Она замолчала, но я не стала ее подгонять. У меня на лицо имелась не просто невеста на нервах, а та, что, похоже, сомневалась вообще в самом решении сходить замуж.
И это было чертовски плохо для моего бизнеса.
— Послушай… — начала было я, доверительно склоняясь к Анастасии, но договорить не успела, потому что рядом раздались решительные шаги, а следом послышался мужской голос:
— Привет.
И в этот момент меня буквально парализовало. Даже не поднимая головы, я точно могла сказать, кто сейчас стоял напротив меня.
Арсений Богданов.
Мой бывший муж.
Тот, кто меня уничтожил.
2
Девять лет назад
— Это обязательно?
Аврора пыталась говорить спокойно, но голос противно дрогнул, выдавая истинные эмоции.
Протест. Неприятие. Нежелание и боязнь разочарования. Разве мало ей было и без того потрясений, навалившихся за последнее время неумолимой лавиной? Она хотела только покоя. Разве просила о слишком многом?
Но у отца были совсем иные планы на ее счет.
— Обязательно, — ответил он твердо, тем непререкаемым тоном, какой позволял себе обычно лишь на работе, а с ней — только в самых крайних случаях.
— Это не выход, как ты не понимаешь… — прошептала Аврора, глотая внезапно вставший в горле удушающий ком.
Отец нашел ее руку наощупь в кромешной тьме комнаты, требовательно сжал, словно пытаясь заставить к себе прислушаться. Или хотя бы услышать.
— Я хочу быть за тебя спокоен, когда…
Он прервался, не договорив, но они оба знали то, что имелось в виду.
— …Когда меня не станет, — с заметным усилием все же закончил отец.
Этот разговор был невыносим. Если бы только Аврора могла — вскочила бы с места и просто убежала куда подальше. Но вот злая ирония — именно этого сделать она и не могла.
Все же инстинктивно дернувшись, она едва не застонала от бессилия. Ну за что ей все это? Почему?..
— Ты мог бы просто кого-то нанять, — проговорила зло, но злилась при этом не на отца, а на собственную судьбу. Злилась, прекрасно сознавая, что это бесполезно. Что нужно просто смириться — ничего иного ей не дано.
— Откуда ты знаешь, что он нас не обманет? — продолжила она все так же горячо, но теперь злость переродилась в глухое, безысходное отчаяние. — Папа, бога ради! Ну кому я такая нужна?
Она всплеснула руками, нечаянно при этом задев стоявший рядом, на тумбочке, стакан. Отлетев, он врезался в стену и разлетелся на осколки. Этот звук — слишком громкий в ее скорбной, добровольной тюрьме — произвел внутри Авроры эффект взрыва. С губ сорвалось рыдание, которого давно себе уже не позволяла.
— Не мучай меня, — взмолилась она, ощущая, как в груди перестает хватать воздуха. — Я не хочу быть ничьей обузой! Не хочу жалости…
Аврора скорее почувствовала, чем увидела — отец поднялся на ноги. Положив руку ей на плечо, почти умоляюще сказал:
— Просто дай ему шанс. Я знаю Арсения достаточно давно… и мне он кажется надежным человеком. К тому же, он получит свою долю в фирме только через год вашей совместной жизни, так что если что-то пойдет не так — у тебя будет возможность с ним развестись. А сейчас… просто дай ему шанс, — повторил настойчиво отец.
— Шанс… — пробормотала она с горечью. — Шанс на что? На то, чтобы привыкнуть к тому, что его жена…
Аврора подавилась собственными словами. До сих пор не получалось примириться со случившимся. Несмотря на то, что уже опустила руки и потеряла надежду, погрузившись в сплошное саможаление, она продолжала отчаянно тонуть в бесконечных «почему я?» и «за что?».
На фоне страшной болезни отца собственная беспомощность сломала ее окончательно.
— Арсений — умный человек, — ответил отец, поворачиваясь к двери. — И я верю, что он поймет — ты стоишь куда больше многих…
Аврора невесело рассмеялась:
— Вернее, мое наследство того стоит…
И в этот момент дверь в спальню после предупреждающего стука неожиданно приоткрылась. От полосы света, проникшей в темноту комнаты, Авроре сразу захотелось спрятаться, будто ее застали обнаженной. Но она не сдвинулась с места — как завороженная смотрела на мужчину, стоявшего на пороге.
— Простите, я слишком рано? — произнес он и по коже от его мягкого, чуть хрипловатого голоса, побежали невольные мурашки.
— Нет, мы уже закончили разговор, — ответил отец. — Проходи. Вот, познакомьтесь… это моя дочь Аврора. А это Арсений…
— Можно просто Арс, — растянул он губы в неторопливой, словно бы ленивой улыбке.
А она отчего-то не могла сказать и слова. Лишь ощущала, как внутри зарождается какое-то сосущее, тоскливое чувство… сожаление?..
Пока Аврора молча на него смотрела, Арсений подошел ближе. Он не задал вопроса, почему в комнате нет света. Не пытался заполнить пустой болтовней повисшую внезапно паузу. Остановившись напротив, он молча обвел ее взглядом — с головы до пят. И Аврора поняла вдруг, что перестала даже дышать. Что с замершим сердцем ждет его реакции…
Внутри что-то дрогнуло, когда взгляд Арсения спустился к ее ногам. Жалким, обездвиженным конечностям, которые сама Аврора практически возненавидела. Она впилась взглядом в его лицо, выискивая там презрение или чертову жалость, но Арсений выглядел все таким же спокойным. Словно не увидел ничего особенного. Словно это не имело для него значения.
Впрочем, так оно наверно и было. Он ведь собирался жениться не на ней, а на деньгах, что к ней прилагались. И все же… в этот момент Аврора ощутила жгучую благодарность за то, что он воспринимал ее… как совершенно обычного человека.
— Я вас оставлю, — вдруг спохватился отец, направляясь к выходу.
Она не стала его останавливать. И даже ничего не сказала, когда он не закрыл за собой дверь, позволяя освещению из коридора по-прежнему проникать в ее комнату. Не сказала, потому что это позволяло ей видеть лицо Арсения — пусть и в полутени, но все же…
Ей хотелось на него смотреть. Хотя вряд ли его можно было назвать безупречно красивым, было в нем, тем не менее, что-то притягательное. Даже несколько широковатый нос, который кто-то мог бы посчитать недостатком, придавал его лицу определенный шарм.
Но больше всего ее завораживал его голос.
— Можно мне присесть? — спросил он деликатно и, дождавшись от нее одобрительного кивка, подтянул к себе стул и… сел с ней спиной к спине. Аврора со странной дрожью, пробежавшейся по коже миллионом иголочек, ощутила, как его голова соприкоснулась с ее — ненавязчиво, словно бы робко, доверительно-просяще…
Она с замиранием сердца поняла — он не хотел ее смущать. Они были так близко, находясь в тесном контакте, но при этом она могла не думать о том, какой жалкой он ее видит. Все тяжелые мысли плавно перетекли в сплошные ощущения…
Она вдруг ясно осознала, откуда внутри нее при виде Арсения появилось это странное сожаление. Поняла, что именно ее так обеспокоило.
Даже если этот мужчина и останется с ней рядом — он никогда ее не полюбит.
* * *
Настоящее время
Я сделала тайком глубокий вдох и подняла глаза.
Он не смотрел на меня — хмуро сдвинув брови, что-то печатал у себя в телефоне. А у меня все внутри перевернулось от воспоминаний, ворвавшихся в душу бешеным ураганом.
Он почти не изменился. Конечно, время добавило морщинок, затаившихся в уголках глаз, тронуло сурово поджатые губы, которые я помнила часто улыбающимися. Но волнистые волосы, доставшиеся по наследству моей дочери, оставались все такими же черными и густыми.
Я поняла вдруг, что рассматриваю его слишком пристально — так, что это может показаться его невесте по меньшей мере странным.
Его невесте… Господи, от чего при этой мысли внутри что-то мгновенно оборвалось?
Мне не о чем было сожалеть. Мне вообще следовало его ненавидеть. Он поступил со мной так, как того не прощают. Но сейчас отчего-то внутри меня превалировала не злость и не ненависть. Нет, это была горечь.
