во сне какую-то Дину. Кто это?
Юлька сделала правильный вывод. Исчезла из его жизни. Без скандалов и драм. Наверное. Иван не помнит. Не придал значения. Глупостью было заводить отношения. Когда Дино так рядом.
Иван принял бы любое его решение. Пусть бы тот послал его. Даже ударил. Но объяснил бы. Почему не хочет иметь с ним ничего. Может, стыдится того, что было. Тогда между ними. Так Иван не станет болтать. Ничего не было. Если Дино так хочет. Всего лишь солнечный удар. Временное помутнение. Ивану могло и привидеться. В горячечном бреду галлюцинации. Слишком жарко было тем летом. А может… и Дино никакого не было? Никогда. А Иван всё это себе придумал?
Постепенно Иван начинает сомневаться в своих воспоминаниях. Медленно. Тяжело. Прошлое рябит. Искажается. Растекается алым вишнёвым пятном по стеклу. Если долго смотреть в свои фантазии — они начинают казаться правдой.
Дино… Дава мог бы всё прояснить. Если бы узнал Ваньку. Тогда бы Ванька поверил в правду. Но Дава не узнаёт его. И Иван верит в свои фантазии.
Когда тебе девятнадцать и закрыта сессия, тебе хочется зажмуриться и улыбнуться предстоящему лету. Иван зажмуривается и испытывает желание удариться головой о бетонную стену. Как бы банально это ни звучало. Впереди лето. Полная беспросветность. Единственное светлое пятно — Дава вдруг исчезает с горизонта. И Иван немного возвращается в реальность.
— Сынок, мы ждём тебя, — звонок матери окунает в детство.
Тогда было всё так понятно. Иван улыбается. Да. Надо домой. Туда, где всё началось. Теперь, когда он знает, что сделал всё, на что был способен. Осталось вернуться и отмотать время. Назад на два года. Назад на одиннадцать лет. Может, тогда Дино прекратит сниться ему. Может, тогда они могли бы попытаться.
