Сашка
Первый учебный день в этом году, как и в прошлом, начался для меня с огромного скандала. Из кабинета ректора я вылетела, словно пуля, громко хлопнув дверью. Ещё чуть-чуть и штукатурка посыпалась бы на голову секретарше.
— Достало всё! — гаркнула и рухнула на стул у огромного денежного дерева в вазоне.
Девушка, уже привыкшая к подобным концертам, лишь посмотрела на меня с сочувствием и тихонько спросила:
— Опять не выгнал?
— Нет!
— Олег Андреевич вас очень сильно любит. Вы же знаете, что он делает всё для вашего блага.
Я скрестила руки на груди и закатила глаза.
— Но своего брата он любит больше, видимо, чтобы пойти ему наперекор. Предатель!
Я бы могла сейчас рассказать Насте, что мой дядя, на самом деле — тот еще раздолбай, что если бы не связи моего папеньки, то он никогда бы не стал ректором вуза к тридцати годам. Но зная, как голубые глаза этой миниатюрной рыжули загораются от одного упоминания о великолепном Олеге Андреевиче, решила прикусить язык. Считаю, что дяде уже давно пора жениться, а Настя — ничем не хуже его тюнингованных бывших подружек.
— В следующий раз повезёт, — произнесла она, пока я направлялась к выходу из приёмной.
— Конечно, повезёт. Я под семейную дудку плясать не собираюсь.
В коридоре было пусто. К первой паре в первый учебный день, как правило, сползаются даже бывалые прогульщики — нужно хоть раз показать лицо преподавателю прежде, чем явиться на экзамен. Ну, конечно, ещё и продемонстрировать одногруппникам обновки, а студентам юридического, поверьте, есть что демонстрировать: кому новую машину купили, кому сумочку от кутюр, кто-то фотки с отдыха в Эмиратах показывать будет… Вот почему в нашей стране у богатых родителей непреодолимое желание отправить свою деточку учиться на юриста? А у меня так вообще полный завал — династия великих правовиков. Медленно плетясь по коридору, я нарочно шаркала белыми кедами, а затем уселась на подоконник.
Я могла бы стать самой главной мажоркой на этом празднике понтов, если не была бы такой упрямой. Папа — депутат, мама — судья, дядя — ректор юридической академии, а я… просто хочу, чтобы от меня отстали. И сделаю для этого всё возможное (и невозможное тоже). Весь прошлый год пробовала разные способы: прогуливала, не явилась на экзамен, дерзила преподавательнице, поссорилась с однокурсницей прямо на паре, сорвала занятие, пила пиво у центрального входа. На всё закрывали глаза, будто фамилия Яблонских — гарант неприкосновенности. Даже когда я попала в полицию из шумного гулянья, папа уладил проблему парой звонков, отругал, чтобы я не позорила фамилию, и ушёл дальше решать дела государственной важности. Да всем плевать, чего я хочу! Главное — диплом юриста.
Где-то рядом послышались странные звуки. Я подняла глаза и увидела, как по коридору со шваброй и ведром воды ковыляет уборщица.
— Доброе утро, Сашенька! — её голос эхом ударился о белые стены.
— И добрее видали.
Она остановилась, поставив ведро на пол.
— Снова воюешь?
— А то!
Я вскочила и двинулась ей навстречу.
— Во упрямая! Даже я уже успела понять, что это дело гиблое.
Пожалуй, весь универ наслышан о моей персоне и каждый второй хлебнул от моих выходок сполна. Ярлык «оторва» прочно закрепился за мной среди сокурсников.
— Значит, мелко плавала пока.
Уборщица покачала головой и, бубня что-то под нос, взялась за швабру, а я отвернулась к окну. «Думай, Сашка, думай!» До конца пары оставалось десять минут — не мудрено, что аллея перед парадным вновь оживала. Я всматривалась в лица людей, когда в голове появилась интересная мысль: «Если все, кто подчиняется дяде, не могут ничего сделать для моего отчисления, значит, мне нужно спровоцировать кого-то более влиятельного». Внизу, громко общаясь, стояла компания парней, вдоль аллеи дефилировали первокурсницы, которые выдавали себя особенно нарядным видом, а также у самого входа с телефоном в руке я заметила мужчину в синем пиджаке. Открыв окно, буквально вывалила из него свою худощавую фигуру. «Препод или всё же кто-то из родственников драгоценных студентов?» Внутри разгорался азарт к новой пакости, мой взгляд метался между мужчиной и обстановкой в коридоре, пока не зацепился за ведро с грязной водой.
— Надеюсь, что это кто-то из родственников первачков — банкир, депутат, да хоть Юлий Цезарь. Лишь бы сработало.
Я схватила ведро, и под громкие возмущения старушки выплеснула содержимое на незнакомца. Помои добротно испачкали ткань пиджака, а я, затаив дыхание, выглядывала в ожидании ругательств, но так их и не услышала. Блондин стоял неподвижно, а потом медленно поднял голову. Можно уходить — я была убеждена, что меня запомнили. Теперь дело оставалось за малым: дождаться когда он поднимется в ректорат и потребует, чтобы студентку, которая нарочно испортила его пиджак, немедленно выгнали из университета. Может наивно, но я ожидала, что дядя, который дорожит репутацией, именно так и сделает, а вопли отца мы уже потом вместе послушаем. Будет очередной скандал, меня отправят к бабушке на время, а потом я спокойненько буду заниматься танцами в своей любимой студии. Красота! В приподнятом настроении, насвистывая, я направилась на вторую пару по расписанию своей группы, чтобы меня было легче найти. Я готова была выслушать любые оскорбления в свой адрес в обмен на свободу. Ждём-с…
Макс
Понадобилось пару минут, чтобы понять, что меня нарочно окатили грязной водой из окна. Тёплый приёмчик в первый рабочий день, ничего не скажешь. Подняв глаза, я увидел темноволосую девушку в ярко-апельсиновом топе, аж глаза заслепило. Она так самодовольно улыбалась, что я стал вспоминать, когда успел перейти ей дорогу. Не думаю, что мы когда-либо виделись с ней раньше, да и мои недоброжелатели обычно не похожи на студенток. Окно закрылось, а проходящие мимо люди косились на меня и тихонько посмеивались. Пришлось снять мокрый пиджак перед тем, как войти в здание.
— Доброе утро, подскажите, где находится ректорат, пожалуйста, — обратился к мужчине на проходной.
— Д-доброе, — будто привидение увидел, — вы же этот… Ну как его? Точно! Из «Тихомиров и Ко».
— Вы правы.
Краем глаза я заметил на столе журнал, в котором недавно целый разворот посвятили моей конторе. Что поделать? Сейчас и адвокаты — медийные личности.
— По лестнице на второй этаж. Не заблудитесь, господин Тихомиров.
— Спасибо.
К ректору я очень спешил. И не потому, что хотелось нажаловаться и потребовать извинений той студентки за испорченную вещь, а потому, что впервые спустя долгие годы я встречусь со старым другом.
— Мне назначено, — подмигнул секретарю и закрыл за собой дверь, прежде, чем она успела что-то возразить.
— Максимус! — он всегда называл меня так с того самого момента, как мы познакомились.
Олег отложил бумаги и встал, чтобы поприветствовать.
— Олегич! Какой важный стал. Ректор! Кто бы мог подумать? Хотя уверен, что строгий костюм тебя не исправил, шалопай.
Он засмеялся и похлопал меня по плечу.
— А сам то! Бороду отрастил, лицом светишь со всего, что только можно. Уж такое кто мог представить?
— О времена!
Я сел в кресло, разглядывая современный интерьер и грамоты на стене.
— Эх, Макс, сейчас бы к тебе в общагу, да пельмешей с мазиком навернуть, а потом в окно лезть после полуночи, чтобы вахтёрша не спалила… Ностальгия.
— Тебе весело было, пожалуй, мажор местного розлива? А меня чуть из общаги не выгнали. Какой это курс был? Второй?
— Наверное.
Мы снова засмеялись. Олег вообще не изменился. Да, стал старше, но огонь в глазах никуда не делся. До сих пор удивляюсь, что свело нас таких разных в студенческие годы: он из очень богатой семьи, а я — общажный парень, учился на бюджете. Олег был активистом и душой компании, а я в то время, думал только об учёбе. На магистратуру пошел потому, что мечтал потом преподавать, заниматься научной деятельностью, а друг со мной за компанию. Но получилось так, что он в универе, а я — адвокат.
