Кайл улыбнулся, хотя шутка вышла несмешной.
— Я… на всякий случай.
В этот момент меня поразила одна мысль, и я выпалила:
— Кайл! Слушай, а вдруг мы не готовы, раз даже спокойно говорить об этом не можем?
Он нервно засмеялся.
— Да, мне это тоже приходило в голову.
— Мы идем на это только потому, что наши друзья уже… того?
Кайл взглянул на меня с раздражением:
— Нет! Джейсон рассказывал о них с Беккой, Аарон и Кайла тоже спят друг с другом, но — нет, Нелл, нет. И нам не обязательно что-то делать. Я просто хотел обеспечить нам потенциальную возможность.
Я засмеялась — скорее над собой, чем над чем-то еще.
— Не знаю, растрогаться, что ли, такой предусмотрительностью, или обалдевать от того, что ты возомнил, будто у нас все произойдет.
— Ничего я не возомнил, — отрезал Кайл почти зло. — Я… Хорошо, да, я возомнил. Я хочу быть с тобой. Ну и что ж, если мы еще очень молоды, я ведь люблю тебя и считаю, что мы готовы.
Я смотрела на него во все глаза: он все сказал!
— Нам уже по шестнадцать, Кайл, — шевельнула я бровью. — Кстати, признаваться в любви вроде принято за романтическим ужином. В пылу ссоры весь эффект теряется.
— Разве мы ссоримся?
Я пожала плечами:
— Типа того, не знаю. Я не хочу ссориться.
— Я тоже. Ты, наверное, права, но так уж вышло. Я люблю тебя. Я уже несколько недель хотел тебе сказать об этом, но трусил. Собирался открыться вечером. Даже записал признание… Накатал, можно сказать, шпаргалку.
Он достал из кармана сложенный линованный листок с неровными краями, вырванный из блокнота.
«Я знаю, мы очень молоды, — значилось там. — Многие скажут, что мы еще дети или слишком юны, чтобы знать, что такое любовь, но мне наплевать на такие разговоры. Я знаю тебя всю жизнь. Мы все переживали вместе, все трудности делили пополам. Вместе учились ездить на велосипедах, плавать, водить машину, вместе завалили алгебру в восьмом классе (помнишь этого гада, мистера Дженкинса? Сколько раз в той четверти нас вызывали в учительскую?). А сейчас мы вместе учимся любить. Не думай о том, кто и что скажет. Я тебя люблю и всегда буду любить, что бы ни готовило нам будущее. Я буду любить тебя вечно.
Твой любящий бойфренд Кайл».
Я перечитала записку несколько раз, не замечая, что плачу, пока что-то не шлепнулось на мятую, много раз сложенную страницу, оставив мокрое, быстро синеющее пятно. Признание все изменило.
— Я люблю тебя, Кайл, — засмеялась я, всхлипывая. — Какое прекрасное письмо! Такое чудесное… Спасибо.
Он пожал плечами:
— Это правда. Может, не самый романтический способ признаться в любви, но…
— Все замечательно, Кайл. — Я сложила листок и убрала его в кошелек, в отделение для купюр.
Это послание стало для меня самым большим утешением и самым трагическим воспоминанием.
В ресторане, который выбрал Кайл, оказалось удивительно людно — даже при наличии брони на места мы ждали почти час, пока освободится наш стол. В зале сидели десятки пар — от наших ровесников до пожилых супругов. Мы не торопясь съели по салату, супу и отдали должное горячему и десерту — огромной порции чизкейка.
Мы были странно спокойны теперь, когда объяснение в любви ушло с повестки дня, и весело обсуждали все на свете — от учителей до слухов, кто в школе с кем спит, а кто нет. Наконец Кайл заплатил по счету, и мы вернулись к машине. Покинув парковку, он медленно, в плотном потоке, поехал по городу — просто так, убивая время, давая нам возможность поговорить, прежде чем решим, ехать в отель или нет.
Болтая, мы кружили по грязным переулкам и через полчаса выехали снова на главное шоссе, которое вело к гостинице. Кайл взял меня за руку.
— Хочешь домой? В киношке сегодня хорошие фильмы, давай сходим. — Он нервно перехватил руль, когда мы стояли на светофоре, повернулся ко мне и серьезно сказал: — Или можем поехать в гостиницу.
Время принятия решения.
О Боже. Его карие глаза влажно блестели, напоминая посыпанное корицей мокко — с крошечными топазовыми точками и рыжими крапинками. Он был так серьезен и мил, предлагая, но не настаивая. Когда впереди показалась красная черепичная крыша отеля, я сжала руку Кайла и сказала, проглотив комок в горле:
— Давай в гостиницу.
Мы по-прежнему изъяснялись обиняками, используя кодовые слова — «давай в гостиницу», то есть «давай займемся сексом». От этой мысли я покраснела, но тут же взглянула на Кайла, на его уложенные «иглами» волосы, волевой подбородок, высокие скулы и мягкие губы. Длинные черные ресницы часто трепетали, но он, сверкнув белыми зубами, улыбнулся весело, хотя и нервно. Волнение немного отступило. Сердце по-прежнему бешено колотилось. Трепет в груди лишь усилился, когда мы оставили машину на парковке и подошли на ресепшен.
Там нас встретила довольно пожилая женщина, седеющая блондинка с серо-голубыми все понимающими глазами. Она оглядела нас с ног до головы, будто раздумывая, рискнем ли мы продолжить, и неодобрительно поджала губы, подавая Кайлу карту-ключ. Было видно, что она хочет что-то сказать, однако она промолчала, и мы с Кайлом, сдерживая смех, поднялись на лифте на третий этаж.
— Господи, настоящий допрос третьей степени, — не выдержав, фыркнул Кайл.
— Да уж, — согласилась я. — По-моему, она поняла, чем мы собираемся заняться, и это ей очень не понравилось.
— Еще бы не поняла, — отозвался Кайл. — Есть только одна причина, по которой шестнадцатилетние без всякого багажа снимают номер в отеле на четырнадцатое февраля.
— Думаешь, она всем расскажет?
— А что она может сказать? Мы же не сбежали из дому.
Я не нашлась с ответом и молча согласилась. Мы подошли к двери с номером 313, Кайл вставил карту в замок — тоненький сигнал прозвучал неожиданно громко в тихом коридоре — и загорелся зеленый огонек. Кайл распахнул дверь и первой в темную комнату впустил меня, крепко держа за руку.
Он щелкнул выключателем, и номер осветился неприятно ярким, режущим светом. Кайл, видимо, тоже счел здешнее освещение слишком сильным и поспешил включить бра у двуспальной кровати. Я погасила верхний свет, и мы вздохнули с облегчением.
Кайл присел на краешек кровати, теребя галстук. Я улыбнулась — он был так хорош в черном костюме и черной рубашке с ярко-розовым галстуком. Кайл расстегнул пиджак и потер ладони о колени.
Я облизнула губы, тиская подол кораллового платьица без рукавов. Наши взгляды нечаянно встретились и сразу же метнулись в сторону. Теперь, когда мы были одни в номере отеля, волнение вернулось с новой силой.
