— Как вы… — она тут же взяла себя в руки. — Я уже все докладывала Службе безопасности.
— Вот как? — он улыбнулся — одними губами. — А теперь доложите мне. Я снова ее продублирую.
— Что вы хотите знать?
— Часто ли он вам звонил?
— Довольно часто.
— Насколько часто?
— Почти каждый день.
Интересно, что означает это вот его движение бровей? Замена удивленному: "о?".
— …последний месяц, — поспешила добавить Эшли.
— Итак, он часто звонил вам. Что он говорил?
— Да так, — небрежно сказала Эшли. — Болтал о том о сем.
Младший офицер Эшли не производит впечатление человека, с которым можно запросто болтать о том о сем… По крайней мере, ему.
— А если конкретней? Что он говорил вам в тот вечер?
— Что обычно.
— Конкретней, младший офицер, конкретней.
Ему показалось, или она вздохнула?
— Предлагал где-нибудь встретиться или приехать ко мне.
— Это было его обычным предложением?
— Да.
— И часто вы его принимали?
— Иногда, командор.
— Но не в тот вечер?
— Нет.
— То есть, положив трубку и приняв душ, вы не передумали и не поехали к нему на свидание?
— Я бы это так не называла, — негромко сказала Эшли.
— Что?
— Я бы не называла эти встречи свиданиями.
— А как бы вы их назвали?
— Просто встречи. Мы сидели в кафе… — она быстро взглянула на Холта. — Ведь вы не назовете наши встречи свиданиями, командор?
Один-один, подумал он. Но, девочка моя, если такие вопросы задаю я, какие же тебе задавала СБ?
— Так что, как я и говорила, Сандерс не покончил жизнь самоубийством из-за того, что ему пришлось провести вечер в одиночестве.
— Вас ничто не насторожило? Ничего не показалось необычным?
— Нет. Я думала об этом. Нет, ничего. Он казался возбужденным, словно был слегка навеселе… но в меру. В меру настойчив. Нет, ничего, командор.
Она умолкла, но командор тоже молчал, и она решила, что допрос окончен.
На сегодня.
— Я могу идти, командор?
— Идите.
Он двинул в ее сторону папку с выкладками. Когда Эшли, подавшись вперед, взяла ее, его взгляд остановился на ее груди. Холт поморщился. Сам виноват. Мог бы не пялиться, а прокрутить пленку на скорости… Ну, конечно, все можно обосновать интересами дела. Только вот как теперь объяснить себе, что не следует видеть сквозь плотную строгую ткань формы ее молочно-белую кожу…
— Эшли! — сказал он. Голос прозвучал излишне резко. Эшли развернулась. Ему показалось, или на лице ее было обреченное ожидание: ну, что еще?
— Командор?
— Я действительно доволен вашим докладом.
— Благодарю вас, командор.
— И… Эшли… — он побарабанил пальцами по столу. Эшли терпеливо ждала. Чертыхнувшись про себя, он все же сказал — довольно небрежно. — Не могли бы вы переодеваться в своей квартире в ванной комнате?
С мгновение она смотрела непонимающе. Потом в ее взгляде что-то мелькнуло, крепкие губы сжались.
— Разумеется, командор, — сказала она. — Благодарю вас.
Дверь закрылась. Холт смотрел на нее, не веря случившемуся. И он еще смеет кого-то упрекать в непрофессионализме? Ведь он сам — сам только что намекнул, да что там — прямо сказал о ведущемся за ней наблюдении! Он что, рехнулся?
Она завернула в дамскую комнату — увидев ее в таком состоянии, сотрудники решат, что зарубили доклад, над которым они работали весь последний месяц. Повернув ручку двери, Карен швырнула папку и, опершись о раковину, уставилась на себя в зеркало невидящими глазами. И без того каждая их встреча напоминала словесный поединок — дуэль, в которой она не видела смысла, и которая всякий раз забирала у нее массу сил. Но то, что он сказал ей сегодня напоследок… он практически признал, что видел ее без одежды… Она представила, как Холт сидит перед монитором и рассматривает ее своими холодными серыми глазами… хотя, возможно, тогда они не были такими холодными… Волна возбуждения нахлынула так неожиданно и мощно — росла по мере того, как она представляла, что его взгляд скользит по ее обнаженному телу…
Она открыла глаза и мрачно посмотрела на свое покрасневшее лицо. Милочка моя, да у тебя просто-напросто давно не было мужика. Сколько? Этот год… И еще прошлый, который она фактически провела в госпиталях. Надо просто-напросто встряхнуться, провести хороший уик-энд с сильным сексуальным самцом… Вот только где его взять? Она отвыкла знакомиться, нравиться, увлекать и увлекаться. Все ее немногочисленные мужчины либо учились, либо работали вместе с ней. Настоящим сексом для нее, да, как она подозревала, — и для них — была работа. И командор сам наверняка из таких. Может, он и не прочь взглянуть на женские титьки, но он — командор — и это удержит его (а скорее всего — тебя) от сексуальной лихорадки.
Она пару раз глубоко вздохнула и осталась довольна выражением лица — обычная Эшли, деловито-суховатая Эшли, образцовый работник Управления и небесталанный преподаватель. Она взяла папку. Открыв дверь, извиняясь, улыбнулась ожидавшей женщине.
— Я и не знал, Эшли, что вы у него на примете!
Услышав столь необычное начало, Карен подняла глаза на руководителя сектора старшего офицера Ивантера.
— Прошу прощения?
— У нашего командора.
С мгновение она смотрела на него, не веря своим ушам. Но Ивантер улыбался своей обычной открытой улыбкой — так что она никак не могла заподозрить в ней подвоха.
— Каким образом вы сумели так показать себя, Эшли?
Просто вовремя разделась перед камерой, ядовито подумала Карен и тут же одернула себя: за эту едкость она в свое время и заработала кличку «гюрза». На новом месте работы приступы черного юмора накатывали гораздо реже, и эту сторону ее характера здесь не знали.
— Что вы имеете в виду?
Ивантер помахал у нее перед носом какой-то бумагой.
— Всего год работы — и такой скачок!
Карен собрала все силы, чтобы не выхватить у него эту бумагу. Молчи, жди — и радуйся всему, что приготовил для тебя наш несравненный командор!
Ивантер перестал, наконец, улыбаться, и, выпрямившись, деловито отчеканил:
— Младший офицер Эшли, с сегодняшнего дня вы переведены в особый аналитический отдел!
Эшли моргнула. Попасть в «особый» — мечта любого аналитика. Пока она и думать не думала о такой возможности. Возможность сама ее нашла. Нынешняя работа была ей вполне по силам, как и преподавание. Ей нравилось общаться с молодыми полевиками и вспоминать то горячее, проклятое и безумно любимое время…
— Я уверен, что все это — из-за того доклада! — сообщил Ивантер. Похоже, он был искренне рад ее успеху и отсутствие должной реакции с ее стороны относил за счет оглушенности новостью.
