Шарон Сэйл - Ставка на любовь

…Мир праху его…

Во сне Лаки Хьюстон едва слышно застонала и беспокойно заерзала на автобусном сиденье. Страшный сон не выпускал ее из своих объятий.

…Лаки, девочка моя, не позволяй им этого делать! Не надо меня хоронить! Это все какая-то нелепая ошибка! Я вовсе не умер!..

Из-под густых ресниц выкатилась крупная слеза и медленно поползла по щеке девушки. Кошмар продолжался. Сражаясь с ним во сне, Лаки не замечала сочувственных взглядов сидевших рядом пассажиров.

…Куини! Что-то случилось с Ди! Я никак не могу ее найти!..

Лаки вновь чуть слышно застонала, потому что кошмар не прекращался.

…Куини! Куини! Где ты? Я не вижу тебя! Что произошло с моей семьей? Что случилось с моим миром?..

Лаки Хьюстон уже четыре дня была в пути, передвигаясь большей частью на междугородных автобусах. Она пустилась в дорогу с сердцем, полным надежд и мечтаний, но теперь, когда утомительное путешествие близилось к концу, кошмарный сон разом вытеснил все чувства, оставив только мучительный страх.

Голова девушки безвольно покачивалась ни спинке кожаного сиденья, пока большой и довольно неуклюжий автобус протискивался по городским улицам к автовокзалу. Все ее тело покрыла холодная испарина, перед глазами неотвязно мелькали сцены кошмарного сна.

Она снова переживала дни мучительного страха, которые сменялись то призрачной надеждой, то безысходным отчаянием.

…Комья грязи глухо ударялись о крышку соснового гроба, разлетаясь в разные стороны. Пальцы Куини были такими теплыми, а Джонни был таким холодным… Не кидайте так много земли! Он же не сможет дышать!..

Ее крик о помощи остался без ответа. Надо их остановить! Надо откопать Джонни, пока еще не поздно!

Лаки во сне машинально протянула руку вперед, чтобы отвести в сторону лопату с глинистыми комьями, и… неожиданно ощутила кожаную поверхность спинки сиденья.

Тут же очнувшись от сна, она выпрямилась, глядя перед собой широко раскрытыми от ужаса глазами. Ее губы не могли сдержать дрожь. Прошло еще несколько секунд, прежде чем она поняла, что Крейдл-Крик, в котором она выросла и где была могила Джонни Хьюстона, ее отца, остался далеко позади. Реальность встретила ее резким скрежетом тормозов большого пассажирского автобуса. Окутанный раскаленным воздухом и облаком дизельных выхлопов, он свернул с одной из центральных улиц Лас-Вегаса и остановился на территории автовокзала.

Лаки бессильно откинулась на спинку сиденья, все еще дрожа от пережитого в кошмарном сне и от того, что очутилась наконец в Лас-Вегасе, городе мечты ее отца, Джонни Хьюстона.

Ослабевшая от бури противоречивых чувств, она поднялась и на непослушных ногах вышла в проход между рядами.

«Боже мой, — подумала она, чувствуя, как влажные от пота джинсы облепили ноги. — Я еще не успела сойти с автобуса, а уже чувствую себя совершенно измочаленной, совсем как проститутка, что жила через дорогу от нашего старого дома. О, Куини, мне так нужна твоя поддержка, но ты сейчас слишком далеко… Что же мне теперь делать?»

Не успела Лаки мысленно произнести эти слова, полные неуверенности и смятения, как ей почудилось, будто она слышит голос Джонни Хьюстона, своего покойного отца: «Принимайся за дело, детка, не бойся! Просто начни делать то, о чем мечтала…»

Стараясь подавить в себе зарождавшуюся панику, которая возникла при мысли о том, что ей придется в одиночку устраивать жизнь в этом огромном городе с дурной славой. Лаки подхватила дорожную сумку и, повесив ее через плечо, стала пробираться к выходу вместе с остальными уставшими от долгой дороги пассажирами автобуса.

Ее ждала новая жизнь.

Николас Шено раздраженно бормотал себе под нос ругательства, когда кто-нибудь из разношерстной толпы только что прибывших пассажиров или же какой-нибудь бродяга из числа тех, кто вечно сшивается на вокзалах, осмеливался подойти вплотную к сияющим хромированным поверхностям и зеркальным стеклам его великолепного «ягуара» цвета шампанского.

Николасу было тридцать шесть лет. Он принадлежал к привилегированному классу жителей Лас-Вегаса, города, который никогда не спит. За всю свою жизнь ему не довелось испытать сомнительного удовольствия оказаться среди пестрой людской толпы на городском автовокзале. Если бы не приезд Кьюби Торбетта, он бы уже давно покинул это место.

Отец Николаса, Пол Шено, очень нуждался в своем верном слуге Торбетте, поскольку был прикован к инвалидному креслу в результате недавнего серьезного инсульта. Если бы не умелые старания Кьюби, преданного друга и компаньона Пола Шено, Ник вряд ли бы смог успешно продолжать семейный бизнес.

Нетерпеливо поводя плечами. Ник в который уже раз засунул руки в карманы серых слаксов, чувствуя прикосновение к спине, чуть влажной от пота, голубой шелковой рубашки. Еще неизвестно, что было для него хуже — долгое ожидание на автовокзале приезда Кьюби или же возвращение домой, где его ждали нелегкие проблемы, которые требовали скорейшего решения.

Если бы вчера Чарли Сэмз, шофер семьи Шено, не был арестован, то сейчас именно он, а не Николас, торчал бы тут, на автовокзале, встречая слугу Пола Шено. Николасу пришлось терпеливо объяснять представителям власти, что ему никогда в голову не приходило, что нанятый его семьей шофер в служебное время занимался перепродажей наркотиков, используя для этого принадлежавший семье Шено шикарный лимузин. Нику было известно только одно — он полностью доверял этому человеку, но, судя по всему, здорово ошибся в нем. Вообще-то Ник очень редко ошибался.

Неожиданно на его машину навалился пьяный бродяга, и Николас тихо выругался. Пьяница с трудом восстановил равновесие и тупо уставился остекленевшими глазами на автомобиль, словно он только что вынырнул перед ним из ниоткуда.

— Эй, поосторожнее, приятель! — недовольно буркнул Ник, осторожно отодвигая пьянчужку в сторону. Тот молча повернулся и, покачиваясь, направился в другую сторону.