Лавирль Спенсер
Трудное счастье
Ночной дождь в конце августа освежил зеленый, трепещущий травяной ковер Миннесоты и промыл небо до бледно-голубого оттенка. Восточнее Сент-Пола, где пригороды вплотную подступали к границам вашингтонского округа, щупальца новых улиц уже подбирались к пшеничным полям, а коробки новых домов громоздились там, где раньше были только леса и поляны.
Здесь, на стыке города и фермерских угодий, раскинуло крылья современное кирпичное здание школы. С двух сторон его окаймляли крытые автомобильные стоянки, с третьей — спортплощадка. Сразу за трибунами еще противостояли урбанизации шепчущиеся колосья, но их поражение было очевидным — на дальних холмах вовсю шла жатва.
За шоссе виднелась горстка старых домов, построенных в 50-60-х годах, и грунтовая дорога, на которой пять лет назад с появлением школы ввели ограничение скорости. Тогда же были проложены и тротуары, хотя некоторые налогоплательщики утверждали, что они не нужны, поскольку ведут в поля и теряются там, где еще урчат трактора. Школьный городок, однако, уже несколько лет разрастался с огромной скоростью.
В среду утром, за шесть дней до начала занятий школы для старшеклассников Хьюберт Хамфри, на стоянку въехал с северной стороны аквамаринового цвета автомобиль. Двое вышедших из машины направились по тротуару к зданию школы. Утреннее солнце уже раскалило бетонные стены, но открытые смотрителем двойные двери позволяли ветерку гулять по коридорам.
На женщине был строгий серый костюм, светло-серая, шелковая блузка, туфли в тон — простые, но дорогие, и скромно повязанный поверх волос темно-красный шарф. Старомодная стрижка слегка тронутых сединой волос открывала лицо. Пара маленьких золотых сережек казалась единственной уступкой женственности, в остальном стиль посетительницы полностью исключал всякий намек на слабость.
Парень был на полторы головы выше матери, широкоплечий, с узкими бедрами, атлетической фигурой, в синих джинсах и майке с надписью, восхваляющей Техас. Темные волосы, потрясающие карие глаза и лицо парня наверняка всю жизнь будут притягивать к себе женские взгляды. В бабушкины времена девчонки прозвали бы его покорителем сердец; поколение его матери окрестило бы его «классным парнем». А сейчас две шестнадцатилетние девицы, столкнувшись с ним в дверях школы, оглянулись и одна из них сказала другой:
— Ух ты, какой крутой!
Учительская в Хамфри находилась как раз в центре здания и была с двух сторон окружена стеклянными стенами. Ее двери вели в центральный холл, а снаружи расположилась стоянка для автомобилей посетителей и клумба с огромным кирпичным постаментом, окрашенным в цвета школы — красный и белый. За задней стеной учительской раскинулся древесный питомник, любовно взращенный учениками, которые занимались садоводством у мистера Дорфмайера.
Кент Аренс открыл двери учительской.
— Улыбнись, — мягко произнесла Моника Аренс, проходя мимо него и ощущая прохладу кондиционированного воздуха.
— Зачем? — спросил сын.
— Ты же знаешь, как важно сразу произвести впечатление.
— Да, мама, — сухо ответил он, следуя за матерью.
В учительской, в противоположность школьной территории, царил хаос: люди в джинсах и майках проверяли какие-то документы, отвечали на телефонные звонки, работали на компьютерах и печатали на машинках. Двое служителей красили стены, еще один катил тележку, нагруженную картонными папками. Синий ковер на полу едва виднелся, заваленный грудами учебников, бумаг и прочих необходимых вещей.
Моника и Кент пробрались сквозь весь этот беспорядок и подошли к полукруглому барьерчику, преграждающему посетителям дальнейший путь. Из-за одного из многочисленных столов поднялась секретарь. У нее было пухлое лицо, пышная грудь и короткие каштановые, начинающие седеть волосы.
— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?
— Меня зовут Моника Аренс, а это — мой сын, Кент. Мы насчет приема в школу.
— Извините за беспорядок, последняя неделя перед занятиями всегда такая. Я — Дора Мэ Хьюдак. Можете звать меня просто «Дора Мэ», я как раз и займусь вашим вопросом. — Она улыбнулась парню. — Значит, ты новичок.
— Да, мэм. Мы только что приехали из Остина, штат Техас.
Дора смерила его взглядом.
— В выпускной класс, я полагаю.
— Да, мэм.
Миссис Хьюдак отметила это «мэм»: было непривычно слышать такое обращение от ученика старшего класса. Большинство называло ее «Дора Мэ». Некоторые обращались со словами «Эй, леди», а иногда доводилось услышать и «Э-э, как вас там… секретарь!».
— Нравятся мне манеры южан, — заметила она, доставая бланк заявления о приеме и буклет о школе. — Уже решил, что будешь изучать?
— Да, довольно много предметов. Если у вас их все преподают.
— Значит, ты еще не видел список факультативных дисциплин?
— Нет, мэм.
Дора положила на барьерчик список и голубой лист бумаги.
— Вот перечень предметов, а это бланк заявления о приеме, но у нас принято, чтобы новички вначале поговорили со своим куратором. Выпускников курирует миссис Берлатски. Подождите секундочку, я посмотрю, здесь ли она.
Дора Мэ заглянула в одну из боковых дверей и вернулась, сопровождаемая женщиной лет сорока в длинном вязаном синем пуловере и брюках со штрипками.
— Привет. Я — Джоан Берлатски. — Она протянула руку. — Добро пожаловать в Миннесоту. Давайте пройдем в мой кабинет, там мы сможем поговорить.
В кабинете Джоан извинилась за беспорядок.
— Вот так каждый год, надо все убрать после летнего лагеря и всегда кажется, что до начала нового учебного года нипочем не успеть, но мы почему-то, как по волшебству, успеваем. Садитесь, пожалуйста.
Они дружески побеседовали, и куратор узнала, что у Кента довольно высокий средний балл и он собирается поступать в колледж, что он усиленно занимается точными науками и математикой в том числе и по многим предметам намерен проходить усложненный курс. Его мать уже договорилась о том, чтобы из предыдущей школы прислали результаты работ сына. Джоан высветила на зеленом экране компьютера списки групп, и через тридцать минут расписание занятий для Кента было готово.
Все шло гладко, пока Моника Аренс не спросила:
— Да, а к кому обратиться, чтобы записать Кента на футбол?
Джоан отвернулась от монитора и ответила:
— С этим может возникнуть проблема. Ребята тренируются уже две недели, и тренер Гормэн, вероятно, уже укомплектовал команду.
Кент нахмурился. Волнуясь, он произнес:
— Но я играл и в средних, и в старших классах. И рассчитывал в выпускном классе не бросать футбол.
