- Правда? Что, тебе нет разницы, что я могу кого-то трахать? - Кирк отодвинул стул, отставил чашку, поднялся и сделал шаг к нему; глаза его были наполнены какой-то очень странной эмоцией, которую Спок не мог прочесть. - Что кто-то может добровольно на это согласиться? Что мне с кем-то лучше, чем с тобой? Или что кто-то еще трахает меня, и я совсем не думаю о тебе? - тяжесть внутри потеплела. - Что я провожу с кем-то целые ночи без опаски, что меня вытурят на улицу? Тебе все равно, правда? Даже если я скажу тебе, что ты мне больше не нужен? - тяжесть внутри Спока жгла так, что он уже не мог игнорировать ее.
В какой-то момент Спок понял, что «проваливается» внутрь себя самого и может только наблюдать. Наблюдать, как он сам делает такое… было почти страшно. Ему нужно было перехватить контроль, чтобы не допустить или хотя бы смягчить последствия. Борьба была трудной, но Спок смог. Тело не слушалось, его состояние было близко к болезненному. Раскинувшийся под ним Кирк, по крайней мере, не выглядел слишком пострадавшим от насильственного полового акта.
Но… это был финал. Ужас настиг Спока так внезапно, что ему пришлось опереться на стену, чтобы выровнять дыхание. Он только что почти изнасиловал человека. Кадета. Кирк теперь имеет все основания для… Не этого ли он хотел? Но почему? Ведь все шло приемлемо и отношения устраивали обоих?
Спок был растерян и эмоционально скомпрометирован. Ему требовалось сорок восемь часов, чтобы хоть как-то прийти в себя.
- Стыдиться меня ты привык, - неожиданно сказал Кирк; он был на удивление спокоен для жертвы. - Я ведь такое дерьмо, если посмотреть, как ты себя со мной ведешь. Ты же всего лишь жертва.
Спок попытался сосредоточиться на претензии и не смог даже понять, в чем его пытаются обвинить.
- Теперь попробуй постыдиться себя. А ведь все могло быть просто офигенно, знаешь, - Кирк, морщась, поднялся с кровати, - если б не твои замашки типа «Вы все дерьмо, а я не такой». Если бы мы нормально встречались. Ты там что-то говорил про то, что вулканцам не все равно, с кем они трахаются. Тут одно из двух, детка, либо не все равно, либо ты - не вулканец.
Смысл фразы едва дошел до Спока. Кирк хотел, чтобы он стыдился себя? Но почему? Их встречи проходили по обоюдному согласию, инициатива исходила от человека, никаких заявлений о том, что отношения должны сменить статус, не поступало, так почему сейчас он говорит, что Спок относился к нему плохо?
И где же Спок сказал, что вулканцам все равно, с кем совокупляться?
Эти мысли озадачили его, поставили в тупик, ему необходимо было время, чтобы прийти в норму и классифицировать поступившую информацию.
Это походило на тот случай в детстве, когда Спок потерял контроль и избил провоцирующих его детей. Он тогда ощущал себя таким же разрушенным и потерявшимся. Все привычные ориентиры куда-то делись.
Кирк, помолчав некоторое время, принялся одеваться. Он делал это медленно, наверное, ему было больно, и вина захлестнула Спока с новой силой.
Нужно было отвести его к врачу, предложить свою помощь… возможно, помощь в написании заявления.
Последняя мысль снова вернула к жизни тот страх потерять карьеру, что он уже испытывал. Ничего, он уйдет в Гол, колинар все еще выход. Почему он раньше не решился? Оставалось выяснить кое-что, однако кадет уже направился к двери.
- С какой целью ты инициировал эту связь, проявляя упорство? - Спок положил руку ему на плечо, чтобы остановить, хотя обычно никогда так не делал. - Чтобы продемонстрировать мою несостоятельность как вулканца?
Это было единственное, что он мог понять в потоке обвинений, высказанных Кирком. Неужели и здесь, на Земле, его пытаются обвинить в том, что он недостаточно вулканец?
Кадет криво улыбнулся. Насколько Спок мог понять, это не значило улыбку. Тот покачал головой.
- Нихера ты не понял.
Спок еще больше растерялся. В поисках ориентиров, он принял привычную позу и попытался сосредоточиться и сохранить остатки достоинства, предложив кадету помощь. Однако тот не позволил, втянув Спока в неожиданный, но странно приятный и совершенно непривычный по исполнению поцелуй.
Спок не знал, что ему думать. Его обвиняли, кажется, ненавидели… Но поцелуй предполагает приязнь и желание.
Он не нашел слов в тех руинах привычного мира, что остались в его голове. Кирк произвел странный звук и ушел.
Как выяснилось, насовсем.
Но тогда Спок не знал, что и думать, не мог предсказать последствия. Он написал в деканат с просьбой заменить его кем-то на лекциях (это был первый раз за все годы, что он тут работал, и просьбу удовлетворили) по состоянию здоровья (он не уточнил, физического или ментального, в большей степени потому, что сам не знал точно). После чего погрузился в глубокий транс, даже не переодевшись в соответствующую одежду и не воскурив соответствующие благовония. Степень его раздрая знающему человеку могло подсказать отсутствие этих действий, поскольку обычно Спок тщательно соблюдал ритуал.
Глубокий транс - это не то, что обычная медитация. Во время транса вулканец в состоянии излечить свой разум и большую часть телесных повреждений; он может исследовать процессы в своей психике и даже рискнуть коснуться эмоционального мира. Спок не касался его с того времени, когда вулканские целители помогли ему максимально запереть эмоции внутри себя.
По большому счету то, что кадет Кирк исчез из его жизни, Спок понял через месяц. Он подозревал, что совершенное им насилие способно отвратить даже такого странного и непостижимого человека, как Джеймс Тиберий Кирк. Тем более, какими бы несправедливыми или наоборот, справедливыми ни были его обвинения, они сами по себе показывали степень недовольства. А в сочетании с тем, что совершил Спок…
Кадет снова не стал предпринимать никаких действий по этому поводу, и Спок подумал, что он считает эти отношения личными, не связанными с Академией, что тоже по-своему правда, но трудно ожидать такой честности от оскорбленного человека.
Надо сказать, что все, что Споку удалось сделать, находясь в глубоком трансе, это обнаружить свернутый в немыслимые узлы клубок эмоций, ужаснуться этому и запереть их сильнее. Никто и никогда не учил его развязывать узлы эмоций, принимать и осознавать их наличие, искать причины. Жизнь действительно стала спокойнее, принимая свое привычное русло, время от времени появляющиеся предательские мысли Спок тщательно запирал.
Он делал это упорно и старательно. Каждый раз. Он делал это даже тогда, когда Кирк проходил его тест. Спок не показывался ему, но наблюдал и ждал, что и здесь кадет покажет свое нестандартное мышление.
Однако Кирк поступил так, как поступают большинство, фактически это был выбор из двух заведомо проигрышных вариантов, но Спок где-то в глубине души все равно ждал чего-то экстраординарного. Когда на экране засветилось «Провал», он даже почувствовал (и тут же пресек) некоторое разочарование.
Впрочем, разочарование было временным. Три раза кадет предпринимал попытки. Три раза его настигал провал. Спок начал считать, что справился со своей скомпрометированностью, поскольку не замечал за собой никаких проявлений приязни к Кирку или желанию поговорить с ним, ограничиваясь наблюдением за попытками. Казалось, его система отсчета вернулась и мир вновь стал понятным.
Пока Кирк, наконец, тест не прошел.
Его решение было гениальным в своем роде, исключительно изобретательным и совершенно неприменимым в реальности. Но оно было. И Спок тоже видел отчет о ювелирных действиях.
Вот только…
Спок знал, что тест непроходим. И ту ошибку, которую нашел в нем Кирк… ее там не было. Он точно знал, что не было. Он только накануне проверял все еще раз. Корабли клингонов видели друг друга и не были запрограммированы стрелять в своих ни под каким предлогом.
Это значит, Кирк взломал тест.
Внезапно, стоя там и глядя на Кирка, гордого своим успехом и триумфом над споковым творением, он понял. Спок понял, ради чего Кирк им заинтересовался и так настойчиво инициировал отношения. Понял, зачем Кирк спровоцировал его на насилие.
