Ставка на невинность
Пролог
– Яна, – вкрадчивый низкий голос возле самого уха пробирает меня до донышка. – Ты уверена, что поступаешь разумно?
Господи, какой там уверена?
Я на пороге непоправимой ошибки!
И чем крепче прижимает меня к себе Герман, тем быстрее тает моя решимость не сдаваться этому похотливому самцу.
– Я всегда поступаю разумно. Мы заключили сделку. Я помогаю тебе, ты помогаешь мне. И никаких глупостей!
Твердые сухие губы скользят от виска к моей брови, но это полбеды!
Бергман без всякого стеснения наглаживает мою задницу!
Этот беспринципный мерзавец так вкусно пахнет: сигаретами, сексом и кофе, поданным в постель после безудержного разврата, что у меня тяжелеет внизу живота.
Черт! Я из-за него на сухом пайке уже месяц!
И две недели из этого самого нервного в моей жизни месяца организм настойчиво требует разрядки, потому что кто-то позволяет себе испытывать мою выдержку при каждом удобном случае. И неудобном тоже.
Например, как сейчас.
Если хоть кто-то решит заглянуть за подозрительно шуршащую портьеру… Я убью Бергмана! Я, конечно, сегодня перегнула палку, но Герман обнаглел вконец. Мы же, етить твою налево, в консерватории!
– Яна-Яна… Неужели ты думала, что я ни о чем не узнаю?
– Я не понимаю, о чем ты, – делано удивляюсь я, изо всех сил стараясь скрыть реакцию тела на жадные руки, пробирающиеся под одежду. – Бергман, перестань меня лапать! Уговор есть уговор! Я свою часть выполняю! Не стоит подкатывать ко мне яйца, если не хочешь по ним получить!
– Я рассчитываю получить кое-что другое…
Твою мать! Что он творит?
А стервец вклинивается коленом между моих бедер, и я отчетливо чувствую все его желания. И они, черт подери, находят во мне живейший отклик!
Закончим с ним, и надо срочно найти мужика.
– Ты разрываешь сделку? – напряженно уточняю я.
– И не надейся, – смешок мерзавца, уже безнаказанно добравшегося до моей груди, бесит несказанно. – Предлагаю расширить границы.
– И не надейся, – зеркалю я его фразу и закусываю губу, чтобы не застонать, потому что горячие пальцы забрались под тонкое кружево и сжимают напрягшуюся горошину. Зачем господь дал мне такую чувствительную грудь?
– Яна, я окажусь в тебе раньше, чем ты думаешь, – он прикусывает мочку моего уха, и я стискиваю зубы. Непристойные картины с участием Германа проносятся у меня перед глазами. Непристойные – слабо сказаны, уже пошли титры к порно.
Какого хрена я вообще подписалась на эту сделку? Вот не жилось мне спокойно!
А как все хорошо начиналось…
Глава 1. Взаимное неудовлетворение
Месяцем ранее
Я смотрю на этого здоровенного детину и ощущаю буквально физически, как рушатся мои надежды.
Меня подставила родная мать.
Что она там плела?
«Хороший мальчик, не пьет, не курит, хорошо зарабатывает, на скрипке вроде играет» …
Мать-ехидна!
Как-то не бьется ее описание с матерым кобелиной в криво застегнутой рубашке и с помадой на шее, ввалившимся в гостиную, где мы с Розой Моисеевной чинно пьем чай за большим круглым столом.
Неизбывная и отчаянная тоска заполняет мою душу. Совсем не подходит. Знаю я этот типаж «покрываю на своем пути все, что младше двадцати пяти». С таким не договориться.
Пора завязывать с азартными играми. Если бы я не проиграла матери в карты, я бы ни за что не оказалась в такой ситуации. Я рассчитывала, что избавиться от очередного сына маминой подруги будет легко, но что-то где-то пошло не так, и надо срочно из этого выгребать.
Отправляясь на эти унизительные смотрины, я, конечно, подстраховалась. В таком виде заинтересовать я могу разве что слепого или конченого импотента, которому абсолютно все равно, кому ссать в уши про высокие чувства.
И уж никаким образом на меня не обратит сейчас внимание такой откровенный потаскун.
Сегодняшний свой образ я создавала, вдохновляясь одной из коллег, старой девой и синим чулком. Я подошла со всем тщанием к выбору наряда и прически, и вот результат.
Заметив меня в гостиной, «хороший мальчик» около сорока горячих годков проходится по мне недоуменным взглядом снизу вверх и обратно и равнодушно отворачивается, присвоив мне средний род и неопределенный возраст.
Очевидно, для него я не представляю никакого интереса, в отличие от Розы Моисеевны, довольно поглядывающей на мою косу с прямым пробором, отсутствие косметики, глухую блузу под горло и юбку в пол. Ни дать, ни взять – попадья, только кадила рядом не хватает.
– Мам, зачем ты меня звала, если у тебя гости?
– Сынок, составь нам с Яночкой компанию. Яна, это мой сын – Гера. Гера, это Яночка, внучка моей знакомой.
Боже, я от стыда готова провалиться сквозь землю.
Так халтурно меня еще никому не навязывали.
А Гера не дурак. Быстро соображает. Он снова переводит свой пристальный взгляд на меня, и в его глазах вспыхивают злость и презрение.
Как же! Залежалый товар пытаются втюхать. Ну да, я же постаралась своим тридцати придать еще лет восемь! Тени для глаз вместо пудры – хороший лайфхак.
В ответ я делаю морду кирпичом. Выдаю самую постную мину, какую только могу состряпать. Негоже разочаровывать людей, я считаю.
Геру перекашивает. От восхищения, надо думать.
– Мам, можно тебя на минуточку? – угрожающим голосом требует он.
Роза Моисеевна с извиняющимся взглядом поднимается из-за стола.
Мать и сын скрываются на кухне, откуда до меня доносится возмущенный мужской бас и наставительное женское контральто.
Бля… Когда это все закончится?
Курить хочется. Как не вовремя я бросила.
И выпить. Но пить я, слава богу, не бросала. Домой вернусь – накачу. Этот позорный день я запомню надолго.
Вернувшийся Герман отчетливо скрипит зубами и старается на меня лишний раз не смотреть. Кажется, Роза Моисеевна добилась своего. Он демонстративно плюхается за стол и складывает руки на мощной груди. А часы у него шикоз… Небось моей премии на такие не хватит.
Глядя на играющие желваки потенциального жениха, понимаю, что пойду не домой, а к Алке. В одно жало столько пить нельзя, сколько мне сейчас нужно для анестезии раненого самолюбия.
– Герочка, ты же собирался завтра на какой-то концерт? Яночка тоже очень любит музыку, – прямолинейно, как оглобля, сводничает Роза Моисеевна. – Мне кажется, вам стоит объединиться.
Герман смотрит на меня лютым зверем, мол, только попробуй согласиться!
Уж не знаю, как его мать за яйца взяла, походу, чем-то он серьезно провинился, но отказать напрямую он ей не может. Сочувствую, мужик. Я сама – заложник обстоятельств. Так что мне твоим безвыходным положением пользоваться ни к чему.
Данный самец оказался для моих планов непригоден, поэтому я от щедроты душевной иду ему навстречу:
– Да, – пафосно киваю я. – Обожаю русский романс девятнадцатого века. Потрясающая эстетика!
И добившись нужного эффекта, а именно кислого лица Геры, я без всякого предупреждения, добавив дурнины в голос, истошно завываю:
– Я за двадцать минут опьянеть не смогла от бокала холодного бренди…
Мужика серьезно передергивает, потому что фальшивлю я крайне талантливо. Говорят, у скрипачей идеальный слух. Злорадству моему нет предела. А нечего смотреть на меня так снисходительно! Можно подумать, я тут по доброй воле маринуюсь.
– Мама, наши вкусы с Инной немного расходятся, – рубит Герман, а я молча проглатываю, что он не запомнил мое имя. Каз-зел. – Я иду на рок-вечеринку.
– Это же ужасное варварство! – встреваю я. – Вам непременно нужно послушать что-нибудь стоящее, вот в воскресенье в филармонии будет потрясающий концерт органной музыки! – захлебываясь восторгом, вещаю я.
– А вы должно быть в душе певица? – ехидно спрашивает женишок.
– Да, я пою постоянно! – надеюсь мои слова звучат угрожающе.
