— Аль, чувствуй… — я медленно раскачивал его на себе.
— Я всегда… Клянусь.
Он подставил лицо для поцелуя, и я не заставил себя ждать. Жадно соприкоснувшись губами, мы зажглись в новом костре страсти.
— Диего, я почти… Помоги мне, давай покончим скорее… Прошу.
— Не бойся, нас не увидят, — прошептал я.
— Хах, Диего… Ты не слышишь?
Я остановился. Хотя страсть и не терпела промедлений, зато я смог отдышаться и отчетливо услышал тихий смех в кустах.
— Чертовы дети! — рявкнул я.
— Диего, — Аль обнял меня, — Мы сами виноваты, делаем все на виду. Не злись.
— Где они? — я завертелся по сторонам.
— Не надо. Хорошо хоть они подробно ничего не увидели… Благо сутана прикрывает.
— Прикрывает, прикрывает… — я не переставал высматривать нежелательных свидетелей.
В дальних зарослях я усмотрел три русых головы, притаившиеся без движения.
— А ну! Пошли отсюда!!! — заорал я, взмахивая для пущей убедительности кулаком.
Аль тихо хмыкнул, а дети молниеносно кинулись врассыпную.
— Видишь, ты только мой и я буду беречь нашу хрупкую мечту, — твердо сказал я Альентесу.
Я опрокинул его на траву и лег сверху.
— Диего, и тебя устраивает вечный бой? — шепнул Аль.
— Меня устраивает, что мы вместе.
— Но трудности…
— Плевать на них, я буду бороться, пока не откажет сердце.
— С твоим образом жизни достаточно скоро.
— Молчи, просто чувствуй меня, — приказал я нежным шепотом и вновь сорвался на неистовую страсть, доводя Аля до пика наслаждения.
Упав на него в изнеможении, я не разомкнул объятий. И мы нежились на солнце, не в силах оторваться друг от друга. Сладкая истома захватила наш разум и владела им, пока солнце не засобиралось за синий горизонт на заслуженный покой.
Альентес медленно и осторожно поднялся на ноги, в его глазах стоял непонятный свет, напоминающий просветление или отблеск пойманной истины.
— Аль, что такое? — встревожено проговорил я, беря его за плечи.
— Диего, — произнес Альентес с ласковой улыбкой. Он впервые так смотрел на меня, раньше я не видел столь глубокого и нежного взгляда.
— Что, родной мой?
— У меня будет просьба… — его тон стал озабоченно печальным.
— Какая? Все исполню! — шутливо брякнул я.
— Ты послушай, — Альентес растерянно приподнял плечи, — Диего… Я… Знаешь, давай без шуток.
— В чем дело? Что произошло? Я сделал что-то не так? — всерьез забеспокоился я, ведь когда Аль говорил тихим тоном с интонациями обреченности, это могло значить только одно — он что-то задумал.
Обычно ничего хорошего, очередной бред, вбитый в его голову мерзавцем Игнасио.
В принципе я уже привык бороться с призраками прошлого, но в этот день Аль был по-особенному отстранен, и поэтому сложен для понимания.
— Нет, нет… Ты не причем, точнее не так… — Альентес покачал головой, и снова принялся меня изучать своими вишневыми глазами, — Я ведь выжил только ради тебя… Ты знал?
— Да… ты говорил.
— Диего, милый мой Диего, — протянул Аль, прищуриваясь, — Сейчас я трезв, как никогда. Ясно вижу и настоящее, и будущее, и прошлое. И пока я снова не мыслю письмами, я должен сказать. Ты всегда был исключительно добр ко мне, ты был нежен со мной… Диего, ты сделал меня счастливым.
— Ух, ничего себе! Так непривычно слышать такое от тебя, — я покраснел и растаял.
— Тихо, — Аль приложил палец к моим губам, — Я должен сказать, если не скажу… Не прощу себе. Я люблю тебя, Диего.
— И я тебя, Аль! Ты ведь знаешь! — я попробовал его обнять, но Альентес отстранился.
— Знаю… Поэтому я счастлив… Правда! Серьезно! — совсем не весело отозвался он, — И я был счастлив все пять лет, пока мы жили вместе. Ты дарил мне радость.
— Почему в прошедшем времени? — сразу напрягся я.
— Выслушай меня.
— Да куда я денусь.
— Диего… Все это время я жил только ради тебя. Но посмотри на меня… Я словно домашнее животное, воскресаю время от времени, когда мой хозяин рядом.
— Да что ты говоришь?! Какой я тебе хозяин!?
— Хм, сейчас у меня просветление, я вижу все слишком ясно, чтобы упустить момент и не попросить тебя о том, чего давно хочу.
— О чем же?
— Диего, ты злишься, — Аль впился в меня взглядом, обжигая пронизывающим чувством откровенности перед ним, — Но послушай… Я ведь не живу полноценной жизнью, я недочеловек. Калека, что магнитит к железу. Нет, я хуже. Я и не человек, и не мужчина, и не личность. Так… Половина к половине… Разорванная тряпка, которая еще дышит…
— Ну, не надо так… — взмолился я.
— Нет, погоди. Разве я не прав? Диего, думаешь, мне легко жить? Искать каждый день смысл к своему существованию и оправдание каждому новому удару сердца? Я ведь живой человек… Я им был, по крайней мере. Судьба меня явно невзлюбила, но я не роптал, ничего, не всем же выпадает сладкая доля. Диего, долгие 5 лет я жил лишь тобой, я выполнил твою просьбу и не умер тогда, когда находился на гране.
— Аль… я не понимаю… Все же у нас хорошо.
— Да! Все чудесно, спасибо тебе. Диего…
— Но? Ведь есть же «но».
— Есть, — отстраненно признал Альентес, — Помнишь Джорджа?
— Предположим.
— Помнишь. Он умер, потому что устал. Я тоже хотел… тогда. Но ты не позволил. Я остался, я был с тобой так долго, сколько мог, и насколько хватало моих сил. Сейчас… Диего, я, правда, очень устал. Я устал… Устал выносить все это, — Альентес дернул воротник сутаны, и ткань освободила его израненную грудь, блестящую сталью протеза.
Я потупил глаза. Мне нечего было ответить и возразить, все слова умерли, потому что я и сам все понимал.
— Ты понимаешь меня, всегда понимал. Я уверен ты и сейчас прекрасно осознаешь, каково мне. Диего, поверь, я очень старался, но я больше не могу, я на пределе…
— Чего же… чего ты хочешь? — я с трудом выговорил слова, глотая ком засевший в горле.
— Диего… Я хочу уйти, я мечтаю о покое. Прошу… нет, не с того начал. Диего! — неожиданно воскликнул Альентес и в его глазах блеснули слезы, — Прошу! Подари мне покой! Подари своими руками, всегда такими любящими и заботливыми. Укачай меня в колыбели вечности. Я сам не могу, не имею права. Иначе вернусь, пойду на новый круг очередных, еще более страшных страданий. Я верю в карму, Диего. Поэтому боюсь сам… Помоги мне, успокой мою душу!
— Да, как ты можешь меня просить о таком!? — возмутился я, — Я боюсь и мысль допустить, что расстанусь с тобой хотя бы на секунду.
— А ты эгоист, Диего.
Я вздрогнул, холодная дрожь прошла по линии моего позвоночника. Сердце сжалось. Я не сразу отошел от первого шока. Неужели моя страсть и любовь, лишь эгоистичные попытки удержать рядом с собой дорого человека? Неужто я не думал о нем? О том, что он страдает и изо всех сил бьется с недугом и обреченностью? Какой же ад я устроил ему, желая принести счастья.
Я изумился и одновременно испугался. Небо обязано было меня проклясть! Мои поступки ужасали и отвращали от самого себя. Я не думал об Альентесе, я заставлял и принуждал его к мучительной кабале своей любви.
В порыве я сжал его лицо в ладонях и притянул к себе.
— Прости меня, Аль, прости, — шептал я, отрывисто целуя его, — Прости… Я вел себя как самовлюбленный мальчишка. Я был эгоистичен… Прости меня.
Мои руки скользнули на его шею.
Я еще не мог решиться, и меня охватила холодная дрожь, но взгляд на уверенное и полное надеждой лицо Аль, вернул мне силы.
— Я сделаю… подарю тебе покой, я люблю тебя. И прощаю за то, что ты заставил меня это сделать…
Я с силой сдавил его шею.
С пухлых губ Альентеса слетел хрип. Я смотрел на любимого, пока жизнь покидала его. По моим щекам текли слезы, но я не имел права останавливаться. Красные глаза моего возлюбленного гасли, но в них застывал свет благодарности, как и в смертной улыбке, легшей на его побледневшее лицо.
Когда мой любимый умер, я упал на землю, прижимая к себе его бездыханное тело и бессмысленно зовя дорогое имя.
