Ознакомительная версия.
Руки у него были золотые, и предприятие процветало и расширялось. Вся «теория», то есть связи, закупки, раскрутка дела и т. д., легла на Севу.
А потом Севу осенило. Руководство НИИ часто ездило в Германию на всякие там научные симпозиумы. Это реальная возможность попасть за границу в компании солидных людей. Надо ехать и на месте искать контакты с нормальными фирмами – на помоешных железках далеко не уедешь. Всю ночь они просидели, составляя план. Теперь это назвали бы бизнес-проектом, но тогда ни Сева, ни Мила, ни тем более Генка-автослесарь такими словами бросаться не умели. План и план. Два листа машинописного текста. (Могло бы уместиться и на одном, но для солидности…) И утром Сева направился к замдиректора, с которым имел дело при аренде помещений и не раз пил в полуподпольной сауне. План был прост. ИЧП свое отработало. Ну кто они с Генкой такие? Сегодня ИЧП, а завтра случись в России какое-нибудь ЧП – и нет их. Другое дело солидная компания, в которой соучредителем был бы родной НИИ – госпредприятие, льготы, счет в приличном банке, имя, наличие недвижимости… Такой фирме самая солидная немецкая компания не побоится доверить свои самые лучшие запчасти.
Зам выслушал, потребовал себе процент, и после некоторой торговли они ударили по рукам. Сева был включен в состав следующей делегации – ну не за свой же счет ехать. План сработал. Западная Европа тащилась от России, устроившей очередную революцию. Европейские фирмы спешили застолбить российские рынки. НИИ выглядел более чем солидно – здание в полквартала, склады, а аренда – копейки. Вскоре одно крыло здания было перестроено и отремонтировано, и его украсила вывеска с логотипами нескольких известных западногерманских фирм. И дело пошло. Пошли деньги. ИЧП из трех человек превратилось в серьезную коммерческую структуру. Они набрали штат специалистов и административных работников – бухгалтера, секретаря и т. д.
Появился настоящий офис – с компьютерами, факсами и еще бог знает чем. Немецкие партнеры контролировали процесс жестко – на фирме постоянно присутствовало несколько человек «оттуда», которые непрерывно что-то проверяли.
Сначала предполагалось, что Милочка займет какую-нибудь административную должность – менеджера по маркетингу, например. Но западногерманские партнеры дали понять, что за не очень понятным названием должны скрываться знание рынка, умение планировать закупки и продажи, руководить отделом специалистов. Милочка подобными данными не обладала и некоторое время подумывала согласиться на должность менеджера по персоналу. Но, увидев гору папок с личными делами, вдруг поняла, что устала. Ей смертельно не хотелось заново въезжать в какие-то проблемы, читать и перебирать кучу бумаг разной степени важности. К тому же именно в этот момент Сева попал в больницу. Возросшее напряжение и ускорившийся ритм деловой жизни вызвали боли в желудке. Сначала он просто мучился и старался поменьше есть, но Милочка, видя, что муж ночами не спит, потащила его на обследование. Думали, язва, но Бог миловал, оказалось обострение гастрита, холецистит – в общем, тоже не подарок. Севе нужен был уход, правильное питание. И Милочка превратилась в «мамку и няньку». Утром она варила мужу кашу, к обеду привозила в офис протертый супчик, а на ужин старалась изобрести что-нибудь диетическое, но вкусное. Кроме того, они купили очень приличную трешку на Соколе, и Мила с удовольствием обставляла и обживала квартиру. Она пополнела, стала меньше следить за модой и почти не употребляла косметику. Хотя на официальных мероприятиях старалась соответствовать: драгоценности, платье или костюм от известного модельера, прическа и маникюр только что из салона.
Теперь, когда пришло материальное благополучие, было бы естественно завести детей, на что не очень тактично порой намекали знакомые. Но, будучи медиком по образованию, Милочка знала, что детей у нее быть не может. Сначала она плакала, а потом как-то успокоилась – не дал Бог, что же делать. И нерастраченную материнскую любовь она делила между Севой и племянниками.
Брат Николай старше Милы на два года. Растила их мама, которая умерла, когда Мила поступила в институт. Казалось бы, при двух женщинах Николай должен стать главой семьи – но нет: он рос мальчиком тихим, учился средне и большую часть времени проводил за книжками. Мама звала его мечтателем – он мог часами сидеть, глядя в одну точку, и размышлять о чем-то своем. Милочке втайне хотелось, чтобы брат был побойчее – подружки иногда хвастались похождениями своих братцев. Да и фраза типа «Вот мой брат тебе покажет» не шла у нее с языка, так как Коля – Мила почему-то была в этом уверена – никогда никому ничего показывать не будет и в драку ради нее не полезет. Зато мама была спокойна – Николай не пил, не курил, по улицам не шлялся, от армии у него было освобождение по причине плоскостопия. Сразу после школы он поступил в институт, на последнем курсе женился – Галя уже ждала ребенка.
Теперь племянников было уже двое, и Мила баловала их как могла. Золовку она недолюбливала – сквозь неизменную любезность и ласковый говорок Галины сквозила зависть. По-человечески это было даже понятно: брат в своем министерстве получал весьма средне, и позволить себе что-то просто для удовольствия они могли не часто. Хоть и не бедствовали – Галина тоже работала. Когда компания набирала персонал, Милочка хотела пристроить брата на какую-нибудь должность. Она позвонила золовке. Та обрадовалась и пообещала провести с мужем «воспитательную работу». Но случился скандал, и все Милочкины благие намерения и надежды Галины рухнули.
Отношения брата с Севой всегда были довольно прохладные – сначала Николаше не нравился лимитчик, женившийся на сестре, потом он с недоверием отнесся к коммерческим способностям родственника. Но в последнее время брат был сдержан, вежлив и, явно под влиянием жены, всячески выказывал Севе свое расположение. Милочка устроила «семейный ужин», на котором и должна была возникнуть тема совместной работы. Они с Галиной предварительно все обсудили, и та долго натаскивала мужа. Но Галина прийти не смогла – у одного из мальчишек подскочила температура. И Николай, лишенный сдерживающего фактора – бдительной жены, после пары рюмок вдруг пошел вразнос – стал требовать 50 процентов акций и контроль за распределением прибылей.
– Николаша, опомнись, какие акции! – Мила смеялась. Такое просто нельзя было воспринимать серьезно.
– А ты не лезь, я для тебя же стараюсь… Горбатишься на своего муженька, а что тебе-то принадлежит? Он тебя эксплуатирует…
Милочка быстро перевела разговор на политику. Мужики это обожают и часами могут обсуждать Думу, выборы, мэрию. Сама она политикой не интересовалась совершенно. Конечно, Мила знала, что это тоже бизнес и занимаются им люди серьезные и далеко не бедные. Но где-то в подсознании сидела мысль, что все это не совсем взаправду. Своего рода лохотрон – деньги собирают со всех, а выигрывают несколько человек, которых и по телику-то не показывают. А те, кто болтает, – это так, балаганчик. Только очень дорогостоящий. Выборы! Внеочередные! Какой смысл менять шило на мыло? Почему не построить больницу? Памятник жертвам репрессий? Им, жертвам, он не нужен. Почему не купить стерилизаторы в районные поликлиники? А то во всем мире борются со СПИДом и гепатитом, а у них в районке стоматолог бор меняет после третьего пациента.
Ознакомительная версия.
