Глава 1. Возвращение
Такое не забывается. Никогда. Такое живет в сердце, разъедая его стенки. Такое не лечится. Даже хирургическим способом. К такому привыкаешь смирившись. Потому что знаешь это единственный способ жить дальше.
Первая любовь. Она такая чистая, искренняя и будто бы вечная. Так кажется когда по уши вляпался в это жесткое чувство. Но она не вечная. Любовь постепенно разъедает твои внутренности, делает нестабильной психику, делает тебя слабой и не устойчивой. Она приносит такую невыносимую больно, от которой жить не хочется. Ты разбиваешься в дребезги, собираясь после по микро кусочку. И не факт, что ты когда-нибудь станешь прежней. Целой.
Особенно, когда любовь запретная. Неправильная. Грязная. Сумасшедшая. Тайная. Но суть в том, что ее все равно раскрывают. Вас разлучают, отправляя по разным странам, без способа связаться. Вас разрушают. Вас избегают.
Потому что так нельзя. Что скажут люди о вашей связи? Позор на семью! Полное не принятие родителей и отказ от разговора. Потому что вы брат и сестра. Хоть и сводные.
***
Холодно, сегодня чертовски холодно. После знойного Лос-Анджелеса, погодка сибирского городка кажется северным полюсом. Кутаясь в безразмерное худи, девушка вышла из здания аэропорта. Многое изменилось за четыре года в родном городе. Резкий контраст то что было тогда и сейчас режет глаза.
А ведь она помнит в мельчайших подробностях, как ее прогоняли отсюда. В какой спешке провожали и садили на самолет.
Брюнетка поежилась от нового порыва ветра и воспоминаний. Ее голые ноги покрылись мурашками. Еще бы! Короткие шорты не способствовали укрыть от утренней прохлады.
Ее никто не встречал. Хотя она не приехала сюрпризом. Ее настойчиво и даже в приказной форме вернули на родину. Ведь в их семье важное событие. Свадьба брата.
Алексия не видела в этом повод возвращаться. Наоборот, она видела очевидную причину остаться в ссылке еще на пару десятилетий. Но родители снова все решили за нее. И девушки приходится преодолевать такое огромное расстояние, чтобы в очередной раз потрепать и так не устойчивые нервы. Девушка чувствовала, что после поездки домой, ей придется посетить психотерапевта и снова сесть на таблетки. Это было неизбежно.
Во-первых, выслушивать треп мамы и отчима само по себе наказание. Во-вторых, свадьба брата тоже не сулило благоприятность. В-третьих, вернуться в дом, где находится, столько воспоминаний, это безжалостно, сравнимо адскому котлу. И, наконец, в-четвертых, встреча с ним. Хотя это нужно было поставить на первое место.
«Веселое будет времечко». Кричал сарказм в голове, и Лекс не собиралась с ним спорить.
Таксист посигналил, выводя из заморозки брюнетку.
— Вы едите? — Прокричал водитель из открытого окна.
Лекс только кивнула, а после забралась на заднее сидение. Из багажа, была только маленькая спортивная сумка. Здесь она не собиралась оставаться надолго.
Пейзаж мелькал за окном. Дома, улицы сменяли друг друга. Вот уже закончились многоэтажки. Вот уже показались островки густого леса по обе стороны от дороги. Вот уже виднеются первые элитные коттеджи.
Отчего-то стало волнительно. Сердце бешено застучало. Руки молниеносно взлетели вверх, начиная теребить вязочки на худи. Ее бросило в жар, а затем резко в холод, когда машина остановилась около знакомого забора. Паника. К ней неумолимо приближалась паника. Она понемногу начала захлестывать сознание. Алексия пыталась справиться с ней, глубоко дыша. Но звон в ушах, начал отражаться болью в висках, сбивая дыхание.
Она не сможет это сделать. Не сможет зайти в дом. Не сможет увидеть родных. Его.
— Девушка! Девушка! — Кричит водитель, не замечая, как пассажирку трясет. — Приехали!
Взгляд затуманился. Рассудок наотрез отказывается возвращаться в нормальный режим. По позвоночнику струится капля пота. Лекс достает первую попавшуюся купюру и отдает мужчине. Она забывает, что находится в России. Что здесь совершенно другая валюта. Ее это сейчас мало заботит.
На трясущихся ногах, покидает салон автомобиля. Спотыкается на небольшом бордюре, подходя к воротам. Ей уже не кажется, что слишком холодно. Нет. Теперь слишком жарко. Все давит на нее. Воздух. Атмосфера. Этот забор и ворота. Одежда. Она оттягивает ворот кофты. Снова пытаясь привести дыхание в порядок. Но у нее не получается. От слова совсем.
Воспоминания. Они провоцируют флэшбеки в голове.
Вот они держатся за руки, убегая из дома к озеру неподалеку. Вот она выходит из этих ворот и садится к нему в машину. Вот они возвращаются поздно ночью. Он целует прямо на этом месте, прежде чем войти. Вот их первая ссора. Вот она вся в слезах с сумкой в руках, позади родители. В этот день она улетела на четыре года.
Это тяжело. Стоять и смотреть на недалекое прошлое. Прокручивая в голове непроизвольные картины. До сих пор больно.
Неожиданно ворота открываются, заставляя вздрогнуть. На нее смотрят внимательные карие материнские глаза. Добрая улыбка и распахнутые объятья.
— Чего не заходишь? Мы тебя уже заждались.
Светлана Александровна миниатюрная крашеная блондинка пятидесяти лет, но ей ни в ком случае, не дашь столько. Выглядит она на десятилетие моложе.
Лекс колеблется. И это не ускользает от материнской проницательности. Все же это ее ребенок, которого она не видела четыре года. Хотя она прекрасно помнила, как не красиво они расстались. Она знает свою дочь, поэтому не надеется на горячую встречу со слезами радости. Светлана понимает, что виновата в этом сама. Поэтому смиренно ждет, когда ее чадо решит преодолеть свой внутренний барьер.
— Я не…, - брюнетка замялась, видя грусть в материнском взгляде, — не могу тебя обнять. — Выдохнула девушка.
И эта была чистой правдой. Она ни то что не любила прикосновения и обнимания. Алексия не переносила, когда ее обнимают или прикасаются чужие люди. А женщина перед ней была чужой, хоть и мамой. Девушка приобрела эту фобию четыре года назад и никак не могла ее побороть. Единственный человек, который мог позволить любого вида вольность, сейчас находился за океаном.
— Хорошо, — не теряя теплую улыбку, но отпустила руки, проговорила женщина. — Пойдем в дом?
Она действительно спросила об этом. Хотя знала, что выбора у девушки нет. Лекс только кивнула.
Ее ноги дрожали, когда она пересекала невидимую черту между улицей и двором. Хотелось развернуться и рвануть обратно за границу. Где не будет этого дома, людей, воздуха.
За час пребывания на родине, она пережила сплошной стресс. А ведь дальше больше. Она ведь просто-напросто не выдержит всего этого.
Сбоку послышалось рычание. Брюнетка остановилась, прислушалась, а потом и увидела виновника звука. Огромный черный доберман стоял на террасе и скалил зубы.
— Лютер! Нельзя! — Крикнула мама, но собака ее проигнорировала.
Алексия улыбнулась, садясь коленками на газон.
— Лютер! Малыш! — Ласково с улыбкой проговорила брюнетка.
Доберман навострил уши, но скалиться не перестал. Начал медленно подходить.
— Малыш, ты забыл меня? Вспомни. Лекс и Лютер. Мы Лекс Лютер, парочка злодеев, — улыбалась девушка.
Собака перестала скалиться. Подошла и начала нюхать гостью. Секунда. Другая. И вот доберман уже налетел на девушку, виляя хвостом и облизывая лицо. Алекс, заливисто смеясь, упала на газон, увлекая за собой собаку.
Рядом стоящая женщина улыбалась, но ей было больно, оттого что собака удостоилась и объятий, и поцелуев, и искренней улыбки.
— Ничего не меняется. Лекс Лютер, парочка злодеев снова вместе.
У девушки все похолодело внутри. Сердце сделало последний удар и остановилось, падая в ноги. Алексия узнает этот голос из миллиардов подобных. Он стал грубее и мужественнее, но не утратил своей очаровательности. Она услышала насмешливые нотки, которые раньше сводили с ума.
С трудом она поднялась. Доберман не переставал кружить вокруг нее. Прыгал, пытаясь облизнуть лицо. Это была ее собака, которую подарил ей он.
