Бросив взгляд в застеколье, я на секунду задерживаю выдох. Артем. Он томно плывет в сторону кофейни, собирая и приковывая к себе взгляды. Никогда, наверное, не привыкну к его красоте. Она заставляет меня комплексовать и где-то в глубине души преклоняться.
Артем пересекает «границу миров», и атмосфера в кофейне явно меняется – гул голосов на секунду стихает, отдавая дань совершенству. Он грациозно пристраивается на стуле, встряхивает богатой гривой волос и прицельно простреливает зал, рассматривая его в начищенных до зеркального блеска термопотах. Я изгибаю бровь в немом вопросе, Артем утверждающе кивает. Достаю шарики личи с жасмином и, положив чай в стеклянный чайник, замираю в ожидании. Возле Артема, заинтересованно окинув его быстрым взглядом, присаживается не молодая, но эффектная дама. Артем почти незаметным наклоном головы дает мне понять, что шоу начинается. Я заливаю горячей водой шарик чая, и он распускается восхитительно красивым цветком, постепенно насыщая воду цветом и ароматом – действо неимоверно прекрасное. Пододвинув чайник Артему, я отхожу, дабы не мешать виртуозу. Артем, почти с благоговением прикоснувшись самыми кончиками пальцев к выпуклому боку чайника, вздыхает и прикрывает глаза, наслаждаясь ароматом. Цветок раскрылся. Ну все, Тем, смотри не передержи, а то романтика опошлится раскисшей медузой. Но кому я говорю? Мастер же! Я восхищенно качаю головой, когда Артем, отпив глоток изумительного и, к слову сказать, столь же изумительно дорогого напитка, обращает свой взор к даме, предлагая разделить с ним нектар и амброзию. Дама не отказывается. Артем склоняется к ней и рассказывает что-то о Нефритовом персике Дракона и бесконечном колесе жизни, неторопливо и поэтично, обволакивая ее сознание глубоким бархатным голосом.
После того, как Артем уводит очередную попавшуюся на его крючок жертву к столику, ко мне подлетает Марта и, громыхнув подносом об стол, шипит:
– Подонок! Ненавижу его. Жиголо! Ты зачем его терпишь?
– Тшшш, – шикаю я на нее. – Марта, нравится тебе или нет, но Артем приносит мне немалую прибыль. И потом, неужели ты думаешь, что его пассии – невинные овечки, а он – серый волк? Да брось. Все с самого начало известно. Просто это игра, красивое прикрытие для простого процесса купли-продажи. Они понимают, что Артем им обойдется дорого. Очень дорого.
– Все равно ненавижу! Лицемер! Он даже чай твой распрекрасный не любит! Так, понты! Пыль в глаза!
– Ну и пусть не любит. Он не любит, но, может быть, полюбит тот, кому он этот чай открыл?
– Мечтатель!
– Марта! – я начинаю закипать. – Перестань! Скажи мне, девочка, а те, кому ты так ласково улыбалась сегодня утром, знают, что ты парень? Или это не обман? – сиплю я ей травмированными связками.
– Ну ты и гад… – губы Марты кривятся в слезливом упреке.
– Извини, – я уже дико раскаиваюсь в сказанном. – Извини меня, я осел.
– И ослица, – возвращает мне Марта. – Но мы, по крайней мере, с тобой на этом не наживаемся.
– А что, обман, который не приносит прибыли, по определению более честный?
– Зануда! – фыркнув, она поворачивается ко мне спиной.
Я кидаю на дно чайника несколько листиков зеленого чая, кладу туда мяту и дольку лайма, придавливаю кубиком коричневого сахара и заливаю кипятком. Пододвигаю Марте.
– Сорри.
– И не искушай, – фырчит она, косясь взглядом на танцующие в чайнике листочки мяты.
Выждав пару минут, я приоткрываю крышку, и оттуда маленьким юрким джином выскальзывает пропитанный свежестью и бодростью аромат. Марта, не выдержав, с удовольствием втягивает в себя воздух.
– Вот как на тебя обижаться? Ты ж буквально окуриваешь мою гордость своими травками-листочками!
– Все только для тебя.
Я продолжаю колдовать над чайничками. Марта разносит ароматную выпечку, щедро сдабривая ее своим обаянием. И только после восьми вечера зал пустеет. Я завариваю крепкий чай, разбавляю его яблочным соком, добавляю пару ложек меда, щепотку мускатного ореха, палочку корицы и кидаю две дольки апельсина. Этот чудо-напиток должен придать силы и настроить на мирный, но насыщенный вечер.
– А что ты пьешь?
Прозвучавший рядом голос застает меня врасплох. Надо же, я настолько устал, что выпадаю из реальности? Как я не заметил парня, который сейчас восседает прямо напротив меня, поставив локти на барную стойку, и внимательно наблюдает за моими манипуляциями? Парень жадно втягивает аромат, и я, поощрительно улыбнувшись, наливаю в чашку мой личный сорт бензина.
– Пробуй.
– Мммм… – парень смакует напиток.
А я невольно любуюсь веером шикарных ресниц, прикрывших его глаза. Интересный. Чудной разрез глаз и острый подбородок, тонкие губы язвительного рта и едва заметная россыпь веснушек, украшающих его переносицу, делают его похожим на лиса. Нескладность и какая-то долговязость необыкновенно гармонично сочетаются со свитером грубой вязки, мешковато висящим на плечах.
– Чай у тебя классный. А вот кофе дерьмовый.
– Мда? – я оскорблено вскидываю голову. – А ты бариста никак?
– Бариста, – кивает парень. – Пусти за стойку?
Опешив и чуть помедлив, я приглашающе киваю. Что ж, пусть удивит меня. И парень удивляет. Он, завертевшись волчком, одновременно ставит воду в джезве, игнорируя кофемашину, трет и растапливает шоколад, нюхает специи, в ряд выстроившиеся на столе, и кипятит сливки, умудряясь влить все это фактически одновременно в кружку. Кончиком ножа сдабривает это набранной смесью специй и пододвигает мне чашку.
– Давай вдохни, глоток и задержи. Чувствуешь?
– Мммм, – теперь уже я стону от удовольствия, вдруг распробовав в стандартном составе мокачино что-то совершенно другое. Кофе моментально захватывает все органы чувств: глаза наслаждаются перетекающими друг в друга оттенками коричневого, горячая кружка греет пальцы, аромат приятно щекочет нервы, а вкус, моментально затопив рецепторы, начинает вдруг меняться от приятной горечи кофе до шелковистой сладости шоколада. И все это многообразие вдруг утихомиривает легкий вкус сливок.
– Возьми меня на работу? – голос парня чуть проседает, выдавая волнение.
– На работу? – хриплю я и принимаюсь сосредоточенно полировать и так безупречно чистую стойку. – На работу…
Эх, бариста мне давно бы не помешал, и я уже почти мечтаю, как начну высыпаться по утрам. Но… Всегда есть то самое НО. Я не могу пустить случайного человека в мой многомерный и многоликий мир без риска для… для жизни. Я, вздрогнув, прикасаюсь к шраму за ухом, самому лучшему напоминателю о моей доверчивости и легкомыслии.
– Нет.
Хочется сказать как отрезать и не получается – я виновато заглядываю в глаза парню.
– Не обижайся, – добавляю тут же.
– Официантом возьми. Очень работа нужна, прям вот сейчас.
Он кивает в сторону Марты, которая с видимым удовольствием кокетничает с мужчиной, задержавшимся за столиком у окна.
– Я лоялен к таким, как он. Если что.
Я замираю:
– Что? Повтори.
– Говорю, если ты из-за своего транса, то я ничего против них не имею.
– А кто тебе сказал… – моя осторожность не дает мне сдаться.
– Так у меня взгляд набит, я раньше работал в кофейне, там через дорогу клиника пластической хирургии.
– Почему ушел?
– Там теперь вместо кофейни клуб, а я по ночам не могу работать.
Черт. Заманчиво же.
– Марта у меня не работает, придется стоять за баром и в зале бегать. Справишься?
– Попробую.
– Ладно. Завтра жду. Санкнижку и документы не забудь.
Парень кивает и стремительно мчится к двери.
– Эй, как тебя зовут-то?
Парень возвращается ко мне:
– Только не ржать!– насупливается он. – Гамлет.
Я вскидываю на него глаза и честно пытаюсь не расхохотаться. Оценив мои потуги, он сам искрится улыбкой.
– До завтра?
– До завтра, принц Датский, – не могу удержаться-таки я.
Стоило парню скрыться за дверью, Марта прерывает столь занимательное занятие и подплывает к стойке:
