ЕВА
Аллочка была чудо как хороша. Закрывая дверь на ключ, она исхитрилась
так поставить левую ножку, что в разрезе её короткого больничного халатика
показалась полоска белоснежного ажурного чулка. Колян, успевший уже усесться в
кресле, где совсем ещё недавно восседала старшая медсестра, смачно причмокнул.
— Ну вот, — с сияющими глазами повернулась к нему Аллочка, — лучше мы с тобой
здесь посидим вдвоём, правда? А то там так накурили, что у меня голова
закружилась.
С этими словами девушка плюхнулась в свободное кресло, закинула ногу на ногу,
совсем уже открывая своё нижнее бельё, и смущённо улыбнулась.
В ответ Колян растянул губы в ленивой улыбке.
Бог ты мой, думал он, с удовольствием разглядывая её ничем не прикрытые ножки,
как же эта лярва умудрилась остаться целкой до двадцати лет! Впрочем, об этом
следовало думать уже в прошедшем времени. Потому как три дня назад неотразимому
Коляну удалось в раздевалке для санитаров лишить Аллочку её драгоценного
достоинства, в силу чего она теперь при каждой случайной встрече преданно
заглядывала ему в глаза, и явно ожидала какого-то логического продолжения.
Что же касалось Коляна, то сейчас он бы с удовольствием вернулся в компанию
других санитаров, сидящих в данный момент в комнате отдыха и поминавших
безвременно ушедшего из жизни коллегу Пашу Зотова. Покойного Колян не знал, тот
скончался больше месяца назад, ещё до прихода Коляна, но початый ящик водки,
припасённый ребятами в комнате отдыха привлекал его со страшной силой. Но что
тут поделаешь, после первых трёх стопок Николая предательски потянуло на женский
пол. Его взгляд упал на Аллочку Мухолёткину, и в голове всплыла недавняя сценка
в раздевалке. Он живо вспомнил как Аллочка с придыханием шептала 'не надо' и
насаживалась на него с настойчивостью изголодавшейся просроченной целки. Это
было что-то!..
И вот они снова наедине. Нужно побыстрее заканчивать с ней и возвращаться к
ребятам. А то неровён час, от водки останутся одни пробки. К тому же там
присутствует ещё и Люська Кривенко, дама не столь свежая как эта лярвочка, но
весьма и весьма перспективная.
— Ох, как я устала сегодня, день был просто сумасшедший, — томно потянулась Алла
В сумасшедшем доме все дни сумасшедшие, — криво усмехнулся Колян. Его совсем не15:13 29.09.2004
прельщала перспектива пустой болтовни.
— Смотри, не ляпни такое при Семёнове, а то в два счёта вылетишь с работы. Он у
нас молодой, да горячий, долго церемониться не станет.
— Да пошёл он…
— Нет, не скажи. На его смене здесь спокойней. Он к каждому пациенту подход
знает. А вот когда Чернец заступает, так хоть вешайся. Беспредел полнейший. -
Аллочка осуждающе возвела глазки. — Вот сегодня, например. Это ужас какой-то!
Петю Багрова из восьмой помнишь?
Колян поморщился.
— Ещё не хватало их запоминать.
Ну у него ещё папаша из новых. На шестисотом приезжает каждый четверг.
— Ха, ну так бы и говорила. Помню, ясное дело.
— Ну так вот он, этот Петя, в последнее время вроде на поправку пошёл. У него
нервный срыв был из-за того, что его невесту у него на глазах убили, жуткая
история, очень сильно на него повлияла. Он уж год здесь и никаких улучшений. А
вот Семёнов за него взялся, и он стал в себя приходить, с ним даже разговаривать
нормально стало можно. Так вот старый придурок Чернец вызвал Петю этого сегодня
и решил, как и Семёнов, поблистать, так сказать, профессионализмом. Дошло до
того, что от его терапии парнишка чуть голову себе не разбил об стенку. Вся
работа Семёнова насмарку.
— Тебе-то какое дело, — пожал плечами Колян.
— Ты не понимаешь, Коль. Ты недавно у нас, а я уже всех знаю от и до. Они же,
эти психи, тоже люди. С любым такая беда приключиться может, не все же от
рождения такие. Как посмотришь, что с ними здесь творят, так жить не хочется.
Вот ещё сегодня… Ты не помнишь, наверное, у нас в двенадцатой палате Самохина
лежит. Тёмненькая такая…
— А вот её-то я как раз хорошо запомнил. Евгения, да? Очень аппетитная сучонка.
— у Коляна недобро вспыхнули глаза.
— Да, — потухшим голосом пробормотала Аллочка и бросила на Коляна ревнивый
взгляд, — А ты знаешь, что она не ест?
— Что не ест? — не понял тот.
— Ничего вообще. Одну только воду пьёт, уже несколько лет, насколько я слышала.
— Ну конечно…
— Да серьёзно тебе говорю. Когда её силой пробуют накормить, у неё все признаки
интоксикации. И желудок, судя по всему, вообще не работает. Семёнов её не
мучает, только уколы витаминов втихаря делает, а сам говорит, что ему удаётся её
кормить по какой-то там якобы специальной методике. А вот Чернец, добрая душа,
заявляет, что без еды человек жить не может и силой заставляет её есть. Ты бы
видел, как она мучается. Сегодня вот тоже бульоном её напичкали. Я недавно к ней
заглядывала, она как неживая лежит. И что с ней делать — неизвестно. Никому ведь
дела нет…
— Может, мне проведать её? — ухмыльнулся Колян.
— Это зачем? — нахмурилась Алла и нервно одёрнула задравшийся уже чуть ли не до
пупка халатик.
— А просто так. Что, я слышал, многие из санитаров наведываются к местным
дурочкам по ночам.
Аллочка сделалась бледной, как полотно, и на глазах её выступили предательские
слезинки. — Коля, да ты что! Да если кто узнает!… И вообще…
— Что 'вообще'? — не выдержал Колян, — ты что думаешь, я лясы здесь с тобой
точить пришёл?! Если засвербело между ног, так давай быстро задирай халат и
наклоняйся, нечего меня здесь лечить! А если нет, так я и посговорчивей тебя
найду!
Несколько секунд Аллочка только растерянно хлопала накрашенными ресницами, но
когда слова, сказанные Коляном, наконец, дошли до неё, она судорожно всхлипнула
и подскочила — Ты… Ты скотина, грязная скотина! — сквозь слёзы выкрикнула она и
выбежала за дверь.
Когда её каблучки затихли где-то в конце коридора, Колян опомнился.
— Чёрт, чего это я, удивлённо подумал он, перегнул малость.
Но где-то внутри забрезжило чувство облегчения. Перед глазами появилось до жути
сладкое воспоминание. Или видение? Видение черноволосой кошки с зелёными
глазами.
— Евгения Самохина, — вслух произнёс он, будто пробуя эти слова на вкус. -
