Вальтер покачивал ее, прижимая к себе, целовал в ухо; бормотал вместо нежных слов нечто неудобоваримое из междометий, ругательств и "какого черта ты здесь делаешь?".
— Я здесь пью! — объяснила Карен, слегка запыхавшись. — А ты?
— А я искал тебя. У нас двухдневный семинар в конторе. Что пьешь?
Сунув острый нос в ее бокал, Вальтер сморщился.
— Что это еще за пойло? Ты что, теперь пьешь эту кислятину?
Карен хмыкнула:
— Ну, здесь мне реже приходится снимать стрессы… Идем, вон там напитки покрепче.
Заметив, что ладонь ее напарника все еще лежит на ее бедре, Карен глянула с насмешкой.
— Ты поправилась, — одобрительно заметил Вальтер. — Так, где тут то, что горит?
— Умилительная встреча! — сказал Гарти, демонстративно смахивая несуществующую слезу. — А, Алекс?
— Что? — невнимательно спросил командор. Гарти глянул подозрительно: он мог по пальцам пересчитать случаи, когда догадывался, что командор на самом деле думает — да и то потому, что тот сам ему это позволял. Гарти молча ткнул пальцем. Командор послушно посмотрел на идущую в обнимку пару, пожал плечами и вернулся к беседе.
Так легко и раскованно она себя давно не чувствовала. Можно сказать, сегодня Вальтер был ее спасением: всю вечеринку Карен фланировала с бокалом в руке, обмениваясь ничего не значащими фразами то с тем то с другим, и обдумывая, на какой минуте можно отсюда убраться. Зато сейчас она даже удивилась, когда Вальтер, оглядевшись по сторонам, сообщил, что вечеринка, похоже, сворачивается. Посмеиваясь и переговариваясь, они спустились по лестнице. Вальтер галантно подал ей плащ, опять задержав на ее плечах руки, Карен с усмешкой обернулась — и встретила взгляд наблюдавшего за ними командора.
— Добрый вечер, Эшли.
— Здравствуйте, командор.
Весь вечер ей удавалось держаться подальше от начальства — но под конец она все же потеряла бдительность. Улыбка таяла на ее лице: казалось, Холт проверяет соответствие ее платья обстановке. Видимо, платье соответствовало, потому что глаза командора не выразили ни неодобрения, ни одобрения. Он посмотрел на ее спутника. Просто посмотрел, но Карен поспешила представить:
— Лейтенант Копф. Мой напарник.
Брови командора слегка дрогнули, и она зачем-то добавила:
— Бывший.
— Здравствуйте, лейтенант, — сказал командор, протягивая руку. Копф ответил ему энергичным пожатием. — Вижу, вечер для вас обоих удался.
— Да уж, — сказал Копф, пожирая командора глазами. — Встретил вот Гюр… Эшли. Год не виделись.
— Если не сегодня, встретились бы завтра. Эшли читает лекции у вас на семинаре. Кстати, передавайте привет Франческу Джованни. Мы с ним вместе начинали. Всего доброго.
Коротко кивнув, он вышел на улицу. Копф заворожено смотрел ему вслед. Завопил шепотом:
— Гюрза! Ты что, закорешилась с командором? Скажу нашим — сдохнут!
— Рехнулся, — пробормотала Карен. — Просто он помнит по именам всех работников Управления.
Вальтер смотрел подозрительно.
— А с чего это ты вдруг станешь читать нам лекции?
Карен вздохнула.
— Сразу и не расскажешь. Пойдем куда-нибудь выпьем, а?
— А где тут твоя любимая пивнушка?
— Я теперь не пью, — с достоинством сообщила Карен. — Это вредно, знаешь ли.
Вальтер покосился.
— Ты, поди, еще и вегетарианкой заделалась? И… э-а-а…
— Нет. И «э-а-а» не стала. Сворачивай. Будем пить здесь.
И они выпили. И вспомнили.
Гораздо позже полуночи бывшие напарники, задрав головы, смотрели на редко горящие окна офицерского общежития.
— К тебе? — спросил Копф, поглаживая горлышко бутылки, которую они прихватили с собой просто "на всякий случай". Карен подумала про камеры слежения. Теперь, когда она предупреждена, было так легко обнаружить и нейтрализовать их…
— Лучше к тебе, — заявила решительно.
— Угу, — сказал бывший напарник, круто разворачиваясь и прижимая локтем ее руку, словно опасаясь, что она передумает и сбежит. Карен повернула голову, рассматривая его острый целеустремленный профиль. В голове было звонко и пусто, в животе разливалось тепло. А почему бы и нет? Им всегда не хватало на это то времени, то сил…
Или желания.
Его ладонь скользила по ее животу. Пальцы задержались на шраме. Закинув руки за голову, Карен видела, что желание на его лице уступает место сожалению. Вине.
— Если б я тогда успел… — пробормотал он, поглаживая шрам. Эшли перебила:
— Я тебя просто пристрелю, если ты сейчас же не заткнешься и не продолжишь!
Он тихо рассмеялся и наклонился, целуя ее живот…
Уже утром, после почти бессонной ночи, Копф начал нерешительно:
— Слушай, а почему бы нам…
Боясь, что сейчас он скажет то, о чем потом пожалеет — так же, как и она сама — Карен вновь сказала:
— Молчи.
Командор стоял у ее стола, просматривая папки. Подходя, она, на всякий случай, взглянула на часы — вовремя, как обычно.
— Доброе утро, командор, — сказала, проскальзывая мимо него за свой стол. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
Он кивнул, положил папку, постучав по ней пальцем:
— Подготовьте к двум часам данные по четвертому.
— Хорошо.
Он и не подумал уйти, чем порядком нервировал ее: просто стоял, смотрел и ничего не говорил. Наконец, сдавшись, Эшли вскинула взгляд — она и представить не могла, какая в нем отразилась досада. Командор улыбнулся ей своей дежурной улыбкой.
— Как вечер? Удался?
— Вполне, командор.
— Вы давно не виделись?
— Почти год.
— А до этого…
— Мы были напарниками пять лет.
Она отвечала отрывисто, по-прежнему глядя на него исподлобья зеленоватыми потемневшими глазами. Командор удовлетворенно кивнул, словно получил ответ на важный вопрос.
— Что ж, не буду вас больше отвлекать.
Когда Эшли вновь вернулась к работе, он заметил на склоненной шее тщательно запудренный след поцелуя. Что ж… хоть у кого-то эта ночь удалась.
— Я не могла сосредоточиться, — пожаловалась Карен. Они лежали на кровати в гостиничном номере Копфа, попивая вино. Закинув руку за голову, Копф невинно осведомился:
— И что же тебе мешало?
— То, как ты раздевал меня глазами.
Он довольно ухмыльнулся.
— Ну, я был в гораздо худшем состоянии. Не мог дождаться конца лекции… Ни черта не слышал.
— А зря. Гениальная, между прочим, была лекция.
Копф потянулся через нее — поставить бокал на тумбочку, хотя своя была ближе. Провокационно потерся твердой, поросшей рыжим жестким волосом, грудью о ее крепкие, ставшие такими чувствительными, груди.
