Эмма Ричмонд
За тридевять земель
Ничего не изменилось: тот же костюм у садовника, те же хризантемы, та же ситуация: мама не может решить свои проблемы сама и Абби вынуждена, бросив все, бежать к ней по первому зову. Ничего не изменилось. А ведь должно было измениться, подумала Абби. Если ее мама хочет вести такой же образ жизни и дальше, она должна все изменить. Радикально.
«Катастрофа», — сказала ее мама. Еще одна. Каким-то образом она позволила незнакомому мужчине проникнуть в ее дом и рыться в библиотеке умершего мужа. Конечно, он договорился о встрече и у него были письма и рекомендации, но он заставлял ее нервничать. Абби должна срочно приехать и помочь ей.
И Абби поехала. Она взяла недельный отпуск — к нескрываемому недовольству начальства — и поехала к матери прямо из офиса.
Выбравшись из машины, все еще в туфлях на высоких каблуках и в элегантном костюме, она медленно шла к парадной двери. Высокая, стройная, всегда безупречно выглядевшая, она обладала холодной, неприступной красотой, которую большинство мужчин находили пугающей. Ясные серые глаза равнодушно и строго смотрели на мир. Вьющиеся светлые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Она олицетворяла собой современную деловую женщину. Хотя совсем не была уверена (Абби грустно улыбнулась при этой мысли), что современные женщины бегут к маме, стоит ей только позвать. Причем мама никогда не звала других дочерей, только Абби. Разумеется, Элен и Лаура были замужем и занимали очень ответственные посты, но…
Парадная дверь распахнулась, прежде чем она постучала, и ей пришлось прервать свои размышления. Изучив лицо матери в поисках следов стресса и не найдя таковых, она коротко улыбнулась:
— Привет!
— Привет, дорогая, — нервно ответила ее мать. — Извини, что доставила тебе столько беспокойства.
— Ну что ты, — отрицательно покачала головой Абби. — Не надо смотреть на меня так, словно я сейчас начну ругать тебя. Я не виновата, что так выгляжу.
В ответ мама извиняющимся тоном пробормотала:
— Ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощной. Ты всегда такая спокойная, у тебя все под контролем.
— Да, — кивнула Абби. Она не собиралась объяснять матери, что только старается все время выглядеть спокойной и уверенной, потому что хочет быть такой. Всегда отвечать за свои поступки, всегда мыслить разумно и контролировать ситуацию. Но сейчас это рождало отчуждение между ними. Отчуждение, в котором они обе были повинны.
Войдя в дом, она сразу приступила к делу:
— Итак, где он?
На лице матери снова промелькнул страх.
— Абби, пожалуйста… Я так старалась.
— Я знаю, — вздохнула Абби, скрывая нетерпение, потому что понимала: в поведении матери виновато горе, которое ей пришлось пережить. Она обняла ее, вынула из рук метелку из перьев, которой та смахивала пыль, и бережно усадила маму в кресло в холле. — Теперь расскажи мне все.
— Он пришел несколько дней назад, — начала мать, — был безукоризненно вежлив и все такое, но… О, Абби, я не могла справиться с ним! Мне пришлось рассказывать ему об отце, отвечать на его вопросы. А он все спрашивал и спрашивал… И я не могу сидеть все время дома и следить, чтобы он не украл фамильное серебро, — добавила она расстроенно.
— Конечно, нет, — согласилась Абби, прекрасно понимая, что к серебру все это не имеет никакого отношения.
Она знала, что мать еще не готова говорить о муже, даже с ней, Абби, не то что с незнакомцем, который, очевидно, задавал глупые вопросы, на которые та была не в состоянии ответить. Абби не была уверена, что она сама в состоянии отвечать на какие-либо вопросы. Матушка, разумеется, считала, что только она страдает, а ведь Абби тоже было тяжело. Ее тоже мучали мысли о долгах, которые оставил отец. И письмо, из-за которого у нее начались ночные кошмары.
Сжав руки, мать продолжала:
— Ты ведь поговоришь с ним, не так ли, дорогая? Ты такая сильная, такая сообразительная. Ты всегда справлялась лучше меня.
Да, потому что у нее не было другого выхода, потому что она заставляла себя делать это.
— Он хочет купить книги?
— Я не знаю, но я не могу продать их, Абби…
— Конечно, нет, — прервала она мать, прежде чем та расстроит себя еще больше.
Что-то все равно придется продать, чтобы заплатить долги. Дом, например, который слишком велик для одного человека. Правда, сейчас ее мама не была готова к этому.
— А что конкретно он здесь делает?
— Просто просматривает книги. Говорит, что он историк… или что-то вроде того, — добавила она с сомнением.
— Тебе следовало сказать, чтобы он пришел позже, когда тебе станет лучше. Наверняка здесь нет никакой спешки.
— Я пыталась, Абби! Я пыталась, но он так смотрел на меня!.. Он из тех людей, которые заставляют тебя сделать то, что им хочется.
Встревоженная, Абби спросила:
— И что же ты ему обещала?
— Ничего. Честно. Только то, что он может оставаться здесь так долго, как ему хочется.
Глубоко вздохнув, Абби поинтересовалась, хотя заранее знала ответ:
— И как долго он хочет здесь оставаться?
— Неделю, может быть, неделю. Он меня все время расспрашивает о твоем отце.
О господи, только не это, подумала Абби.
— Что именно он спрашивал? — осторожно спросила она.
— Не знаю! Просто спрашивал, каким он был…
— Он был с ним знаком?
— Не знаю, он не сказал.
— Как его зовут?
— Тернер, Сэм Тернер.
Сжав рот, подняв взгляд к потолку, Абби пробормотала:
— Я просматривала папины бумаги, там не упоминался никакой Сэм Тернер. Где он сейчас? В кабинете?
— Нет, ушел на ланч. Он действует мне на нервы, Абби.
А когда ее мама нервничает, жизнь становится очень, очень сложной. Абби предстояла нелегкая неделя.
Мать с надеждой смотрела на нее.
— Ты ведь останешься, не так ли? О, это пришла моя машина, — воскликнула она, вспыхнув, вскочила и подхватила чемодан, который Абби не заметила, хотя он стоял прямо рядом с дверью.
— Машина? — переспросила Абби.
— Да. Разве ты не слышишь? Водитель посигналил.
— Ммм… И куда ты едешь?
— Собираюсь погостить у Элен пару дней. Разве я не сказала тебе?
— Нет, — ответила Абби сухо.
— О, мне казалось, я говорила. Ты будешь вежливой с ним, не так ли? — взмолилась она. — Если он был другом папочки…
Разозлившись, Абби бросила:
— Ты же сказала, что он вроде не был знаком с отцом.
— Да, но папочка писал ему, наверное, слышал о нем…
— Надеюсь.
— Я позвоню тебе, когда доберусь, чтобы ты не беспокоилась.
