Вера Копейко
Окольцованная птица
— А теперь попрощаемся, — сказала Зинаида Сергеевна и вздохнула, по лицу ее скользнула знакомая хитроватая улыбка.
Ульяна тоже не могла удержаться и улыбнулась.
— Улыбаешься? — спросила Зинаида Сергеевна. — Я на самом деле предлагаю тебе попрощаться.
— Но я не собираюсь уезжать. Я просто хотела прогуляться, — сказала Ульяна, вдавливая в себя кнопки черной куртки. Они щелкали друг за другом в полной тишине, потому что тетка молчала, ничего не объясняя, словно хотела, чтобы до Ульяны получше дошли ее слова.
— Ты, конечно, успеешь прогуляться до поезда, — наконец продолжила Зинаида Сергеевна и посмотрела на старомодные настенные часы. В детстве Ульяне казалось, что тетка сама засунула время в деревянную коробку, чтобы не дать ему растечься по огромной гостиной. — Но ты уедешь сегодня. И мы с тобой никогда больше не увидимся.
— Я не понимаю, — оторопело проговорила девушка. — Вы что-то имеете в виду?..
— Абсолютно ничего, кроме того, что я уже сказала: мы с тобой видимся в последний раз. — Удивительно синие, до сих пор не выцветшие глаза не отрываясь смотрели на Ульяну, но под этой синей поверхностью ничего невозможно было рассмотреть.
— Вы сами говорили, пока люди живы, никогда точно не скажешь, в последний ли раз они видятся, — чрезмерно убежденным голосом заспорила было Ульяна.
— Нет-нет, не продолжай. — Зинаида Сергеевна подняла руку, и жест получился таким же величественным, как и все движения этой в общем-то очень старой женщины. В ее-то годы и такая грация! — не уставала поражаться Ульяна. — Мы видимся с тобой в последний раз. Поэтому сейчас я сделаю тебе подарок.
— Подарок? — оторопело повторила гостья.
— Да. — Она выдержала паузу, как делали актеры в старом театре. — Свадебный подарок.
— С-свадебный?
— Девочка моя, давно ли ты стала заикаться? — От усмешки лицо Зинаиды Сергеевны еще сильнее сморщилось. В свое время тетка делала подтяжки, и Ульяна знала про это, хотя Зинаида Сергеевна удивилась бы подобной осведомленности. Когда знаешь свой секрет, всегда хочется верить, что, кроме тебя, его не знает никто. От этого испытываешь несравненное чувство превосходства над окружающими: я знаю, а вы — нет!
Но Ульяна была наблюдательна не только от природы, у нее была еще и профессиональная наблюдательность. Однажды Ульяна помогала Зинаиде Сергеевне мыть голову, когда та приехала к ним в заказник и сломала руку, споткнувшись о пень в глухой тайге. В их тайге человек с непривычки может и голову потерять, причем не только в переносном смысле — от красоты и запахов, от страха перед непостижимостью природы, даже от криков совы в сумерках. Но в тайге столько палого леса — деревья падали от старости, от бури, подгрызенные бобрами и не убранные ими по собственной лености или по стечению обстоятельств. Поэтому надо умело переставлять ноги, обдумывать каждый шаг, иначе можешь оказаться в яме, поросшей травой.
В тайге остались ямы с давних времен, когда охотники устраивали ловушки на медведей, полагая, что зверь ухнет в яму и будет сидеть там в ожидании победителей. В такую яму и свалилась тетка, кинувшаяся в азарте за спелой малиной. Надо сказать, она стоически отнеслась к своей неудаче. Постанывая, когда ее вытаскивали оттуда деревенские тетки, в компании которых ходила за ягодами, она говорила:
— Но, слава Богу, не головой вниз, без командира не осталась. А если командир на посту, то и все остальное в полном подчинении.
На самом деле, Зинаида Сергеевна обладала какой-то невероятной верой в хороший исход всего, что бы с ней ни произошло. Этот настрой всегда привлекал к ней Ульяну.
Сломанная рука заживала быстро, но во время болезни Ульяна помогала ей мыть рыжие жесткие кудри.
— Ты ведь знаешь, что рыжим сам Бог помогает? — говорила она, расчесывая влажные волосы здоровой рукой. Потом, поймав странный взгляд Ульяны, она сощурилась. — А, ты догадалась, да?
— Д-да… — Ульяна неуверенно кивнула.
— Молодец. Впрочем, для такого следопыта, как ты, неудивительно. — Она шумно вздохнула. — Я, знаешь ли, поклонница молодости и красоты. Я делала подтяжки дважды. Я сделаю еще, если из зеркала на меня будет пялиться старушечья морда. — Умирать надо молодой! — заявила она и громко засмеялась. — Шутка! — добавила она. — Но с бо-ольшой долей правды…
Вспомнив о той сцене, Ульяна поймала себя на мысли, что и сейчас лицо тетки не тянет на паспортный возраст. Не прошла ли она снова через экзекуцию?
— … кажется, я сказала тебе совершенно ясно… — Ульяна наконец услышала слова, обращенные к ней. — Сейчас ты получишь от меня свадебный подарок.
— Зинаида Сергеевна, над вами кто-то пошутил… Или надо мной… — Она усмехнулась, чувствуя, как краснеет. Дурацкие шуточки. — Я вообще не собираюсь выходить замуж.
Зинаида Сергеевна пристально посмотрела на девушку:
— Ульяна Кузьмина, моя драгоценнейшая и самая любимая двоюродная племянница, никто не говорит, что ты выходишь замуж прямо сейчас. И насколько я знаю, тебе пока не за кого выходить.
— А… тогда подарок зачем?
— Я, кажется, ясно сказала: мы с тобой больше не увидимся. Никогда. Следовательно, я не смогу вручить подарок в день твоей свадьбы. — Она помолчала. — Поэтому я отдаю его тебе раньше. — Она поджала тонкие губы и сощурилась. — Что тут непонятного, Улей? — Она назвала ее почти забытым детским прозвищем. Ульяна почувствовала, как в душе что-то дернулось, а потом начало саднить. И если тетка всерьез угрожает никогда больше не видеться с ней…
— Вот. — Зинаида Сергеевна выдвинула ящик старинного комода из карельской березы и достала шкатулку. Она была не слишком большая и не слишком маленькая. Если бы Ульяна не знала, что у тетки не бывает ничего простого, обычного, то она бы и не подумала, что шкатулочка эта из настоящего черного, или, по науке, эбенового, дерева. На боку болтался желтый замочек. Золотой, не усомнилась Ульяна. — И ключик вот он. — С улыбкой искусителя она протянула Ульяне ключик чуть больше булавки. — Вот он, подарок. — Она испытующе смотрела на племянницу, пытаясь как следует прочитать все мысли, которые в данный момент вертелись у той в голове. Зинаида Сергеевна всегда любила это занятие. Надо сказать, у нее получалось. — Но я ставлю одно условие, дорогуша. Ты должна дать мне слово, что вставишь этот ключик, — она покрутила его за витой хвостик перед носом Ульяны, и та ощутила запах свежих тонких духов, — только в день свадьбы.
Ульяна неожиданно для себя ухмыльнулась. Мол, попробуй проверь.
— Слово, Улей, слово. Как бы трудно ни пришлось тебе в жизни, ты не прикоснешься к моему подарку до того самого дня…
