Пролог
— Яна, — вкрадчивый низкий голос возле самого уха пробирает меня до донышка. — Ты уверена, что поступаешь разумно?
Господи, какой там уверена?
Я на пороге непоправимой ошибки!
И чем крепче прижимает меня к себе Герман, тем быстрее тает моя решимость не сдаваться этому похотливому самцу.
— Я всегда поступаю разумно. Мы заключили сделку. Я помогаю тебе, ты помогаешь мне. И никаких глупостей!
Твердые сухие губы скользят от виска к моей брови, но это полбеды!
Бергман без всякого стеснения наглаживает мою задницу!
Этот беспринципный мерзавец так вкусно пахнет: сигаретами, сексом и кофе, поданным в постель после безудержного разврата, что у меня тяжелеет внизу живота.
Черт! Я из-за него на сухом пайке уже месяц!
И две недели из этого самого нервного в моей жизни месяца организм настойчиво требует разрядки, потому что кто-то позволяет себе испытывать мою выдержку при каждом удобном случае. И неудобном тоже.
Например, как сейчас.
Если хоть кто-то решит заглянуть за подозрительно шуршащую портьеру… Я убью Бергмана! Я, конечно, сегодня перегнула палку, но Герман обнаглел вконец. Мы же, етить твою налево, в консерватории!
— Яна-Яна… Неужели ты думала, что я ни о чем не узнаю?
— Я не понимаю, о чем ты, — делано удивляюсь я, изо всех сил стараясь скрыть реакцию тела на жадные руки, пробирающиеся под одежду. — Бергман, перестань меня лапать! Уговор есть уговор! Я свою часть выполняю! Не стоит подкатывать ко мне яйца, если не хочешь по ним получить!
— Я рассчитываю получить кое-что другое…
Твою мать! Что он творит?
А стервец вклинивается коленом между моих бедер, и я отчетливо чувствую все его желания. И они, черт подери, находят во мне живейший отклик!
Закончим с ним, и надо срочно найти мужика.
— Ты разрываешь сделку? — напряженно уточняю я.
— И не надейся, — смешок мерзавца, уже безнаказанно добравшегося до моей груди, бесит несказанно. — Предлагаю расширить границы.
— И не надейся, — зеркалю я его фразу и закусываю губу, чтобы не застонать, потому что горячие пальцы забрались под тонкое кружево и сжимают напрягшуюся горошину. Зачем господь дал мне такую чувствительную грудь?
— Яна, я окажусь в тебе раньше, чем ты думаешь, — он прикусывает мочку моего уха, и я стискиваю зубы. Непристойные картины с участием Германа проносятся у меня перед глазами. Непристойные — слабо сказаны, уже пошли титры к порно.
Какого хрена я вообще подписалась на эту сделку? Вот не жилось мне спокойно!
А как все хорошо начиналось…
Глава 1. Взаимное неудовлетворение
Месяцем ранее
Я смотрю на этого здоровенного детину и ощущаю буквально физически, как рушатся мои надежды.
Меня подставила родная мать.
Что она там плела?
«Хороший мальчик, не пьет, не курит, хорошо зарабатывает, на скрипке вроде играет» …
Мать-ехидна!
Как-то не бьется ее описание с матерым кобелиной в криво застегнутой рубашке и с помадой на шее, ввалившимся в гостиную, где мы с Розой Моисеевной чинно пьем чай за большим круглым столом.
Неизбывная и отчаянная тоска заполняет мою душу. Совсем не подходит. Знаю я этот типаж «покрываю на своем пути все, что младше двадцати пяти». С таким не договориться.
Пора завязывать с азартными играми. Если бы я не проиграла матери в карты, я бы ни за что не оказалась в такой ситуации. Я рассчитывала, что избавиться от очередного сына маминой подруги будет легко, но что-то где-то пошло не так, и надо срочно из этого выгребать.
Отправляясь на эти унизительные смотрины, я, конечно, подстраховалась. В таком виде заинтересовать я могу разве что слепого или конченого импотента, которому абсолютно все равно, кому ссать в уши про высокие чувства.
И уж никаким образом на меня не обратит сейчас внимание такой откровенный потаскун.
Сегодняшний свой образ я создавала, вдохновляясь одной из коллег, старой девой и синим чулком. Я подошла со всем тщанием к выбору наряда и прически, и вот результат.
Заметив меня в гостиной, «хороший мальчик» около сорока горячих годков проходится по мне недоуменным взглядом снизу вверх и обратно и равнодушно отворачивается, присвоив мне средний род и неопределенный возраст.
Очевидно, для него я не представляю никакого интереса, в отличие от Розы Моисеевны, довольно поглядывающей на мою косу с прямым пробором, отсутствие косметики, глухую блузу под горло и юбку в пол. Ни дать, ни взять — попадья, только кадила рядом не хватает.
— Мам, зачем ты меня звала, если у тебя гости?
— Сынок, составь нам с Яночкой компанию. Яна, это мой сын — Гера. Гера, это Яночка, внучка моей знакомой.
Боже, я от стыда готова провалиться сквозь землю.
Так халтурно меня еще никому не навязывали.
А Гера не дурак. Быстро соображает. Он снова переводит свой пристальный взгляд на меня, и в его глазах вспыхивают злость и презрение.
Как же! Залежалый товар пытаются втюхать. Ну да, я же постаралась своим тридцати придать еще лет восемь! Тени для глаз вместо пудры — хороший лайфхак.
В ответ я делаю морду кирпичом. Выдаю самую постную мину, какую только могу состряпать. Негоже разочаровывать людей, я считаю.
Геру перекашивает. От восхищения, надо думать.
— Мам, можно тебя на минуточку? — угрожающим голосом требует он.
Роза Моисеевна с извиняющимся взглядом поднимается из-за стола.
Мать и сын скрываются на кухне, откуда до меня доносится возмущенный мужской бас и наставительное женское контральто.
Бля… Когда это все закончится?
Курить хочется. Как не вовремя я бросила.
И выпить. Но пить я, слава богу, не бросала. Домой вернусь — накачу. Этот позорный день я запомню надолго.
Вернувшийся Герман отчетливо скрипит зубами и старается на меня лишний раз не смотреть. Кажется,