Ознакомительная версия.
Елена Чалова
Новая жизнь Милы
Мила, Мила, Милочка, милая моя, что же с тобой случилось? Она спрашивала об этом женщину в зеркале. Серенькую, как мышка. С невыразительными чертами лица; когда-то со светло-русыми локонами, а сейчас и не поймешь какого цвета прядками, прилипшими ко лбу. И вдруг подумала: как давно никто не окликал ее «Девушка!». Знаете, случается в транспорте, или на рынке, или в магазине нечаянная радость, когда вдруг особу, которая «уж не помню, сколько лет замужем», окликнут не «женщина» или «мадам», а именно так – «девушка». И не важно, по какой причине: то ли сдачу забыла, то ли хотят спросить, как пройти. Не важно. Просто сам факт, само слово, при всей его безличности, как-то грело душу. Вдруг появлялось ощущение, что жизнь еще не кончена и что-то обещано там, впереди. Мила опять заплакала. Слезы, ненужные, не приносившие облегчения, текли и текли. Мысль о том, что жизнь ей уже ничего не обещает и что все уже, наверное, позади, не прибавила оптимизма. Она плеснула в лицо холодной водой, вновь посмотрела на свое отражение в зеркале над раковиной. Господи, на кого похожа: глаза красные, нос распух. Ну да теперь все равно – кому смотреть-то.
Мила пошла в комнату, забралась с ногами на свой любимый диванчик – то ли кресло, то ли диван – нелепый, но очень уютный предмет. Машинально поправила лампу на резном деревянном столике. Надо бы пыль протереть и пропылесосить. К черту!
Обвела взглядом комнату: знакомый интерьер плыл в затуманенных слезами глазах. В целом везде порядок, так что обойдется. Вообще-то обычно она наводила чистоту с удовольствием. Дизайн она создавала сама, не торопясь, и теперь неизменно получала удовольствие, обихаживая свой дом. Мягкая мебель – натуральное дерево плюс французские драпировки, темно-вишневые, теплого тона. Комод с резными ножками – под старину, но очень стильный. Такой же буфет и низкий стол со стеклом бронзового цвета. Последнее время Милочка увлеклась растениями: сейчас это модно – иметь дома хоть небольшой, но садик. Сначала она купила роскошную пальму. Но дитя тропиков не желало расти и начало предательски желтеть. Милочка побежала за консультацией в садовый центр, но там только пожали плечами: ухаживаете неправильно. Наверное, мало поливаете. Много? Значит, слишком много. Может, она у вас мерзнет на сквозняке… Нет? Значит, пальме слишком жарко! Тогда она купила бессмертное творение доктора Хессайона [1]и выяснила, что ее пальма – банан и любит жить в теплой, влажной среде, а не в пересушенном воздухе у батареи. Потом Мила проштудировала еще несколько книг, и дело пошло на лад. Банан она, правда, выселила: отвезла к знакомым на дачу. Там он сначала бурно пошел в рост, обрадовавшись жаркому лету, но первый же сентябрьский холод сгубил нежное растение. Теперь у Милочки рос шикарный фикус, даже два: один с широкими листьями, а второй больше похожий на березку – тонкий ствол изящно подымался из терракотового горшка и завершался массой нежно-зеленых удлиненных листочков, элегантно-небрежная и слегка растрепанная кипа которых была создана огромным трудом фитостилиста.
Еще имелась монстера, напоминавшая хозяйке своими гладкими линиями, выпуклостью форм и абсурдными отверстиями работы Сальвадора Дали. Честно сказать, Дали она не любила. Внутри Милы сидел здоровый прагматик, который не собирался восхищаться творениями человека, чье место было не в мастерской художника, а в каком-нибудь уютном сумасшедшем доме. На матовой поверхности стола великолепно смотрелся садик в бокале. Бокал размерами приближался к аквариуму, но тем забавнее выглядели его стеклянная ножка и пестро-зеленое содержимое. Интерьер дополняли парные бронзовые настольные лампы, шелковые обои, наборный паркет и несколько неплохих картин (с профессионально сделанной подсветкой). Короче, парадная гостиная не бедных людей. Угол напротив любимого диванчика был занят широким экраном суперсовременного телевизора. Может, его гладкая матовая поверхность и вносила некий диссонанс в стиль интерьера, но качество изображения и неизменное восхищение гостей вполне компенсировали этот недостаток. Мила беспокойно заерзала от вновь набежавших грустных мыслей. Теперь гостей не будет. Наташка только. Или брат с женой. А так пусто. При мысли о том, что теперь она будет ложиться спать одна, вставать – одна и некого ждать с работы, ей стало дурно. Вскочив с дивана, Мила заметалась по квартире. Зажгла зачем-то свет в холле, включила телевизор. Пошла в кухню, открыла холодильник. Потянулась было за йогуртом, но увидела начатую бутылку вина…
Вчера Сева привозил на ужин какого-то мужика – очередной деловой партнер. Себе они привезли коньяк, а ей французское божоле. Кисловатое, но холодненькое, в самый раз. Налила бокал, выпила почти залпом. Подумав, взяла с собой бутылку и бокал и вернулась к телевизору. Теперь она пила не торопясь, тупо глядя на сверкающий красками жизни (вернее, рекламы) экран. Слезы капали в вино. «Я как мадам Грицацуева», – подумала Милочка, вспоминая известную сцену из «12 стульев». Такая же толстая, старая и никому не нужная. Может, со стороны это и смешно. А мне нет. Мадам Грицацуевой тоже, должно быть, было не смешно. Жалость к полузабытому, но такому понятному литературно-кинематографическому персонажу вызвала новую волну слез, и женщина захлюпала носом.
Вчера, еще вчера все было как обычно: Сева позвонил с работы:
– Милочка я через часок подъеду с коллегой. Ты нас покормишь?
– Конечно, – мысль жены моментально погрузилась в недра холодильника, – я сделаю индюшачьи рулетики с сыром – помнишь, как на твой день рождения, а на закуску…
– Да-да. Мы скоро будем. Что-нибудь купить?
– Купи свежего хлебушка…
Когда мужчины пришли, стол был уже сервирован, а по квартире распространялся аппетитнейший запах. Несмотря на повальное увлечение восточной кухней, Мила придерживалась традиционной кулинарной ориентации, а потому на столе не наблюдалось никаких палочек и квадратных тарелочек с суши – только добротный богемский хрусталь, баварский фарфор и отечественное столовое серебро.
Дежурный обед состоял из бульона с гренками – Севе обязательно нужен суп, нежнейшего рыбного заливного из парного судачка и тех самых индюшачьих рулетиков с сыром. Ну и салат, конечно. И немного опят собственного засола. Мила потчевала гостя, принимала заслуженные похвалы, потом подала кофе в кабинет и ушла, чтобы не мешать деловым разговорам. Мужчины сидели долго, накурили, исписали кучу бумаги и допили коньяк. На прощание гость, припав к ручке, вновь рассыпался в комплиментах: «Такой уютный дом… Вы идеальная хозяйка»… Милочка была рада – уйдя с работы, все время она посвятила именно дому и мужу. Правда, Сева был неразговорчив – ну да он часто такой в последнее время. Устает на работе, ведь не мальчик уже, с сочувствием думала Милочка, выставляя на стол коробочку витаминов. Мысль о витаминах пришла ей в голову недавно. Вообще-то она была в этом плане не очень продвинутым человеком. Вернее, даже отсталым. Таблетки вызывали у Милочки страх и совершенно патологическое неприятие. Для человека, имеющего медицинское образование, это странно, тем не менее она всячески старалась избегать соприкосновения с классической фармакологией. В конце концов, на ее практике народная мудрость – если насморк лечишь, он проходит за семь дней, а если нет – за неделю – почти всегда оправдывалась. И стратегия борьбы с респираторными заболеваниями была отработана – горячие ванночки для ног, колючие носки, чай с медом и малиной, травяные отвары. Когда наваливалась сумрачная и сопливая осень, Милочка заваривала шиповник, ела лимоны со шкуркой и по мере возможности пичкала всем этим витаминным богатством Севу. Тот вяло жевал орешки и пил настои, но не сопротивлялся – жене виднее. Однако как-то внезапно муж начал худеть, а его рабочий график существенно уплотнился. Придя домой, он все чаще жаловался на головную боль, усталость и разбитость и, едва притронувшись к ужину, уползал к себе в кабинет.
Ознакомительная версия.
