Кристина Хегган - На Лазурном берегу

Хлестал один из тех проливных майских дождей, которыми славится Лазурный берег. Ливень безжалостно пригибал к земле высокие пальмы и полировал до зеркального блеска «роллс-ройсы» и «феррари», выстроившиеся перед фешенебельными отелями и роскошными частными особняками.

И если плохая погода привела в уныние чуть ли не всю огромную армию туристов, то местные жители, похоже, ее просто не заметили. Ведь сегодня, восьмого мая 1986 года, всего несколько часов назад состоялась торжественная церемония открытия тридцать восьмого Международного кинофестиваля в Канне, и потому вся Французская Ривьера пребывала в восторженно-приподнятом настроении.

Карен Ричардс, сидя рядом со своим агентом в лимузине, который мчал их из аэропорта «Ницца – Лазурный берег», вдруг с волнением осознала, что теперь и она принадлежит к славной когорте знаменитостей и, пожалуй, сейчас за их машиной уже наблюдают.

Карен была удивительно красивой молодой женщиной тридцати трех лет, стройной и грациозной, с пышной копной золотисто-рыжих вьющихся волос, выразительными нефритово-зелеными глазами и крупным чувственным ртом. Сегодня на ней было ярко-розовое полотняное платье от Билла Бласса с лиловым жакетом из кашемира, и эти яркие цвета как нельзя лучше подчеркивали нежную белизну ее кожи.

Спокойно сложив на коленях руки с длинными тонкими пальцами без всяких украшений, она смотрела на бесконечный ряд великолепных старых особняков и современных многоэтажных зданий, растянувшихся вдоль автострады. Неужели она когда-нибудь к этому привыкнет? Слава, любители автографов, сплетни в колонках светской хроники газет и журналов… А теперь этот престижный международный кинофестиваль в Канне! Целых двенадцать дней – просмотры, встречи, выступления, интервью, фотокорреспонденты… И конечно, всевозможные маленькие хитрости, к которым придется прибегать, чтобы спрятаться от сотен фанатов, круглосуточно осаждающих отель в надежде хоть одним глазком взглянуть на любимую кинозвезду.

В Нью-Йорке было намного проще. Там она, по крайней мере, чувствовала себя в безопасности. Слава Богу, что Джек – правда, после долгих уговоров – не отказался от поездки! Рядом с ним ей будет намного легче.

Карен встретилась взглядом со своим старым верным другом, одарила его нежной улыбкой и с усмешкой заметила:

– Похоже, надо было заказывать не лимузин, а ковчег.

Джек Витадини допил грушевый сок и поставил стакан на маленькую полочку, встроенную в спинку переднего сиденья.

– Да уж, детка, погода премерзкая, – раздался его хрипловатый голос завзятого курильщика. – Согласен, негоже так встречать звезд мирового экрана, но могу обещать тебе, что это продлится недолго. – Улыбнувшись ей, он посмотрел в зеркало и поправил галстук. – Волнуешься?

– Немного, – призналась Карен, уже глядя в окно. – Все мелькает и меняется, как в кадре. Эти люди… Они все время толпятся вокруг, следят за каждым моим движением и ловят каждое слово, которое я произношу. У меня такое чувство, будто вчера кто-то неожиданно перевернул мою привычную, устоявшуюся жизнь. И теперь я живу как-то ненормально, делаю что-то не то. Не готовлю еду, не причесываюсь сама… – Она снова взглянула на Джека. – Ты знаешь, когда я в последний раз была в магазине?

Витадини откинулся на сиденье, и бархатные подушки мягко приняли его начинающее полнеть тело.

– Больше тебе не придется ходить по магазинам. Тебя растащат на сувениры, прежде чем ты успеешь дотянуться до коробки с рисовыми хлопьями. Ну а что касается толпы поклонников… Боюсь, это неотъемлемая часть страны обетованной под названием слава. – Он отечески похлопал Карен по руке. – Запомни: именно фанаты обеспечивают кассовый успех фильма. Поэтому никогда не поворачивайся к ним спиной. И к прессе тоже. – Джек посмотрел в окно. – Кстати о прессе…

Карен проследила за его взглядом и вздрогнула. Лимузин уже подкатил к подъезду отеля «Карлтон», и под большими куполообразными зонтами она увидела с десяток репортеров, нетерпеливо поглядывавших в их сторону.

Швейцар в ливрее выскочил из дверей гостиницы, бросился к машине, открыл дверь и застыл, почтительно ожидая, пока Карен не выйдет из автомобиля. Репортеры узнали актрису и бросились в атаку.

– Добро пожаловать в Канн, мисс Ричардс! – закричал кто-то. – Это ваш первый приезд на кинофестиваль! Вы волнуетесь? Вы пробудете здесь до конца?

Карен встала под защиту козырька гостиницы, и вокруг нее тут же образовался кружок из славных представителей прессы.

– Да, я очень волнуюсь, – ответила она, ослепительно улыбаясь. – И да, я останусь здесь на все две недели.

– Вы уже получили «Оскара» за лучшую женскую роль в фильме «Райская бухта», – обратился к ней человек, стоявший рядом. – Есть ли у вас уверенность, что вы завоюете «Золотую пальмовую ветвь» и здесь за фильм «Одни сожаления»?

Карен засмеялась:

– Пожалуй, уверенность – это единственное, чего я сейчас не ощущаю. – Она ненадолго задержала взгляд на молодом человеке, который задавал ей вопросы. – Но это вовсе не значит, что я не мечтаю о новых победах.

– Мисс Ричардс, а Нейл Хаммонд тоже приедет на фестиваль?

Услышав имя своего бывшего мужа, Карен с трудом удержала на лице счастливую улыбку.

Тогда, три года назад, известие о том, что она вышла замуж за недавнего кумира кинематографа Нейла Хаммонда, прошло почти незамеченным, равно как и их скорый развод. Теперь же, после небывалого успеха ее первого фильма и приглашения на Каннский кинофестиваль, каждое событие в жизни новой звезды становилось предметом самого пристального внимания журналистов.

– Не имею ни малейшего понятия, – сказала она как можно безразличнее.

Низенькая женщина в очках без оправы с трудом протиснулась вперед, встала почти вплотную к Карен и спросила с сильным немецким акцентом:

– Но ведь вы, наверное, часто видитесь с ним?

Карен сделала вид, что не слышит вопроса, и стала решительно продвигаться к дверям гостиницы. «Боже правый, это же не репортеры, а просто стервятники!» – мелькнуло у нее в голове.

– Есть ли у вас надежда на примирение? – продолжала допытываться женщина. – Или хотя бы на совместное участие в фильме?

– Нет, – холодно произнесла Карен. – Это ответ на оба вопроса.

И тут же защелкали фотоаппараты, слепя вспышками магния.