Сросшиеся с ним - Кайли Кент

ВИНОВЕН. Это слово повторяется в моем сознании, пока стук молотка судьи гулко разносится по залу суда. Я не могу поверить в то, что слышу. Виновен. Это слово снова повторяется. Я знаю, что судья выносит приговор, но не могу сосредоточиться ни на чем, кроме этого слова.

Я смотрю на свою сестру, Холли, мою близняшку, мою вторую половинку, и вижу, что по ее лицу текут слезы, а руки слегка дрожат. Холли поднимает глаза и встречается взглядом с моими. Слова не нужны. Я прекрасно понимаю, что сейчас творится у нее в голове. Что, черт возьми, нам теперь делать? Как мы переживем это?

Холли сидит по другую сторону от моей матери, и каждая из нас сжимает по одной ее руке в своей, зная, что, если отпустим ее хоть на минуту, она не справится. Слезы моей матери не прекращаются. Ее рыдания, я уверена, слышны по всему городу.

Сидя здесь, снова и снова повторяя в голове это слово, я задаюсь вопросом, сколько может выдержать одна женщина, прежде чем полностью сломается. Моя мама сильная, возможно, одна из самых сильных женщин, которых я знаю, но последний год был тяжелым — и это мягко сказано.

Мой младший брат Дилан погиб в автокатастрофе. Мама ехала домой после футбольного матча, когда пьяный водитель выехал на ее полосу. Она отделалась переломом ноги, а мой брат, мой младший брат, которому было всего пятнадцать лет, погиб при столкновении. Перекрестившись, посылаю вверх короткую молитву, думая о своем брате. Я никогда не была очень религиозным человеком; каждая молитва, которую я отправляла в небо за последние двенадцать месяцев, оставалась без ответа, и вместе с ней уменьшалась часть моей веры.

Был суд над пьяным водителем, и он вышел на свободу. Он убил моего брата и сумел избежать тюрьмы, где ему, черт возьми, самое место. Это уничтожило моего отца — знать, что человек, убивший его сына, разгуливает на свободе. Он не смог с этим смириться.

Мой отец решил взять дело в свои руки. Однажды он выследил убийцу до дома и выстрелил ему в голову в упор. Явно на поражение. Я не испытываю никаких сожалений в отношении этого человека, хотя, возможно, должна бы. Может, я ужасный человек, не беспокоящийся о том, что мой отец лишил жизни другого. Но этот сукин сын убил моего брата и привел к сегодняшним событиям. К тому, что моя семья будет страдать еще больше.

В свои семнадцать лет я только что окончила школу и должна наслаждаться и жить полной жизнью, прежде чем в следующем году поступать в университет. Но пока я прижимаю к себе плачущую мать и пытаюсь выслушать судью, все, о чем я могу думать, — как я переживу это? Как переживут это мои мама и сестра?

Мой отец только что был осужден за убийство. Он был моей опорой всю жизнь, и теперь мне предстоит научиться жить без него, без его поддержки и руководства, без его безусловной любви.

Крик матери вырывает меня из раздумий, и я наблюдаю, как она падает на пол, утягивая Холли за собой. Я вижу, как разрывается ее сердце. Они должны были состариться вместе. Мои мама и папа были определением родственных душ, настоящей любви.

Наблюдая за тем, как страдает моя мать, я даю себе обещание, что никогда не позволю мужчине так владеть мной. Я никогда не привяжусь к мужчине настолько, чтобы моя жизнь рухнула, как только его не станет. И я клянусь всеми святыми, что никогда не позволю себе влюбиться.

Райли

Я чувствую себя так, словно нахожусь в печи. Почему здесь так чертовски жарко? Стоп, а где это здесь? По мере того как туман сна медленно покидает мой мозг, и я просыпаюсь, ко мне приходит осознание того, что я нахожусь не в своей постели.

Моя слабая попытка вывернуться из-под тяжелой руки, обнявшей меня за талию, пресекается, когда эта рука обхватывает меня крепче и прижимает спиной к мужской груди. Я замираю, надеясь не разбудить того, кому принадлежит рука.

Опускаю взгляд на эту руку, очень мускулистую и татуированную, и с моих губ срывается тихий стон. События прошлой ночи медленно возвращаются в мое сознание, и я понимаю, кому она принадлежит. Тело, которое идет в комплекте с рукой, представляет собой 182-сантиметровую гору мускулов. Одна мысль о том, что это тело может сделать с моим, заставляет меня пересмотреть план побега.

Чем может навредить еще один раунд? Еще один великолепный момент, когда наши тела сольются воедино, прежде чем я уйду и никогда больше не поддамся соблазну. Я двигаюсь, упираясь задницей в его член. Чувствую его твердость, продолжая тереться о него.

Рука вокруг меня напрягается, каким-то образом притягивая мое тело еще ближе. Его хриплый голос рычит мне в ухо, заставляя мурашки разбегаться по всему телу.

— Знаешь, детка, если ты хочешь, чтобы младший вышел поиграть, все, что тебе нужно сделать, это попросить. Он готов стать твоим в любое время.

Повернувшись к нему лицом, я беру его член в руку и медленно поглаживаю его вверх-вниз.

— Ммм, думаю, я бы хотела поиграть с ним еще разок, прежде чем мне придется уйти, — заявляю я, опустив голову, не в силах смотреть ему в глаза.

Не знаю почему, но этот человек заставляет меня чертовски нервничать. Он вызывает бабочек, нет, не бабочек, скорее улей пчел, жужжащих в моем животе. Это нервирует, и обычно я оказываюсь за дверью раньше, чем он успевает моргнуть. Но его младший — это что-то особенное, и я хочу еще. Только один разок, говорю я себе.

— Детка, если ты решила, что я отпущу тебя после еще одного раза, подумай еще, — его голос такой строгий и серьезный, что я поднимаю голову и смотрю в глаза, которые внимательно изучают мое лицо. Черт, кажется, он действительно серьезен. Как раз в тот момент, когда я собираюсь опровергнуть его утверждение о том, что он может меня удержать, меня прерывает стук в дверь. Но именно слова, которые раздаются в доме, заставляют мое тело замереть, а разум — впасть в панику.

— Полиция, откройте!

Снова стук, снова требование открыть. Брэй ругается под нос, вскакивая с кровати и быстро надевая одежду. Оглянувшись на