Запретная страсть мажора (СИ) - Саша Кей

– Это еще что за хрень?

Вздрагиваю.

У меня завязаны глаза, и я могу только слышать. Этот молодой мужской голос с хрипотцой мне не знаком.

От ужаса и безысходности все внутри сжимается. Кажется, сейчас сердце стиснет так сильно, что оно не выдержит и лопнет.

Повязка давит на глаза, и под веками скопились непролитые слезы. Они понемногу сочатся сквозь ресницы и жгут воспаленную кожу, прокладывая дорожку к дрожащему подбородку.

Где-то в глубине души я до сих пор не могу поверить, что это происходит со мной.

– Это не хрень, – отвечает ему кто-то. – Это первокурсница.

– Сочная, – мерзко гогочет третий. – На танцполе гнулась, что надо.

Чья-то рука гладит плечо, заставляя меня содрогаться.

Я уже даже не пытаюсь мычать. Пыталась, но с заклеенным ртом начинаю задыхаться.

– И зачем она мне? – с ленцой интересуется тот, кому меня показывают.

– Это наш подарок, извинения за сорванную охоту.

Злой смешок говорит о том, что извинения принимать не спешат. На той стороне кто-то явно не в духе, и мне это ничего хорошего не обещает. Я молюсь изо всех сил, чтобы выйти из этого кошмара живой и чтобы не пришлось сильно мучиться.

Их трое. Трое! А может, и больше, я же не вижу. У меня нет шансов сбежать…

И они смогут со мной сделать все, что захотят.

– То есть, я правильно понимаю: вы пытаетесь замять свою лажу тем, что справились с сопливой девчонкой? – тянет хрипловатый баритон, и у меня мурашки бегут от его тона. – Охуенный подвиг! Да вы, блядь, герои!

– Ты чего, Дикий? – шипит тот, что отвешивал мне сомнительный комплимент и лапал неприкрытую топом кожу на плече.

Дикий?

Я хватаюсь за соломинку.

Звучит как-то знакомо… Лихорадочно пытаюсь вспомнить, при каких обстоятельствах я слышала это прозвище… Но из-за паники не могу собраться с мыслями. Ничего не припоминается.

Только леденящий страх разъедает душу, лишая меня воли. В голове то пусто, то всплывают ужасные картины, навеянные полицейской хроникой.

Сходила на первую университетскую вечеринку… Не тусовщица, вот и нечего было начинать!

Так горько становится. Я ведь и не жила еще толком, только поступила, и теперь не представляю, наступит ли для меня новый день.

– Ты, блядь, ебанулся? – обрушивается на него этот Дикий, скидывая маску ленивого барства. – Ты в курсе, что это называется похищением? Ты нахрена мне притащил эту писюху? Тюрьму понюхать охота? Это без меня, гандоны!

Сердце, воспрявшее в робкой надежде, заходится в заполошном стуке, вскрывая мне грудную клетку.

Этот парень не хочет пачкать руки, может, он не такой? Сам же говорит, что я ему не нужна…

Но непохоже, что он стремится облегчить мою участь.

– Как только я сниму повязку, она меня увидит и потом первым делом побежит к ментам. Вы меня подставить решили? Нахуй такие подарки!

– Да не побежит, – нерешительно отвечает один из двоих похитителей, его голос я запомню на всю жизнь. – Они все из-под тебя, как шелковые. Правда, сначала воротят нос от пацанов попроще, но потом становятся покладистыми. Ко второму курсу ее уже все попробуют.

Бросая в озноб, всепоглощающий животный ужас захлестывает меня.

А если они решат, что нет потерпевшей – нет проблем?

– Да? А если все-таки побежит? – с ядовитой издевкой переспрашивает Дикий. –Долбоебы, если она – первокурсница, то, скорее всего несовершеннолетняя.

Меня мутит от страха.

Колени подгибаются, но один из тех двоих, что притащили меня сюда, больно вцепившись, держит меня за плечи.

– Она паспорт на баре показывала, когда брала выпивку, так что все путем.

– И что? Нахер она мне нужна? С чего ты решил, что у меня проблемы с девками? У меня энтузиасток дохрена. Зачем мне эта зареванная овца? Если она из универа, то у нее сто пудов есть кому пожаловаться. И вам пизда.

– Да что она может? Похоже стипендиатка, как еще она могла попасть в наш универ? Видно же, что нищета. Если б она что-то из себя представляла, мы бы знали уже. Не из наших она.

Ухо режет это «наш универ».

То есть это не какие-то бандиты, а студенты?

Золотая молодежь, охреневшая от безнаказанности?

– И чего теперь с ней делать? – бубнит второй урод.

– Оставьте ее здесь. Я разберусь, – Дикий щелкает костяшками, и меня начинает трясти. – Но вы мне должны. И в универе на глаза мне не попадайтесь. Радуйтесь, что общих пар у нас нет.

Меня грубо толкают, и со связанными за спиной руками я валюсь, ожидая встречи с полом, но падаю на что-то мягкое, обтянутое скрипучей кожей, которая пахнет моющим средством.

Позади затихают шаги и хлопает дверь с сытым щелчком замка.

С трудом принимаю сидячее положение и замираю, ощущая угрозу справа.

Я не слышу, но чувствую, что ко мне подошли, благодаря букету из запахов сигарет, алкоголя, мятной жвачки и парфюма. Все мои инстинкты бьют в набат.

Сердце, пропустив пару ударов, ускоряет свой бег, хотя я и так с тахикардией.

– Если ты не станешь орать, я уберу скотч, – мне в нос ударяет струя выпущенного Диким сигаретного дыма. – Ну так как? Пойдет?

Остервенело киваю.

Кажется, пока рот заклеен, я не могу нормально сглотнуть вязкую слюну с кислым привкусом, и от этого меня тошнит еще больше.

Щеки касаются пальцы и, обжигая губы, разом срывают скотч. Я жадно глотаю воздух. Не могу надышаться, адреналин требует больше кислорода.

– Отпустите меня, – прошу я шепотом, боясь разозлить того, в чьей я сейчас власти.

– Отпущу. Если мы обо всем договоримся, – хмыкает Дикий.

– Я все сделаю…

– Мне надо наоборот, чтобы ты ничего не делала.

– Я не понимаю…

Вся сжимаюсь, чувствую, что он пропускает прядь моих волос сквозь пальцы.

И тут же на затылке больно дергает, я ойкаю, но мгновенно закусываю губу, понимая, что Дикий возится с узлом повязки, которую ублюдки завязывали, не заботясь о целостности моей шевелюры.

Он снимает тряпку, и я тут же распахиваю глаза. Проморгавшись, щурюсь от яркого света и натыкаюсь на пристальный взгляд.

И я знаю, кому он принадлежит.

Судорожно сглатываю.

Я впервые вижу его так близко.