Он знал, кто писал тест. Поэтому он хотел остаться на ночь, а потом вдруг перестал сопротивляться тому, что Спок выставлял его за дверь. Он как-то добыл коды Спока. И теперь он знает, что Спок не инициирует слушание против него, потому что… потому что он скомпрометирован этим самым кадетом. Наверняка он сохранил какие-то генетические материалы, он ведь получал их в достаточном количестве, а Спок не был очень внимательным после секса…
Все было спланировано заранее и тщательно претворено в жизнь.
Горячий шар образовался в груди, но Спок его уже не замечал.
Он быстрым шагом шел за Кирком.
Его система отсчета рухнула, чтобы никогда больше не восстановиться такой как прежде.
========== Когда разговаривают глухие ==========
And now when all is done
There is nothing to say
You have gone and so effortlessly
You have won
You can go ahead tell them
Tell them all I know now
Shout it from the roof tops
Write it on the sky line
All we had is gone now
Tell them I was happy
And my heart is broken
All my scars are open
Tell them what I hoped would be
Impossible
James Arthut - Imossible
Ненависть, казалось, имела вкус, он поселился на языке, и Спок больше не мог игнорировать этого. Быстрыми шагами он двигался по кампусу, отыскивая взглядом человека, исключительного во всех смыслах. И в первую очередь, в смысле хитроумия, умения добиваться своих целей и… обмана.
Кирк обнаружился по пути в общежитие, он принимал поздравления, похлопывания по спине и все те человеческие жесты, которые полагаются в таких случаях. Спок видел перед собой только его и требовалось колоссальное усилие воли, чтобы удержать нечто, рвущееся наружу.
Джим был рад. Или не был. Или уже не чувствовал ничего, кроме растерянности.
На эти недели он превратился в луч, летящий к цели, каждая его частичка была напряжена и направлена, каждое усилие было нацелено. И вот, цель достигнута. Он доказал другим, он доказал себе, что проигрыш в основном лишь следствие недостатка упорства и ума. Он не позволил Академии решать за него, какая ситуация безвыходна, а какая нет.
Но он взломал не просто тест, а Спока, мать вашу, тест. Если бы он знал… Джим выдохнул сквозь зубы и снова улыбнулся тем, кто поздравлял его. Что бы изменилось? И изменилось бы что-то?
Он невольно нахмурился. Нет. Хотя, возможно, он бы попытался добиться от Спока ответа, почему он думает, что имеет право не только программировать безвыходные ситуации, но и не давать возможности решить все мирным путем, как полагалось бы в таком случае (и как должны бы мыслить пацифисты вулканцы). Федерация не находится с клингонами в состоянии войны, это, скорее, вооруженный нейтралитет, отношения, держащиеся на взаимных уступках. Это просто глупо, провоцировать их таким образом. К тому же, пограничники не обязательно станут сразу нападать на федеральный пассажирский корабль.
Он хмыкнул про себя. Спок бы ему, конечно, объяснил. Десять раз. Учитывая их отношения, он бы скорее апеллировал к какому-нибудь пункту правил и их непререкаемому авторитету. И Джим все равно сделал бы по-своему. Но если бы…
Если бы их отношения были как-то… теплее, возможно, Спок бы его понял, понял его точку зрения, его убеждение, что нельзя так, ставить кого-то в несуществующие на самом деле границы, так… издеваться.
Нет. Все это его обычные иллюзии и надежды. Спок - вулканец, правила - это то, что заменяет богов в его мире. Он ясно дал понять Джиму, что цена ему и всем его чувствам - грош, что никакой роли все эти чувства не играют.
Уже поздно. Спок не примет его назад, особенно после взлома этого проклятого теста, да и не захочет ничего понимать. Плевать на гордость, но, оборачиваясь назад, Джим мог только печально вздохнуть, пряча эту историю в то место в сердце, где хранились его самые большие проигрыши. Ситуации с грифом “невозможно”, которого, как многие думали, Кирк не знает.
О нет. Он проигрывал не раз. Он рвал жизнь зубами, он пер напролом или крался в ночи, но так и не смог ничего изменить, разве что чуть-чуть, самую каплю, за которую сам каждый раз почти отдавал жизнь.
Смерть отца. Неприятие в глазах брата и матери за то, что он не тоскует по отцу. Близость Вайноны и Сэма, так и не выигранная ни в каких битвах и потерянная, кажется, навсегда. Все те люди на Тарсусе, которых он вытаскивал из-под обломков, пуль и с кем делился последним куском, но так и не спас. И вот теперь - симпатия и уважение Спока.
Столько народу хотело его близости и может даже любви, но все они были Джиму чужими. А те, чьей близости и любви хотел он, отворачивались и уходили или отталкивали его, невзирая на все его усилия. Исключений было прискорбно мало: Пайк да Боунс, может совсем каплю - Гейла, ставшая ближе после истории с тестом.
Он знал, какую боль несет слово “невозможно”. Он ненавидел сдаваться.
Спок настиг его у входа в общежитие и, презрев обычные привычки, хваткой бульдога вцепился в плечо. Первым желанием Джима было ойкнуть, вырваться и как следует обматерить за несоизмерение сил, но кое-что его остановило.
Чистая, ничем не замутненная ненависть, которую излучал вулканец. Парадокс мысли и ситуации Кирка не волновал. Спок был чертовски красив какой-то новой, дьявольской красотой, и эти уши и зеленоватые щеки словно стали атрибутом библейского демона.
- Не могли бы вы уделить мне время, кадет? - проговорил он на удивление ровно, хотя “р” в предложении было несколько больше, чем нужно.
Разозлившись на себя за мягкотелость, за это бездумное любование Споком, оттолкнувшим его, стыдившимся его, Джим задрал вверх подбородок, прищурился и сам не осознал, как перетек в излюбленную обманчиво развязную позу, из которой мог мгновенно нанести удар.
Он кивнул и последовал за своим Вергилием туда, где начался его личный ад - в офицерские общежития, в комнату, наполненную жаром и вулканскими благовониями. Оплот лучшего и худшего, что с ним произошло за последние годы, оплот его “невозможно”…
Спок шел вперед механическими шагами и боролся с застилающей глаза яростью. Мир то мерк, то возвращался с невиданной ясностью. Логика освещала каждый шаг Кирка ярким светом, и Спок поразился собственной слепоте, собственной управляемости. Как легко он попрал все, чего добивался столько лет, только для того, чтобы заглотить приманку. Он должен был понять и должен был что-то сказать…
Дверь захлопнулась.
Они уставились друг на друга с выражением ненависти и настороженности на лицах. Обоих мимолетно поразила горечь одной и той же мысли в разных выражениях.
“Как жаль, что он не чувствует то, что чувствую я, не понимает того, что я понимаю”.
- Зачем? - процедил Спок единственное, что было достаточно коротким, чтобы вместить его негодование и пройти сквозь сжатые зубы.
- Что - зачем? - встрепенулся Джим, щурясь и сдерживая рвущееся дыхание. - Зачем взломал твой треклятый тест? Потому что нет никакого другого способа его пройти, и ты это знаешь! Потому что ты не оставил выбора, а выбор есть всегда! Потому что…
- Зачем ты выбрал такой способ получить коды?! - перебил его Спок, и снова во фразе было больше “р”, чем ей предназначено.
- Чего? - выдохнул Джим. - Я не брал их у тебя!
- Ты врешь! - рявкнул Спок. - У тебя не было других причин резко начинать эти нелогичные отношения, а потом так же резко их прерывать по такой же нелогичной причине!
- Да ты с катушек съехал со своей логикой! - изумился Кирк. - Я не знал, что ты создал этот чертов тест…
- Ты знаешь все до того, как это появляется в официальных источниках, не считая того, что каждый ксенолингвист, с которым ты встречался, знает, что я занимаюсь тестом последние два года, не считая твоих близких отношений с кадетом Петровской, которая…
- Что? Гейла тоже участвует? - очень натурально, но все же слишком поспешно спросил Джим.
Спок принял это за признание.
- Ты знал все с самого начала! Ты начал появляться на занятиях с посторонней целью, начал сближаться со мной под этим предлогом, а затем использовал его, чтобы получить компромат на меня, чтобы я не смог подать иск… - мысли опережали слова, и высказать хотелось слишком много; Спок уже не мог остановиться.
