Пролог. Роберт
С какого момента пошло всё под откос? С того вечера, когда я увидел её огромные глаза? Глаза наивного маленького оленёнка Бэмби. А может ещё раньше? Когда затыкал уши и зажмуривал глаза, будучи беззащитным ребёнком? Когда крики матери вырывали по кусочкам моё детское сердечко… Нет. Тогда я просто перестал верить в чудо, становясь озлобленным волчонком.
В то время всё было просто. Я считал себя монстром, способным легко отнять жизнь другого монстра. Карателем, пусть с чёрной душой, но сделавший самое правильное решение в своей жизни. Пусть поздно, но наказавший за смерть единственной женщины, любившей меня. И меня это устраивало. Другой жизни я не видел.
Сначала ежедневные побои и издевательства родного человека. Потом детский дом, похожий на тюрьму, где за место под солнцем нужно было сражаться каждый день. За этим последовала самая сладкая месть, за которую я, казалось, навсегда был вычеркнут из этого мира. Я был сам по себе, но в жалости и крепком плече не нуждался. Жизнь закалила меня.
Всё просто. Я — монстр, не заслуживающий и не ищущий понимания. Я это знал. Всё усложнилось тогда, когда я на миг решил, что могу быть счастлив. Что дыра в груди затягивается. Но это был лишь обман моей больной фантазии. Мой самый глупый промах…
Нет более свирепого хищника, чем тот, у кого забрали надежду. Кинули в пропасть отчаяния, доживать свой век в одиночку. Существовать, зная, что во всей вселенной больше не осталось человека, принимающего тебя таким, каков ты есть.
Наверное, моя история началась в тот злополучный октябрьский вечер, когда я решил расслабить уставшее тело и пропустить стаканчик чего-нибудь крепкого.
Бар на окраине Нового Орлеана всю ночь гостеприимно распахивал двери перед постоянными посетителями. Серая дождливая погода не располагала к пешим прогулкам. Самые везучие сидели дома со своими семьями. Поэтому людей было не так много. Приятный полумрак и дизайн прошлого века заставляли меня снова и снова возвращаться сюда. Будет жаль прощаться с этим местом, но моя работа здесь закончена.
Молчаливый бармен средних лет, не спрашивая, налил двойную порцию виски без льда. Какой лёд в такую погоду? Чёрное пальто промокло от моросящего дождя, который был похож на непогоду в моей душе. Осенью особо хотелось выбить кому-то мозги или же самому подставиться под пули. Сотни раз спрашивал себя, а в чём смысл такого существования? В очередной шлюхе, скачущей на мне за деньги? Или же ещё в одной заварушке, которая хоть ненадолго, но возвращала вкус жизни.
Я отпил глоток, вкуса которого почти не почувствовал. Под ногтями не отмылись следы крови того бедолаги… Я равнодушно посмотрел на руки. Когда для меня это стало нормой? Мне даже тридцати нет. Я тяжело вздохнул, стряхивая с влажных волос влагу.
Привыкший быть всегда на чеку, я ещё от двери заметил внимательный взгляд из-за одного из столиков. Хорошенькая малышка со светлыми волосами раздевала меня без рук.
Что ж. Посмотрим выдержишь ли ты мой взгляд. Я развернулся всем корпусом, давая ей возможность получше меня разглядеть. А посмотреть точно было на что. Красота моего тела была обратно пропорциональна уродливости души. Это, как сочный поджаристый стейк, оказавшийся на вкус горьким куском угля.
Я стал так же внимательно её разглядывать. Внешне она походила на очередную искательницу толстого кошелька. Я таких повидал немало. Красивое платье провокационно оголяло белоснежные ноги. Оно явно предназначалось не для простой прогулки. Я поднял равнодушный взгляд выше. Груди третьего размера вздымались из декольте при каждом вздохе. Аппетитная, но ничего такого, чего бы я не видел. Пухлые губки призывно приоткрыты. Из-за них выглядывал розовый язычок, которым она иногда их облизывала. Голубые глаза в окантовке пушистых ресниц без зазрения совести пробегали по мне, останавливаясь на лице. Хитрая лисица. Вот с кем я мог бы сравнить её.
Нет. Она не очередная шлюха на ночь. В ней что-то было не так. Я это чувствовал. Она не дрожала от страха или жажды денег. В её блестящих глазах читался азарт, нужда в адреналине. Может быть, она ощущала опасность, исходившую от меня, и летела, как бабочка на огонь, зная, что может сгореть. Зная, но завороженно приближавшаяся к своей погибели, потому что иного пути нет.
Сотни раз после этого вечера я прокручивал в голове все события и варианты, которые помогли бы избежать этой встречи. Но каждый раз убеждался, что и у меня иного пути не было.
Эта юная отважная девушка с опытом профессионального боксера “уложила меня на лопатки”. Заставила меня поверить в счастливый конец, а потом предала, оставляя одного. Оставляя мучиться и выворачиваться наизнанку от боли и предательства.
Спустя три года она разглядела во мне того монстра, которым я и был. Сняла свои розовые очки, растоптав их вместе с остатками моего сердца. Втоптала в грязь, унизила, ещё раз доказала, что я не достоин быть счастливым. Собственно, это и были её последние слова, обращённые ко мне.
Она ушла, сдав меня копам, а я отпустил, не в силах винить её в чём-то.
Я часто вспоминал тот вечер, когда подошёл к ней, походкой хищника, хотя в капкан попался сам.
— Скучаешь? Я — Анна… — её мелодичный голос преследовал меня в редкие моменты сна. Хм… Русская.
Я проклинал и ненавидел, сжимая руками простыни. Но отпустить мою пташку было единственным правильным решением. Иначе она бы погибла в моей золотой клетке. Зачахла бы без воли.
В последнее время меня замучила апатия. Не было того адреналина в крови от вида содранных костяшек от выколачивания очередной информации из какого-нибудь бедняги. Не приносил экстаза трах с очередной длинноногой большегрудой девицей. Никаких эмоций. Хоть куклу трахай. То же самое. Не радовал даже большой глоток элитного алкоголя, расслабляющего мышцы. Только вот мозг он отключить не помогал.
Я был счастлив в своём мирке из физической боли, которую с упоением причинял другим. В наслаждении, наблюдая, как судьбы других людей ломаются по одному моему щелчку пальцев. От скуки я мог заставить любого вылизывать лакированную поверхность моих ботинок.
Эмоции, которые были мне доступны ранее, это ненависть, жестокость. Сейчас к ним присоединилась незнакомка с печальными глазами под именем Тоска.
И чёрт же дёрнул меня уехать из полюбившегося Нового Орлеана. Но тоска не в людях, не в городах, не в окружении. Она глубоко засела в моей груди и сжимает её скрюченными пальцами.
Может не стоило возвращаться в этот чёртов город, где воспоминания вновь оживают? Может всё из-за этого?
Я не хотел даже себе признаваться… Лишь только кончик носа этой мысли появлялся, как я гнал его от себя. Но в этот вечер с бокалом виски в руке, она вновь показалась. Но не робко, как обычно. Она обрушилась на меня сбив с ног.
Апатия появилась в тот момент, когда я решил отпустить ЕЁ. Единственного человека в жизни, которому бы не смог пустить мозги по стенке. Анна…
Любовь ли это была в общепринятом смысле? Не думаю. Нет. Я и не знаю каково это.
Но когда она сбежала от меня, я понял, что искать не буду. Она имеет право на счастье. Я был лишь потребителем. Высосал бы всё светлое и чистое, что было в ней и поглотил. Как чёрная дыра. Оставив в её душе лишь страх и ненависть ко мне.
Когда я узнал, что она меня предала, как последняя дрянь… Даже не знаю, что почувствовал. Но это была не ненависть. Да я хотел открутить ей голову. Смотреть, как она валяется в моих ногах и умоляет о прощении. Хотел, но остыл. Я сделал свой выбор. Я отпустил свою пташку на волю.
Отпустил, поэтому сейчас сижу в одном из клубов ночного Лаваля, города моего детства, и пытаюсь прогнать это гнетущее чувство очередной порцией виски.
Глава 1. Роберт
— Бобби, мы договорились? 30 % и разойдёмся.
В VIP комнате клуба, огромные окна которой выходили на танцпол с дёргающимися в такт людьми, атмосферу можно было почувствовать кончиками пальцев.
