— Это Рози?
Клодия вздрогнула и вернулась к действительности. Оказывается, машина уже стоит у ворот «Фартингс-Холла», а она, погруженная в свои мысли, даже не заметила этого. Что такое?
Рози с развевающимися черными волосами, в пестром ситцевом платьице, сбежав по высоким каменным ступеням, несется к машине, а за ней спешит раскрасневшаяся задыхающаяся Эми.
Брент вылез из машины и открыл пассажирскую дверцу. Клодия бросилась навстречу дочке. Подхватив хохочущую, визжащую девочку, она сжала ее в объятиях.
— Мамочка! Эми велела караулить машину — вот я вас и увидела! — Сияющая улыбка, от которой у Клодии остановилось сердце, озарила хорошенькое личико, заиграла в распахнутых дымчато-серых глазах. — В школе упала крыша! — радостно выкрикнула она. — Представляешь? Чуть вся школа не упала!
— Всего лишь угол в гардеробной, да и то не весь, — уточнила Эми, переводя дыхание. — Позвонила мисс Посинтер и спросила, не могли бы мы забрать Рози, потому что остальных детей уже взяли. К вечеру обещали все починить.
— Беги, дорогая, в дом, — сказала Клодия дочери. — Я скоро буду.
Сердце колотилось так неистово, что казалось — еще минута, и оно выпрыгнет из груди. Клодия и сама помчалась бы в дом вместе с дочерью, но, бросившись навстречу Рози, оставила на сиденье свою сумочку.
— Я переоденусь, и, возможно, мы устроим в нашей бухточке небольшой пикник.
Клодия бросила эту приманку, чтобы дочь поскорее отошла от машины. И действительно, девочка тут же соскользнула на землю, взяла Эми за руку и охотно зашагала к дому.
Ну, теперь все в порядке. Клодия уже было вздохнула с облегчением, но тут же чуть не упала: земля качнулась и ушла у нее из-под ног.
Очень холодно, очень четко Брент сказал:
— Этот ребенок — мой.
3
— Что ты сказал? — прошептала Клодия вдруг пересохшими, онемевшими губами.
— Ты разве не слышала? — Голос Брента звенел от еле сдерживаемой ярости.
Сердце Клодии застучало часто-часто, кровь прилила к щекам, а ладони стали ледяными. Еще мгновение — и она могла упасть в обморок.
— Все сходится: и возраст, и внешность. Этот ребенок не Тони Фейвела. Рози — моя дочь.
Тон его был напряженным, мрачным, не допускающим возражений. Да и кто бы решился ему возразить!
Клодия задрожала. Ей бы вбежать в дом, закрыться на все замки, но ослабевшие ноги не слушались — какое уж тут бегство!
— Ну? Значит, ты этого не отрицаешь?
Резкие, беспощадные слова, холодные как зимний ветер, носящийся над гранитными вершинами.
Клодия, потрясенная, не могла отвести от него глаз. Широко распахнутые, залитые ужасом, они метались, выдавая ее отчаяние, вдруг навалившееся ощущение полной безнадежности. Что же теперь делать?.. Что?.. Что?!.
Должно быть, раздраженный ее молчанием, Брент схватил Клодию за руки. Она судорожно вздрогнула: ее замершие — нет, заледеневшие — чувства начали оживать. Пожалуй, это прикосновение было самым ужасным из всего, что сегодня с нею произошло.
Будто Брент нажал магическую кнопку — и горячие, бурные, пьянящие ощущения прежних лет, давным-давно похороненные и забытые, воскресли.
— Ты сошел с ума... — пробормотала Клодия. Она яростно тряхнула головой. Ее мягкие каштановые волосы рванулись из-под сдерживающей их заколки и упали на лицо. Пытаясь освободиться, Клодия резко дернула руки, но Брент сжал пальцы, привлекая ее ближе к себе. Жестокая решимость мерцала в глубине холодных темно-серых глаз.
— Я все равно это узнаю, Клодия. Даже если придется делать анализ. — Его глаза превратились в щелочки. — Я и на это пойду, если у меня не будет выбора.
Без сомнения, так он и сделает, подумала Клодия. Маска вежливого равнодушия, через которую даже пробивалась иногда мнимая любезность, спала. Брент смотрел на нее злым нетерпеливым взглядом и ждал ответа. Она знала: он ни перед чем не остановится.
Клодию била дрожь. Она проиграла.
Видимо, Брент прочитал это в ее глазах, потому что мрачно улыбнулся и, как бы закрепляя свою победу, притянул Клодию к себе. Совсем немного, но довольно близко. Этого оказалось достаточно, чтобы Клодия потеряла остатки воли к сопротивлению.
— Ну-у?! — требовательно прорычал Брент. — Я хочу знать правду! Рози моя дочь?
Спазм перехватил ей горло, мешая говорить. Опустив глаза, Клодия кивнула и услышала, как вздох облегчения вырвался из его груди. Одной рукой Брент отвел ее волосы, другой взял за подбородок, заставив Клодию поднять голову.
— Ты знала, что носишь под сердцем моего ребенка, и вышла замуж за Фейвела! — презрительно бросил он.
Клодия почувствовала, что ее сердце больше не помещается в груди. Никогда в жизни с ней не разговаривали таким тоном. Но больнее все-го ранила несправедливость. Пусть он винит себя за то, что случилось! Не ее, а себя!
— Да, я вышла за него замуж! — вызывающе воскликнула она.
— А разве у меня был выбор? Какой у меня еще был выбор, черт возьми?! — В голосе ее звучали боль и гнев.
— Выбор всегда есть, — холодно возразил Брент. — Я понимаю, тебе требовался муж и отец для твоего ребенка, потому что ты не могла справиться одна. Или не хотела. И тогда ты все просчитала и сделала выбор. Хорошо обеспеченный бухгалтер лучше, чем поденщик без гроша в кармане! Тот маленький факт, что я был настоящим отцом ребенка и тоже имел на него права, тебя не смутил.
Брент сделал шаг назад и отпустил ее руки, прервав таким образом их физическую связь, которая, совершенно очевидно, была ему неприятна.
У Клодии мучительно сжалось сердце. Ей показалось, что она уловила всплеск боли в его глазах, когда он посмотрел на дверь, за которой минутой раньше скрылась его дочь, счастливая и радостно возбужденная.
Но, может быть, все это ей только показалось? Может, опять она все вообразила? На этот раз — сожаления отца, который не знал, что у него есть пятилетний ребенок.
Да, именно так. Она просто забыла, какой Брент талантливый актер. Такому притворщику ничего не стоит очаровать, заставить поверить, что черное — это белое, а белое — черное, затем, если откроется правда, убедить, что он ни при чем: просто видит ситуацию по-своему, по-другому.
Вот и сейчас — до чего же ему хочется снять с себя вину!
— Фейвел знает, что ребенок не его?
Клодия зябко обхватила плечи руками. Какой теперь смысл утаивать правду?
— Тони погиб в автокатастрофе два месяца назад. — Клодия старалась, чтобы голос звучал ровно, спокойно — иначе рыдания задушат ее, и она не успеет высказаться. — О да, он знал, что Рози не его. Тони удочерил ее. — Это было частью сделки, могла бы добавить она. — Но об этом не знает никто, даже мой отец. — Это тоже было частью договора, притом самой важной частью. — И я бы хотела, чтобы все так и осталось.
