Сквозь тернии к счастью
Кира Фарди
Я скучаю по тебе·2
Глава 1.
Глава 2. Рита
Глава 3. Антон
Глава 4. Рита
Глава 5. Антон
Глава 6. Рита
Глава 7. Антон
Глава 8. Рита
Глава 9. Антон
Глава 10. Рита
Глава 11. Антон
Глава 12. Рита
Глава 13. Антон
Глава 14. Рита
Глава 15. Антон
Глава 16. Рита
Глава 17. Антон
Глава 18. Рита
Глава 19. Антон
Глава 20. Рита
Глава 21. Антон
Глава 22. Рита
Глава 23. Антон
Глава 24. Павел
Глава 25. Рита
Глава 26. Антон
Глава 27. Рита
Глава 28. Антон
Глава 29. Рита
Глава 30. Антон
Глава 31. Рита
Глава 32. Антон
Глава 33. Рита
Глава 34. Антон
Глава 35. Рита
Глава 36. Антон
Глава 37. Павел
Глава 38. Антон
Глава 39. Антон
Глава 40. Анна Анатольевна
Глава 41. Рита
Эпилог
* * *
Глава 1.
Антон
Морские волны набегали на берег и откатывались назад, шелестя округлой галькой. Белая чайка, важно прогуливавшаяся вдоль кромки воды, каждый раз вспархивала и с криком отлетала назад. Я наблюдал за терпеливой птицей, но думал о своём.
Бирюзовый цвет волн будил воспоминания, которые я раз за разом гнал от себя. Только я опускал веки, как видел удивленно распахнутые глаза с длинными ресницами, и слышал нежный голос, зовущий меня.
Сердце сжалось, к горлу подкатил комок.
— Я скучаю по тебе, — невольно вырвалось у меня, но я тут же оглянулся: не услышал бы кто.
Нельзя! Ни думать, ни представлять, ни говорить об этом нельзя. Табу! События и чувства, спрятанные за семью дверями и запечатанные семью замками.
Недавно я прочитал, что в европейских странах много веков подряд бирюзу воспринимали как талисман, приносящий удачу. Моя встреча с этим волшебным цветом обернулась непреходящей тоской и отчаянием.
Я встряхнул головой и надел солнечные очки: так море становилось темным и мрачным под стать моему настроению, которое сегодня вообще было ни к черту. Очередной визит к светилу медицинской науки принес только горькое разочарование и усилил мое желание помахать рукой этому миру.
— Угу! — бормотал седой доктор в израильской клинике и качал головой, разглядывая мои снимки. — Ага! Хм!
— А точнее вы что-то можете сказать? — нетерпеливо прервала его хмыкание мама.
Все эти годы она не отходила от меня ни на шаг. Я был благодарен ей за внимание и заботу, но… Боже мой! Как меня душила эта опека! Если раньше я мог как-то сопротивляться ей, то сейчас…
Я судорожно вздохнул и опять посмотрел на чайку. А она поднялась ввысь, а потом резко кинулась в волну и взмыла в воздух. В ее клюве трепетала серебристая рыбешка. Прямо как я сейчас: вроде бы жив, но в то же время в плену.
— Антоша, хочешь сок? — крикнула мама преувеличенно бодрым голосом. Она последнее время только так со мной и разговаривала.
Я обернулся и прищурился: даже сквозь очки лучи южного солнца били прямо в глаза. Мама стояла на веранде виллы, которую родители сняли этой осенью, чтобы оставаться рядом со мной, пока я прохожу очередное обследование.
А зачем? И так все ясно. Сколько раз за эти годы вспыхивала и гасла надежда. Я больше не хочу. Устал. Нет желания бороться и страдать.
— Нет, — ответил я.
— Ты помнишь, что мы планировали прокатиться на яхте?
— Да. Хорошо. Я подожду вас на причале.
Я нервничал. Впрочем, в последние годы это было моим обычным состоянием. Я кричал, капризничал, требовал к себе внимание, как маленький ребёнок, но не мог избавиться от душевной боли, которая просто душила меня, выворачивала наизнанку желудок и отключала мозги.
«Соберись, соберись! — приказал себе я. — Сегодня твой шанс вырваться на волю».
Родители показались через несколько минут. Охранники волокли сумки со снаряжением и продуктами. Мама шла налегке и с кем-то разговаривала по телефону. У отца на плече висел этюдник, в руках был чемоданчик с красками: он никогда не изменял своим привычкам.
Они приблизились. Отец тронул меня за плечо и сказал:
— Я сейчас отнесу это на борт и помогу тебе.
— Хорошо, — кивнул я, но мне было все равно.
Я проследил за ними взглядом и положил пальцы на рукоятку. Моя Меура плавно тронулась с места. Отец услышал звук мотора, бросил на доски причала этюдник и кинулся обратно. Он встал на пути, расставив руки.
— Антон! Не смей! Это опасно!
От яхты бежала мама. Она смешно перебирала стройными ногами в коротких шортах, но я даже не улыбнулся: я устал от опеки и от этой жизни.
— Пап, хватит! Я сам.
— Не дури!
— Отстань от меня! — закричал я, чувствуя приближавшуюся истерику.
— Ребята, сюда! — позвал отец охранников. — Антон, хватит! Я знаю, тебя расстроили известия, но это ещё не конец. Я читал, что в Америке…
Прибежали два здоровенных парня, как в сказке: двое из ларца, одинаковых с лица. Оба огромные, накачанные, с непроницаемыми физиономиями. Танки, а не люди. Я их ненавидел всеми фибрами своей души, но избавиться не мог. Они полностью подчинялись воле моей матери и сторожили меня круглые сутки.
Охранники подхватили меня с двух сторон и вместе с Меурой подняли на борт яхты.
Я разозлился, и уже открыл рот, чтобы высказать родителям все, что о них думаю, но вовремя прикусил язык: морская прогулка могла сорваться, а я этого не хотел.
Из любой ситуации нужно извлекать пользу, в кресле можно сидеть у самого бортика, а потом незаметно…
— Я останусь внизу, — сказал я.
— Ты можешь простыть!
— Ма-ма! Мне не пять лет!
— Антон, не спорь с родителями! — голос мамы приобрёл металлические нотки. — Дима, займись!
Огромный охранник просунул свои руки под мои колени и как пушинку поднял меня по лестнице на верхнюю палубу. Его товарищ отнёс кресло. Они вернули меня на место, и я поехал к бортику, чтобы осмотреться. Секьюрити встали рядом с двух сторон, готовые в любую минуту защитить меня от опасности и самого себя.
Яхта тронулась, легкий ветер зашевелил волосы, овеял разгоряченное лицо. Я зажмурился: после дневной жары так хорошо было почувствовать призрачную свободу! Волна набегала за волной, унося меня в тот далекий морозный день, когда я совершил самую большую в моей жизни ошибку: убежал, оставив Риту одну в номере отеля.
* * *
Та авария стала водоразделом моей судьбы. Я не видел машину, и до сих пор не понимал, почему водитель не заметил меня на пустынной дороге. Кто это был, никто не знает. Он скрылся с места аварии. Мама рассказывала, что скорую вызвали две девушки-студентки, которые нашли меня.
Я очнулся лишь через несколько дней. Сначала услышал голоса, потом открыл глаза, увидел белые расплывчатые фигуры и снова захлопнул веки. Я не понимал, где я и кто эти люди, стоявшие рядом.
— Смотрите, он очнулся! — сказал кто-то.
— Нет, не может быть!
— Да-да, он только что открывал глаза, я видела!
Голос мне показался знакомым, и я снова решил посмотреть сквозь ресницы. Это была мама. Что она забыла в моей комнате? Я все ещё болею? Нет, уже здоров. О боже! Я вчера женился! Мне надо бежать! Я дернулся, хотел встать с кровати, но мое тело будто заковали в бетон: не шелохнулся ни один палец.
Волна страха накрыла меня с головой: что это? Почему? Что со мной?
Я уже открыто посмотрел на людей в белом, столпившихся вокруг, и хотел сказать, что здоров, но изо рта вырвалось лишь тихое мычание.
