Джейн Фэллон
Ты свободен, милый!
В спальне было темно, только узкая полоска света пробивалась из-под двери. Хелен с трудом разглядела часы. Сколько там натикало? Восемь пятнадцать. Пора будить Мэтью. Он, конечно, проснется не в духе, будет брюзжать, что она забыла завести будильник. И чем дольше она будет тянуть, тем хуже будет его настроение. Выбора нет! Хелен осторожно пощекотала его; видя, что Мэтью не реагирует, затормошила сильнее. Наконец, Мэтью заворочался и схватил часы с низкого прикроватного столика.
— Кошмар, я же проспал!
Сонная Хелен наблюдала. Вот он откинул пуховое одеяло, кое-как пригладил седеющую шевелюру и, не сходив в душ, принялся одеваться. Надел белую рубашку, темный деловой костюм, который так хорошо на нем сидел, — костюм дорогой, сшит на заказ; Мэтью носит его на работу. Потом он сунул ноги в мягкие черные кожаные туфли. Одевшись, Мэтью наклонился над кроватью, быстро поцеловал ее на прощание и вышел. Хлопнула дверь. От подушки пахло одеколоном «Армани блэк код», который она подарила ему на очередную годовщину их знакомства. Хелен лежала на спине и смотрела в потолок. Какая трещина! И, кажется, заметно выросла с прошлого раза… Надо бы поговорить об этом с верхними соседями. Хелен не была хорошо знакома с ними — видела всего три-четыре раза за все два года, что здесь живет. Обоим чуть за тридцать; у мужа лицо бледное, одутловатое, как будто он никогда не выходит на улицу; жена постоянно ходит во флисовой куртке; у нее коротко стриженные мышиные волосы. Как ни странно, интимная жизнь у соседей протекала очень бурно. Хелен знала об этом прекрасно, так как по ночам и иногда даже днем сверху доносились недвусмысленные звуки. Секс у верхних жильцов проходил шумно и с размахом. Она слышала стоны, крики «О да, да!» и скрип пружин. Однажды случилось так, что они с Мэтью занимались любовью одновременно с соседями. Получилось даже нечто вроде соревнования. Вскрики и стоны сверху всегда заводили ее.
Щелкнул замок в парадной двери; Мэтью уже на улице. Надо вставать…
Но вместо того, чтобы спустить ноги на пол, Хелен укрылась поплотнее и свернулась калачиком. Потом высунула руку из-под одеяла — сразу стало холодно, — нащупала пульт и включила телевизор. В конце концов, с чего бы это ей вставать — она ведь легла в постель всего пару часов назад. Мэтью заехал к ней после работы. Сейчас восемь пятнадцать вечера, а не утра; скоро он будет ужинать у себя дома, с женой и с двумя прелестными детишками. Дело в том, что Мэтью женат вовсе не на ней, Хелен, а на женщине по имени Софи. Поэтому последние четыре года Хелен коротает вечера понедельника в одиночестве. Так же проходят и среды, и четверги…
В восемь вечера по понедельникам, средам и четвергам Мэтью отправляется домой, а Хелен остается одна. Выбор у нее невелик: смотреть телевизор, не вылезая из постели, или встать и посмотреть телевизор в гостиной.
Она лежала в темноте, накрывшись пуховым одеялом, и слушала, как скандалят герои популярного сериала «Истендерз». Чей-то муж обвинил жену в том, что она метет хвостом. Он узнал о ее измене; неизвестно, останутся ли они вместе. Так обычно и бывает в мыльных операх, хотя Хелен по опыту знала: настоящая жизнь куда сложнее. Если бы по телевизору показывали не выдуманные, а настоящие истории жизни, зрители пришли бы в ужас. В реальности развязка может не наступить очень долго. Мужчина бывает у любовницы три раза в неделю часа по два, а затем как ни в чем не бывало, отправляется домой к законной супруге. Все повторяется годами — снова и снова.
Хелен никогда не думала, что станет любовницей женатого мужчины. Она хотела добиться в жизни трех вещей: получить высокооплачиваемую работу в области рекламы и связей с общественностью, купить квартиру и найти мужчину, который принадлежал бы только ей одной. На самом же деле ее должность называется «личный помощник» — облагороженное название обыкновенной секретарши. На собственную квартиру денег не хватало, поэтому пришлось снять скромную квартирку на задворках Камден-Хай-стрит. Квартирка в цокольном этаже, у самой земли, с маленьким темным задним двориком, трещиной на потолке спальни и большим пятном плесени на стене в ванной. А мужчина… Хелен по-прежнему верила в истинную любовь и брачные обеты — «пока смерть не разлучит нас». Просто с ней такого еще не было.
Ее родители были очень преданы друг другу и всегда выступали единым фронтом против всего остального мира. Иногда в понятие «остальной мир» входила даже она, несмотря на то, что была единственным ребенком. Поэтому Хелен с детства внушила себе мечту найти такого же идеального спутника жизни, который стал бы ее «группой поддержки». Она и помыслить не могла, что мужчина ее мечты окажется чужим мужем.
Когда-то, в прошлой жизни, у Хелен было много приятелей. С одним из них она даже была помолвлена. Сейчас, оглядываясь назад, она искренне не понимала, что находила в Саймоне. Разве что он был молод, симпатичен, честолюбив, у него была приличная работа… И все равно трудно понять, почему они с Саймоном прожили вместе целых пять лет. Наверное, сказалось родительское влияние, их пример. Если Хелен казалось, что отношения стоят того, чтобы их продолжать, она не обращала внимания на тревожные сигналы, свидетельствующие о том, что что-то не так. Она упорно игнорировала тот факт, что, когда она строила планы на будущее и поговаривала о покупке квартиры, его глаза сразу тускнели. Хелен отдала Саймону несколько лет своей жизни; она считала, что ее вложения непременно должны окупиться. Она не могла себе позволить признать поражение. Она сложила все яйца в одну корзину и не собиралась ничего менять. Так все и шло, пока одним далеко не прекрасным вечером Саймон не объявил, что между ними все кончено, и не ускакал от нее. Разрыв произошел, когда они вместе готовили ужин. Хелен считала, что этот ежевечерний ритуал служит подтверждением зрелости и серьезности их отношений.
Саймон чистил картошку.
— Меня переводят, — пробормотал он вдруг, не поднимая головы.
Хелен просияла и крепко обняла его.
— Тебя повысили? Ух, ты! Значит, ты теперь региональный менеджер! Значит, переезжаем в Манчестер?
— Э… нет, не совсем, — промямлил он, сосредоточенно выковыривая глазок из картофелины.
— Тогда куда?
Его скованность встревожила ее; Саймон высвободился из ее объятий, положил картофелечистку и развернулся к ней. Потом сделал глубокий вздох, словно бездарный сериальный актер, который готовится к решительному объяснению.
— Я переезжаю в Манчестер. Один.
Он поспешил заверить Хелен, что в случившемся нет ее вины. Все дело в нем. Он боится связывать себя обязательствами. Он еще слишком молод, чтобы остановить свой окончательный выбор на одной женщине. Это все вопрос времени — если бы они с Хелен встретились через несколько лет, когда он будет готов к такому серьезному шагу…
