1
Семь лет назад
Аврора порхала по кухне, словно бабочка.
Миниатюрная фигура быстро передвигалась по просторному помещению, перелетая как на крыльях от холодильника к столу, от стола — к плите. Впрочем, Аврора именно так себя сейчас и ощущала — словно у нее выросли крылья, а с губ не сходила наивно-счастливая улыбка.
Сегодня у них с мужем была годовщина. Два года с тех пор, как этот мужчина ворвался в ее жизнь и изменил все — даже то, что чудилось совершенно невозможным. Мир, который виделся ей до него в мрачном, черно-белом цвете, теперь играл всевозможными красками. И жизнь, превратившаяся в один момент в сплошное, казалось, мучение, обрела в нем новый и единственный смысл.
Ава замерла у стола, принявшись не слишком ловко, но старательно нарезать овощи для салата. Такое обычное, повседневное для многих занятие, как готовка, для нее было чем-то особенным. И она радовалась, как ребенок, тому, что может сделать это для мужа. Что может отплатить ему хоть малой толикой заботы за все, что он сделал для нее.
Но не только ужин должен был стать для него сюрпризом. Самый главный подарок она преподнесет ему позже. То, о чем он пока даже не догадывался. То, о чем она сама совсем недавно не смела и мечтать.
Рука Авроры бережно коснулась пока еще плоского живота. Казалось настоящим чудом, что там, внутри нее, жил их ребенок. Сердце стучало быстро-быстро от предвкушения того, как она все расскажет Арсению. Прикрыв глаза, она с волнением представляла, как скажет ему, что беременна, а он посмотрит на нее… сначала, конечно, неверяще, а потом — с восторгом. Ей виделось, как вспыхивают радостные огоньки в его темных, ласковых глазах… Как он обнимает ее, крепко-крепко и говорит, что счастлив…
Кажется, она ничего и никогда не хотела в жизни так, как видеть его счастливым. Он вытащил ее из пропасти, в которую она безостановочно падала, не видя ни дна, ни спасения. Помог, когда разучилась верить во что-либо хорошее. И меньшее, что она могла сделать в ответ — это посвятить ему жизнь. Ту жизнь, что без него все равно не имела никакого значения.
Звук поворачиваемого в замке ключа заставил ее нервно подскочить на месте. Неужели она провозилась так долго, что муж вернулся с работы прежде, чем ей удалось управиться с ужином? Или это Арсений решил прийти сегодня пораньше, чтобы провести вместе больше времени в их праздник?
Последняя мысль породила в ней волну нежности. Порой даже не верилось, что этот мужчина — такой красивый, такой внимательный, такой необыкновенный — был именно с ней. И пусть их знакомство было расчетливо спланировано и она не ждала от этого брака ничего хорошего, теперь знала, всей душой чувствовала — он ее любит. Пусть и не сказал этого ни разу вслух…
— Арсюш, ты сегодня рано, — проговорила она, с улыбкой выбегая ему навстречу. — Я не успела приготовить праздничный ужин. Знаю, что это необязательно, но мне так хотелось самой…
Она запнулась, не договорив. Муж выглядел как-то… странно. Он стоял перед ней — такой знакомый, такой родной, но вид у него был при этом совершенно отсутствующий.
Это напугало ее. Напугало до такой степени, что она, предчувствуя нечто дурное, подлетела к нему и порывисто обняла. И тут же с ужасом ощутила, как при ее прикосновении его тело буквально окаменело. Словно между ними встала стена.
Но она не разжала объятий. Прижавшись к его груди, жадно вслушивалась в тяжелые удары сердца, цепляясь за этот звук как за последнюю связующую ниточку.
— Что с тобой? — спросила, ласково гладя пальцами любимое, родное лицо. — Что-то случилось?
Он вздрогнул от мягкого прикосновения ее руки, перевел на нее взгляд, от которого внутри что-то испуганно дернулось — настолько пустым и равнодушным тот был.
— Арс, не молчи! — взмолилась она, вцепившись в его плечи в жесте отчаяния. — Что случилось? Пожалуйста… ты пугаешь меня!
Его губы дрогнули — медленно, словно бы неохотно, и сложились в бледное подобие улыбки.
— Все в порядке, — хрипло ответил он, но ей совсем не стало спокойнее. — Просто проблемы на работе.
Он аккуратно отвел от себя ее руки и, пройдя в гостиную, кинул на кресло кейс. Помедлив, раскрыл его и уже мягче произнес:
— Милая, нужно, чтобы ты подписала кое-что.
Ее беспокойство усилилось. Хотя муж часто приносил ей, как наследнице отцовской фирмы, бумаги, требующие ее подписи, сейчас все было как-то… странно. Неужели там серьезные проблемы?
И все же она доверчиво шагнула к нему и потянулась за документами, которые он держал в руках.
— Конечно, давай, — попыталась ободряюще улыбнуться. — Только скажи мне честно… в фирме что, все плохо?
Он промолчал. Она подняла на него глаза в поисках ответа и поймала на себе напряженный взгляд, который муж тут же попытался скрыть.
— Нет, все нормально. Обычные мелкие неурядицы.
Ей хотелось поверить ему, как верила всегда. Но… слишком хорошо успела его узнать — до мельчайших оттенков настроения, чтобы не понимать теперь — все далеко не нормально.
Едва скользнув глазами по документам, она дрожащей рукой поставила свою подпись и протянула бумаги обратно. Когда ее пальцы разжались, отпуская белые листы, до нее донесся смех, от которого все внутри мгновенно похолодело.
Смеялся муж. Смеялся отрывисто, горько, зло. Она испуганно посмотрела на него и встретила прежде незнакомый ей взгляд — жесткий, неумолимый, пугающий.
— А теперь — уходи, — холодно отчеканил он.
Ей показалось, что она ослышалась.
— Что? — едва сумела проговорить резко переставшими слушаться губами.
Он встряхнул перед ней пачкой бумаг.
— Ты только что передала мне все, чем владела. У тебя больше ничего нет.
Он говорил это, внимательно вглядываясь в ее лицо, алчно выискивая там что-то, известное лишь ему одному. Говорил, зло цедя страшные слова, но ее разум отказывался им верить…
— Арсюш, это что, шутка какая-то?
Она слабо улыбнулась, растерянным взглядом обводя его хищно заострившиеся черты.
— Это не шутки, — отрезал он, резко отворачиваясь, словно не мог выносить даже ее вида. — Даю тебе десять минут на то, чтобы взять самые необходимые вещи. Советую поторопиться, иначе я выкину тебя вообще ни с чем.
Она стояла, потрясенная, не в состоянии пошевелиться, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Как это все возможно? Вот только сегодня утром этот человек целовал ее, сводя с ума ласками, а сейчас теми же самыми губами говорил чудовищные, невозможные вещи…
Разве мог тот, кто поднял ее однажды на ноги, теперь самолично и уничтожить?.. Это не укладывалось в голове. Отрицалось всем ее существом.
— Почему? — спросила она, подходя к нему вплотную. Повторила — требовательно и отчаянно:
— Почему?
Он даже не повернулся. Лишь кинул — отстраненно и презрительно:
— Кажется, ты забыла, милая моя, почему я вообще на тебе женился.
Слова ударили, как пощечина, ноги подкосились. Она испуганно схватилась за спинку стоявшего рядом стула, пытаясь обрести хоть какую-то опору посреди рушащегося у нее на глазах мира. Мира, в который она так наивно и опрометчиво поверила.
Мотнув головой, она протянула к нему руку — жалко, умоляюще, точно нищенка, просящая подаяния. Только ей нужны были не деньги. Ей нужно было понять, как мог человек так измениться всего за несколько часов!
— Я никуда не уйду, пока ты все мне не объяснишь! — выпалила она с напускной решимостью, отчаянно впиваясь пальцами в его рукав. — Сегодня утром все было как обычно! Все было… хорошо. Сегодня наша годовщина, я готовила ужин…
Ее слова понемногу превращались в жалкий, несвязный лепет. Усилием воли она взяла себя в руки и спросила только:
— Что изменилось, Арс? Что произошло?
Его спина заметно напряглась. Ноги Авроры дрожали. Казалось, если она попытается сдвинуться с места в отчаянной попытке заглянуть ему в лицо — просто упадет. Упадет, как тогда… и больше уже не поднимется.
