Не получается из меня дисциплинированный больной. Провертевшись на кровати, к вечеру я, не выдержав, бегу в кофейню. Марта, хмуро окатив меня взглядом и уперев руки в бок, прекращает движение между столиков и походкой от бедра направляется в мою сторону. Такой гламурный танк в сногсшибательных красных туфельках.
– Привет, – шипит она, разглядывая мою бледную тушку. – Миру плевать на твое существование, Жень. И даже если ты кончишься, он будет крутиться. Ты в курсе?
– В курсе, – пячусь я от столь любезного приветствия. – Марта, все нормально.
– Угу. Значит, ты решил сдохнуть красиво и прилюдно?
Я пытаюсь переключить Марту:
– Как новенький?
– Не пробовала, не знаю.
Протискиваюсь мимо нее и заворачиваю за стойку. Хоть какое-то укрытие.
Гамлет расплывается мне навстречу извиняющейся улыбкой. Шмыгаю в подсобку, в конце концов, можно посидеть и разобраться с бумажками, которые с укором возвышаются в лотке для входящей корреспонденции. Передо мной бухается чашка с чаем и рядом ставятся те самые красные туфли. Я вопросительно вперяюсь в Марту.
– Четыреста пятьдесят баксов. Маноло. Но через час хочется раздолбанных кроссовок с китайского рынка. Веришь?
– Зачем?
– Жень, давай переспим.
Я давлюсь чаем, уставившись на туфли и боясь поднять глаза на Марту.
– Аааммм… ммм, – глубокомысленно оправдываюсь я.
– Что ты мне мычишь? М? Я торт заказала большой. С одной толстой двадцатисантиметровой свечой! Чтобы хоть что-то стояло! Годовщину бля праздновать буду. Год! Женька! Год без секса! И все коту под хвост! Мне по ночам члены снятся, а днем мерещатся. А ты мне мычишь! Жень, – Марта угрожающе надвигается на меня, – давай переспим.
Я панически вжимаюсь в спинку стула. Ну да, конечно, все понимаю, сначала гормональная терапия, подавляющая функции организма, потом операция… но только не я! Ой, кажется, поздно – демон сладострастия завладел мозгом и совестью Марты, и ту уже не смущает мое полуболезное состояние. Ее рука, задрав мою футболку, со знанием дела расстегивает ремень. В комнату вваливается Гамлет. Ойкнув, он застывает в дверях и дергается назад, но через секунду влетает обратно.
– Что? – рявкает Марта. – Это киносеанс для взрослых. Съебись живо!
– Не могу, – застопоривается он в дверях, – там это…
– Проблемы? – широко улыбаюсь я принцу Датскому.
Тот виновато кивает мне и, почти сжавшись, косится на Марту. Я, радостно вскочив, бегом рву из комнаты. Счастье-то какое! Проблемы!
Возле стойки мрачно восседает Артем. Напоровшись на его тяжелый взгляд, я немым знаком вопроса застываю напротив.
– Жень… – ласково тянет Артем, – хочешь чаю?
Мой знак вопроса усугубляется.
– Иди сюда и пей этот чай! – шипит он и грохает о стойку прозрачным чайничком.
Я наливаю себе остывший напиток и махом проглатываю его. На языке разливается подозрительная горечь.
– Еще чашечку, – продолжает спаивать меня чаем Артем. – Нравится?
– Н-нет, – выдавливаю я из себя, но, пытаясь узнать вкус, делаю еще пару глотков. И тут меня пробивает осознание.
– Это же… Слабительная смесь.
– Вот-вот, – Артем, сузив злющие глаза, сочувственно кивает мне. – И твой недо…умок заварил ЭТО для моей мадам. Сам понимаешь, в ее возрасте она с этой смесью, можно сказать, крепко дружит. А я ей тут соловьем: «Какой чай, божественный вкус, попробуйте… Изумительный аромат…»
Я смотрю на кипящего Артема и очень сильно стараюсь не ржать. Очень сильно. Так, что руки, сжимающие чашку, мелко дрожат. Артем, впившись в меня взглядом, медленно наливается бешенством. «Интересно, бить куда будет?» – мелькает на периферии сознания вопрос. Спасение является извне.
– Торт заказывали? – на стойку водружают белое кружевное великолепие. В три этажа. – Распишитесь.
– А где моя свеча? – в дверях подсобки материализуется Марта.
Парень из службы доставки хмыкает и втыкает толстенную свечу пожарно-красного цвета в центр этого кондитерского безумия.
– Артем, тортик будешь? – выдыхаю я из себя, не отрывая взгляд от красной свечи.
Марта, забравшись на барный стул, поджигает фитилек.
– Ну, отхеппибездим мое монашество.
Цирк.
Марта щедрой рукой впихивает куски торта подвернувшимся под руку посетителям, упаковывая особо сопротивляющимся в коробки для десертов с собой. Раздав почти все, она падает рядом.
– По какому поводу праздник? – интересуется растерявший запал Артем, уже полчаса гипнотизирующий кусок сладкой архитектуры на тарелочке перед собой.
– Ешь, он без… лекарственных добавок, – фыркает Гамлет, запихивая в себя вторую порцию.
Марта сочувственно косится на Артема:
– Диета?
– Я до дрожи люблю сладкое. До помутнения рассудка. До пятнадцати лет я ел его тоннами и был похож на помесь бегемота и жабы. Такой же большой и в прыщах.
Я недоверчиво таращусь на совершенство, не в силах представить себе Артема бегемотовой жабой.
– Я был лузером. Лузером у лузеров, когда решил это исправить. Тяжелее было отказаться от сладкого. Мне по ночам шоколад снился и торты. Вот точно такие. Я не понимаю, что сейчас происходит, сбываются мои заветные мечты или кошмары? Трехэтажный торт с розами из белого шоколада.
Мда… у каждого свои демоны.
Я бы еще пофилософствовал, но спазм резко охватывает низ живота, напоминая про слабительное. Испарина, выступившая на висках, намекает, что все серьезно.
– Марта, что-то я устал, – пытаюсь держать лицо. – Закроешь?
Нацепив курточку, тороплюсь в сторону дома. Быстро-быстро. Но, чувствуя неминуемую расплату за косяк принца Датского, на ходу меняю траекторию в сторону спасительного закутка с геометричными человечками. Матерясь, оккупирую кабинку и вспоминаю методы средневековых казней, чтобы покровавее и подольше. Все мои попытки покинуть место раздумий проваливаются. Хорошая смесь. Стоп! А ведь в моих запасах ничего подобного не было… Я задумчиво разглядываю дверь кабинки. Кто ты, Гамлет? И откуда взял эти чудо-травки, приковавшие меня к унитазу?
Когда моему организму отдавать уже нечего, я на подгибающихся ногах плетусь обратно к кофейне. Надо проверить. Торговый центр встречает меня полутемными залами и погрузившимися в сон манекенами. Я провожу пластиковой картой по прорези замка, и дверь кофейни, мягко щелкнув, пропускает меня вовнутрь. Ночная витрина подсвечивает помещение, и в эту эротичную обстановку органично вплетаются красноречивые стоны. На стойке стоят красные туфли.
В конце концов, можно и на завтра отложить все вопросы. Не так ли?
========== Гадание на кофейной гуще ==========
– Это фигня какая-то.
– Сам ты фигня! Смотри внимательнее.
Над стойкой склонились две головы.
– Куст. Или гриб.
– Куст! Да где куст-то? Это ж ясно-понятно хризантема.
– Где?
Мой боевой пыл спотыкается и гаснет. А я пришел, кстати, карать. Но скажите мне, как и кого, если Марта впервые без тонны макияжа, скрывающего привычные уже следы слез? Увидев меня, она кивает на чашки с кофе и требует:
– Жек, смотри, ты видишь – это хризантема?
Я вглядываюсь в бесформенную кляксу кофе и согласно киваю. Конечно, хризантема, лишь бы все улыбались.
– Хризантема – неожиданная любовь, а куст – безнадежность. Понял?
Я молча внимаю этому эзотерическому диалогу, повязывая фартук. В том, что у Марты и Гамлета срослось, и не на один день, понятно по мирному утру. Обычно Марта случайно отлюбленных, утром погнобив для ускорения, быстро выписывала из круга общения. А тут сидят, в одну чашку пялятся. Подружайки, блин! Или я чего-то не догоняю?
И как теперь влезать со своим допросом про слабительное? Я, похмыкав, перебираю коробки и баночки в надежде обнаружить ту самую смесь. И нет. Уфффф…
Погадайте и мне на кофейной гуще?
День набирает обороты. Чай с жасмином. Зеленый с мятой. Просто с лимоном. И кофе-кофе-кофе. Скучные заказы, пустой молочник, просыпанный сахар, перец не на своем месте…. Раздражаясь, я кошусь на работающего рядом Гамлета. Раздражаясь еще сильнее от того, что горло по-прежнему продирает даже от простой попытки глотать, а голос похож на карканье вороны. Гамлет же вполне комфортно чувствует себя за моей – моей! – стойкой. Марта, плюхнув перед ним очередную стопку заказов, поощрительно похлопывает его по руке:
