Пролог
— Найди мне название кейтеринговой компании, у которой заказали фуршет, — сказал высокий темноволосый мужчина лет тридцати двух, упакованный в классический костюм-тройку от Armani, и отправил в рот канапе с цуккини и зеленым яблоком на красной шпажке. Адресат просьбы стоял рядом, уныло взирая на многочисленные блюда с едой.
— А золотую рыбку тебе не поймать? — проворчал он, явно нервничая. Поднял глаза и стал оглядываться по сторонам. Обманчиво расслабляющая атмосфера огромного холла на втором этаже гостиничного комплекса Ramada-Encore с мягко льющейся меж стен, столов и людей лаунж-музыкой на него действовала скорее раздражающе. Жующий же только усмехнулся:
— Предпочитаю мясо.
— Олька ни то, ни другое не приготовит… Егор, харе жрать! Надо в зал вернуться!
— Успеем. Лучше вкусно есть, чем слушать пафосный бред.
— Это не бред, — вяло возмутился «переживающий». — Убедишься, когда его начнут толкать в адрес твоей персоны. Сейчас «Лучший фоторепортаж года», а потом наши номинации пойдут.
— Хочешь, я тебе сам расскажу, что они нам начнут толкать? — спросил Егор с явно слышимой снисходительностью в голосе, прожевал очередной кулинарный шедевр и скомандовал: — Пошли, Марценюк, за нашими заслуженными наградами.
— Олька твоя где?
— А кто ж ее знает? Может, на интервью кого раскручивает — любимое занятие.
— Нашли время. Семейка, блин, — буркнул Марценюк. — Иди ищи Олю. Я вас прикрою. К объявлению твоего проекта чтоб оба были — я фейсконтроль не пройду.
Егор Лукин, соучредитель и главный редактор журнала «À propos», который волею природы прошел бы фейсконтроль даже на обложку самого модного глянца, похлопал по плечу своего исполнительного директора и отошел в поисках жены.
На церемонию вручения ежегодной премии МедиаНа они приехали в абсолютной уверенности, что получат все главные награды — конкурентов им последние несколько лет не было. Такое положение вещей добывалось потом, кровью, недосыпами, постоянными мозговыми штурмами и непрекращающимися поисками новых идей — разве что колесо не изобретали. А заработанный авторитет должен приносить плоды — в виде позолоченных свитков, которые с удовлетворением коллекционировали оба: и Егор, и его супруга.
Впереди уже блеснуло черным атласом Олино платье, когда поблизости раздалось явственное хрюканье. Вполне себе поросячье. Потом оно повторилось, а за ним последовал сильный кашель. Совсем рядом, буквально под рукой, нечто странное — лохматое, белобрысое, с чем-то зеленым в волосах — согнулось почти пополам, одновременно вцепившись в край стола и роняя на него же бокал с шампанским. При этом оно надувало щеки и продолжало выкашливать из себя то, что, по всей видимости, попало в дыхательные пути вместо пищевода.
Притормозив на мгновение, Егор склонился над страдающей барышней — в последнем сомнений не возникло — и пару раз постучал по спине. Она вздрогнула от неожиданности, подняла свой беспомощный взгляд, вперившись тут же в его серые глаза, после чего зашлась новым приступом кашля. Правда, уже явно не столь критичным. Однако светлая кожа лица и шеи стала немилосердно краснеть.
— Гребаные оливки, — пробормотала девушка неожиданно низким грудным голосом, так мало сочетавшимся с ее перепуганным видом.
— В следующий раз не глотайте целиком, — посоветовал Егор и протянул страдалице стакан воды.
Она немедленно вцепилась в него, выхватывая из рук своего спасителя. И принялась пить быстро, но мелкими глотками, пытаясь сдержать вновь подкатывающий кашель. Наконец, с водой было покончено. И девица обиженно изрекла:
— Я их ненавижу!
— Сильно! — губы Лукина искривились в усмешке.
— Ну а чего они?
— А вы?
— Вот именно, что я — ничего! — неожиданно рассмеялась она, и смех совершенно преобразил ее лицо. Теперь оно и правда стало походить на женское. — Ладно, спасибо вам! Пошел я на экзекуцию.
— Да не за что, — ответил Егор и отвернулся, возобновив поиски Ольги. Спасенная пару секунд пялилась ему вслед, видимо, все еще приходя в себя — нельзя с такой внешностью без предупреждения спасать. А потом развернулась и ломанулась в Ивент-Холл.
Примерно в это же самое время, выждав еще пару секунд, чтобы нежданная собеседница супруга скрылась за дверью, Ольга Залужная, сверкая белоснежностью идеальной линии обнаженных плеч в черном платье, вышла из-за мощной спины безымянного смокинга и направилась к мужу, надев на себя удивленное лицо.
— Ты знаешь Росохай? — прыгнула она с места в карьер.
— Кого? — лениво уточнил Егор.
— Руслану Росохай! Вы сейчас говорили!
— Да ладно! — Лукин, не веря собственным ушам, заблуждал глазами по залу — безрезультатно. Ни самой небезызвестной журналистки, ни подтверждающей таблички, что этот экспонат постмодернизма — действительно Руслана Росохай, в зону его взгляда не попали.
— Ну вообще-то да! — возмутилась жена и тут же воодушевленно защебетала: — Кажется, она сюда явилась в тех же джинсах, в которых из Африки прилетела. Пыль только чуть отряхнула. Хотя какой нормальной бабе в голову взбредет писать про племена каннибалов?
— Может, из чувства родственной близости? — Егор подставил жене локоть. — Идем, а то Марценюка сердечный приступ хватит.
Марценюка, впрочем, несмотря на приложенные усилия его начальства, приступ хватал несколько раз за вечер.
Сначала — когда премию «Лучший проект года» получила Руслана Росохай в растянутых на коленках джинсах с ее каннибалами, умыкнув позолоченный свиток из-под носа Егора Лукина.
Потом — когда остальные свитки, на которые «À propos» был номинирован, посыпались на них, как из рога изобилия. Едва на сцену подниматься успевали.
Ну а звание «Лучшего печатного издания года» довело бедолагу до невменяемого состояния, что он и проявил на вечеринке по окончании официальной части мероприятия.
Откачивать пришлось на следующий день. Пивом.
Часть первая.
Мандарины & апельсины.
Глава 1
Лукина откачивать необходимости не было. Ни после вручения премии, да и вообще никогда. За редким исключением — из тех, что случаются с каждым.
К строгому режиму в собственной жизни он был приучен с детства отцом-военкором, умевшим сочетать преданность журналистике с выполнением установленного режима. И если, будучи ребенком, Егор принимал отцовские указания как привычку, то уже в юности понял всю выгоду наличия распорядка. Никогда не опаздывать, никогда не откладывать, никогда не проигрывать.
В свете последнего события, когда Росохай увела премию из-под самого носа, уверенность в собственной беспроигрышности могла бы несколько пошатнуться. Если бы Лукин не был привыкшим ко многому и умеющим идти дальше, добиваясь поставленной цели.
Собственный проект — серию лонгридов «С востока на запад» — он, естественно, считал лучшим и куда более достойным, но, в конце концов…
«Будут и у меня свои каннибалы», — спокойно текли его мысли, как и струи прохладного душа, настраивая на рабочий лад и поддерживая боевой дух.
Ровно в 9-30 гладко выбритый, в белоснежной рубашке и без пиджака Егор вошел в кухню, где уже распространял свой аромат черный кофе, и аппетитным натюрмортом расположился завтрак, приготовленный домработницей.
Оля не готовила. От слова «вообще». Это не входило в сферу ее интересов, а растрачивать себя на то, что не интересно, Оля, как и всякая принцесса, а она несомненно была принцессой, считала занятием бессмысленным. Может быть, именно поэтому ей легко удавалось переносить молчаливое неодобрение свекрови с вечными намеками на внуков, которых они с Лукиным давно уже должны были ей подарить, и на пироги, которые у них почему-то готовит чужая женщина. В конце концов, это вечное бурчание Олю тоже не особенно трогало.
А вот кофе она варила виртуозно, чем и баловала мужа по утрам.
Но только не в этот день.
О том, что произошло нечто, определенно выбившее Олю из состояния душевного равновесия, свидетельствовали, во-первых, отсутствие джезвы на плите и в раковине, а во-вторых, тот факт, что ее чашка в данный конкретный момент наполнялась из кофемашины. Его, впрочем, была уже наполнена и перенесена на стол.
