Роза на ветру - Виктория Ранд

Кирьян

— Все дико интересно, но не в моем вкусе.

В течение получаса этот извилистый уж в красках расписывал свой бизнес-план. Мне начало надоедать его пресмыкание и хотелось скорее закончить этот спектакль. Партнером по бизнесу я его не рассматривал, хотя стоит отметить его идею и наглость, но для меня это всего лишь пустая трата времени.

— Я понимаю, но это отличное дело! Все продумано до мелочей, тебе и делать ничего не придется.

— Агап, Агап. Так не бывает, не у меня. Моя репутация говорит о многом.

— Твоя репутация безупречна, Кирьян. Я лишь прошу дать мне шанс, не безвозмездно. Предлагаю тебе целых тридцать процентов, а прошу всего три тысячи контейнеров. Для твоих посудин это сущий пустяк, — помедлил хитрый лис. — Помимо этого у меня для тебя подарок, — махнул ребятам. — Приведите ее!

Этот псевдобизнесмен, кажется, слишком в себя поверил, иначе я не понимаю, где он набрался столько храбрости, чтобы предлагать мне каким образом распоряжаться своими контейнерами. Теперь он еще и решил подсунуть мне одну из своих особ.

— Эта девушка для тебя, Кирьян. Одна из последних. Лучшая!

Словно на базаре Агап расписывал свой товар. Но девчонка и правда была красивой. Ее повалили передо мной на колени, и я отчетливо видел ссадину на ее щеке. Кажется, кто-то выпендривался.

— Я хочу покончить с прошлым. Мой возраст говорит сам за себя. Хочу уйти в предприниматели.

— Ты и есть предприниматель. Кто это? — указал на девушку, не сводящую с меня медовых глаз.

Смотрела уверенно, с вызовом, только вот я все-таки увидел нотки страха. Она часто моргала. Да, красотка, согласен, неизвестность пугает.

— Твой подарок. Это самый красивый цветок…

— Ха-ха-ха, — истерично смеясь, перебила его брюнетка.

— Что тебя смешит? — поинтересовался у нее.

— Речь этого брехливого старика, — сразу выплюнула она. — Самый красивый цветок испортили и решили избавиться, — перевела взгляд на Агапа. — Да, ты настоящий предприниматель. Дал бы посмотреть на другой товар, там цветки не хуже.

Вот это уже куда интереснее. Она произносила это с таким вызовом, так яростно чеканила каждое слово, адресованное Агапу. Не удивительно, что она уже получила за свой язык, возможно, даже не в первый раз.

— Я вырву твой язык, грязная тварь.

— Стоп. Пусть скажет! — остановил рукой Агапа.

— Кирьян, ты можешь выбрать любую, — уже занервничал, а мне эта встреча начинала нравиться. Сценарий шел не по плану.

— Замолчи, — повторил более убедительным тоном, и Агап понурился.

Кивнул на девчонку, чтобы та продолжала. И медовые глаза засветились озорным блеском.

— Завтра садовник придет за своим цветником, а один цветок немного помяли. И, чтобы не утилизировать впустую, решили сбагрить в качестве подарка, — и ее красивое лицо расплылось в милой, но фальшивой улыбке.

— Можешь выбрать любую. Эту я оставлю лично себе, — тухло заявил Агап.

Поднявшись с кресла, я подошел к нему. Седовласый любитель денег дышал мне в грудь. Возможно, не стоило мне являться в дом работорговца, но не сводя взгляда с девчонки, я уже знал свой вердикт.

— Интересный подарок. Две тысячи контейнеров и мне шестьдесят процентов.

— Кирьян… — начал было препирание уж.

— На этом все.

Оставаться здесь я больше не собирался и, не попрощавшись, направился к двери.

— Надеюсь, тебя отымеют во все дырки, дрянь! — бросил он ей напоследок.

— Надежда умирает последней, а хоронить ее некому, — дерзила Агапу брюнетка с медовыми глазами.

* * *

Потирая руки от веревки, девчонка не сводила с меня взгляда. Машина тронулась, а меня начинала забавлять эта история. Подарки были разными, но за тридцать пять лет так меня никто не удивлял.

Красивая, юная, с растрепанными почти черными волосами до груди. Худое телосложение с пышной грудью, которую подчеркивало безвкусное платье. Это и платьем-то назвать нельзя — просто кусок блестящей ткани. Агап настолько скуп, что не может купить нормальную одежду девушкам, а про обувь я вообще молчу.

Босые ноги с маленькими пальчиками. Она накрывала одну ногу с другой, согревая себя. Холодно не было, просто ей неуютно.

Она смотрела на меня глазами загнанного волчонка, которого прижали к стенке, а она мечется, пытаясь найти выход, чтобы улизнуть.

Больше всего нравились ее глаза. Сколько раз видел коричневые, но такие впервые. Медовые. Они буквально светились и сияли, как та самая густая, тягучая масса на свету. Тяжело было понять, что она сейчас испытывает: гнев, страх или что-то еще, но я бы хотел увидеть свечение ее глаз во всех состояниях.

Эта брюнетка интриговала, но что я с ней буду делать — понятия не имел.

— Ты хочешь что-то спросить? — поинтересовался, когда надоела ее бдительность.

— Что дальше? — ответила так резко, как будто ждала, когда я начну разговор.

— Наиграюсь — отпущу.

— Ты хотел сказать «натрахаюсь». Во что играть будем?

— Тебе понравится!

Не найдя ответа, она отвернулась к окну и остаток пути ехала молча, но стоило признаться — ее идея завела во мне шестеренку, которая давно проржавела. По приезду я дал распоряжение своему главному начальнику охраны Захару отвести ее в гостевую комнату.

— Через полчаса жду тебя у себя, — обратился к ней.

— Я предпочитаю настольные игры или прятки, — язвила, но на этот раз более сдержанно. Огорчила, слишком рано, «моя дорогая», ты смирилась.

Нужно будет придумать ей нормальное занятие, отправлю помогать прислуге, чтобы поменьше маячила перед глазами. Она вызывала реакцию до жути не понятную мне.

Илина

Когда жизнь с самого начала тебя не балует, то смириться с тем или иным исходом становится легче. Под струями теплой воды можно безгранично рассуждать о своем невезении или проклятье. Почему у одних есть дом, семья, а самое главное — власть, как по отношению к другим судьба столь жестока? Возможно, если узнать, где повернул не туда и дать человеку свернуть в другую сторону, то выход из лабиринта окажется ближе.

— Да брось, Илина! Возьми лопату побольше и копай активнее! — остановила я свою философию.

Кажется, мои полчаса уже давно вышли. Смотря в свое отражение, поняла, что давно не чувствовала себя настолько грязной, даже пробыв так долго в душе. Мокрые волосы спадали на блядское платье. Мини на тонких бретелях, еле прикрывающее мои ягодицы, усыпанное пурпурными пайетками. Старый извращенец постарался на славу: ссадина и синяки дополняли образ и вдогонку возвращали в лапы к тем ублюдкам, что их оставили.

В притоне