Темное наследие - Трейси Лоррейн

КАЛЛИ

Когда я просыпаюсь, все расплывается.

У меня такое чувство, будто моя голова набита ватой, а тело слабое. Слишком слабое.

Я сглатываю, отрывая язык от неба. Каким-то образом вкус того ужасного виски, которое Эмми заставила меня выпить, все еще остается на моем языке. Мой желудок переворачивается, но он быстро успокаивается, прежде чем мне приходится бежать. Слава Богу, потому что я почти уверена, что мои ноги сейчас меня бы не удержали.

Мой разум лихорадочно соображает, пытаясь думать о чем-нибудь, кроме виски.

Зачем она вообще заставила меня это выпить— черт.

— Деймон, — кричу я, садясь быстрее, чем может справиться моя голова. Она вращается, заставляя мир казаться чертовой каруселью.

— Калли, — шепчет прерывающийся голос.

Глядя в мою сторону, у меня перехватывает дыхание, когда я нахожу Джослин там, держащую меня за руку, ее глаза наполнены непролитыми слезами.

От этого зрелища все, что осталось целым в моей груди, разлетается на миллион кусочков.

— Скажи мне, что это был сон, — шепчу я, боль снова пронзает меня. Это самое безнадежное чувство, которое я когда-либо испытывала. И оно оставляет меня разбитой и истекающей кровью.

— О, Калли, — всхлипывает она, притягивая меня в свои объятия, наконец-то давая волю слезам, которые, я уверена, она сдерживала все это время.

Папа.

Нико.

Деймон.

Рыдания вырываются из моего горла. Это как ножи, впивающиеся в мою ободранную кожу, но я не могу остановиться. Боль слишком невыносима.

Все мое тело дрожит, лед бежит по венам, пока мой разум мучает меня, воспроизводя ключевые события прошлой ночи.

Пока все не сосредоточится на одном лице, на одном человеке.

— Где Алекс?

Джослин отпускает меня, ее руки поднимаются к моему лицу и позволяют мне увидеть мою пустую комнату.

— Где все?

— Они все вернулись в загородный клуб на поиски.

Между нами воцаряется тишина, пока я пытаюсь осознать, что это значит.

— О-они не наш— Из моего горла вырывается икота, прерывая мое последнее слово.

Взяв обе мои руки в свои, она смотрит мне прямо в глаза.

— Я не знаю всего, только то, что они объяснили перед тем, как снова ушли. — Я киваю, нервно сглатывая, но в равной степени нуждаясь услышать все. — С Нико все в порядке. — Весь воздух вырывается из моих легких при этой новости.

— О Боже, — всхлипываю я. — П-почему он не вернулся?

— Он отказался уйти и прекратить поиски твоего отца, и других.

— Д-другие?

В ее чертах сквозит печаль, от которой у меня сводит живот.

— Они не могут найти Деймона, и—

— Нет, — кричу я. — Нет.

Вырывая свои руки из ее, я встаю с кровати.

— Нет, я отказываюсь в это верить. Он бы так не поступил. Он бы этого не сделал. Он лучше этого, чем позволить какому-то зданию рухнуть… Нет— рявкаю я, проносясь через комнату и захлопывая за собой дверь ванной с такой силой, что все мое тело сотрясается от грохота. — НЕЕЕТ, — кричу я. — НЕЕЕТ.

Рыдания сотрясают мое тело, но я не позволяю им остановить меня, я иду в ванную, а затем ополаскиваю лицо холодной водой. Что угодно, лишь бы попытаться пробиться сквозь пелену отчаяния, которая окружает меня.

— Калли, — зовет Джослин из-за двери комнаты. — Калли, пожалуйста.

Распахнув дверь, я проношусь мимо нее прямо к своему гардеробу. Через секунду мое платье с вечеринки валяется на полу, и я натягиваю леггинсы и толстовку.

— Калли, что ты—

— Я собираюсь помочь. Я найду его, я знаю, что найду.

— Калли, пожалуйста. Тебе нужно—

— Мне нужно что? — Огрызаюсь я, поворачиваясь к ней лицом.

Глаза Джослин смягчаются, в них нескрываемая боль, прежде чем они опускаются на мой живот.

— Он хотел бы, чтобы ты была здесь и в безопасности, — говорит она тихим предупреждающим тоном, который оставляет очень мало места для споров. Тем не менее, я делаю это. Когда дело доходит до Деймона, я всегда буду рядом.

— Прямо сейчас я нужна ему. Ему нужны все мы. И я не собираюсь сидеть здесь, жалея себя, когда я могла бы быть там, помогать, искать их.

Засовывая ноги в кроссовки, я останавливаюсь у своего клатча, который лежит на прилавке, но я отбрасываю мысли о том, что скрывается там внутри, и проношусь мимо, на ходу снимая ключи от машины с крючка на стене.

— Калли, пожалуйста. Они сказали мне—

— Мне надоело делать то, что мне говорят, Джослин. Они и моя семья тоже. У меня тоже есть все права сражаться за них.

Я не задерживаюсь достаточно долго, чтобы услышать ее ответ — я уже пробегаю через дом и выскакиваю через парадную дверь. Поздний вечер прожигает насквозь черную толстовку с капюшоном, которую я натянула. Мои брови приподнимаются, когда я думаю о том, как долго я была не в себе, но у меня нет времени беспокоиться о таких бессмысленных вещах, как это.

— Калли, подожди, — кричит Джослин откуда-то позади меня, но я даже не смотрю в ее сторону, бросаюсь в свою машину и нажимаю пальцем на кнопку «Пуск».

Двигатель моего Mercedes с ворчанием оживает, и я включаю задний ход, чуть не съезжая колесами с подъездной дорожки и оставляя Джослин стоять посреди нее с выражением безнадежности на лице.

Слезы тихо текут из моих глаз и капают с подбородка, но я отказываюсь поддаваться отчаянию, которое пытается разорвать меня на части.

Поддаться этому и рассыпаться в прах никому не поможет.

И мне нужно помочь. Я должна что-то сделать

Я должна их найти.

Все мое тело дрожит от моей сдержанности, но я проглатываю все это.

Я лечу по улице, принимая решения, более рискованные, чем когда-либо, но моя потребность попасть туда, чтобы быть полезной, сейчас важнее, чем поцарапать свою машину.

Солнце слепит, опускаясь все ниже, и я направляюсь на окраину города, где, как я помню, была прошлой ночью.

Когда я подъезжаю ближе, небо начинает темнеть, но это не имеет ничего общего со временем, а все из-за дыма и пыли, которые поднимаются от того, что осталось от здания, в котором мы все были прошлой ночью.

Меня тошнит при одной мысли о том, что я собираюсь обнаружить, пока я еду по длинной подъездной дорожке, прежде чем деревья раскроют то, что всего двадцать четыре часа назад было гламурным загородным клубом.

Синие и красные мигающие огни отражаются в дыму, который становится гуще с каждой секундой. Но он недостаточно густой, чтобы скрыть разрушения.

— Срань господня, — кричу я, когда реальность раскрывает себя.

Здание превратилось в не более чем груду обломков. Обломки, которые