— Я считала, тебя уже нет в стране — смылась в свою Англию, например.
— Ага.
— Потому что у тебя нет работы.
— Понятно.
— Потому что мы тебя уволили.
Я уже жалела, что не убежала пять минут назад.
— А ты, оказывается, работаешь, — не унималась Сисси. Вокруг нас уже собирались гости — поглазеть на бесплатное представление. — Официанткой, одетой как шлюха!
По иронии судьбы, все это было правдой. Но я не хотела доставлять ей удовольствие, впав в буйство а-ля Чарли Шин, хотя мысль швырнуть в нее бокалами с «Кристаллом» и забить насмерть подносом была очень соблазнительной. В конце концов, я вовсе не хотела, чтобы под Рождество Дженни уволили, а меня отправили в тюрьму. Я даже насчет смертной казни в штате Нью-Йорк не уверена, а уж подают ли узникам рождественский ужин — тем более. С другой стороны, у меня будет веский довод: «Но, ваша честь, она же законченная стерва». Сразу оправдают, не так ли? Нельзя терять достоинства, надо быть выше оскорблений. От собственной благовоспитанности мне стало противно.
— И снова здравствуйте! — Я улыбнулась. Если взглядом можно убить, Сисси была бы уже трупом, никто и обратного отсчета бы не услышал. Ненароком взглянув, я могла заморозить масло. — Шампанского?
— Что-нибудь подсыпала? — Она неохотно взяла бокал, подозрительно принюхиваясь.
— О, Сисси, — засмеялась я. Смех, по-моему, походил скорее на всхлип. — Это просто шампанское. Веселись, радуйся празднику.
Опасаясь, что мне вот-вот изменит выдержка, я осторожно повернулась в одолженных туфлях, чтобы не вывернуть ненароком ушибленное колено, и пошла в кухню, встретив на пути еще одну французскую горничную. Она скорчила рожицу в знак поддержки, и я с благодарностью ответила. Солидарность, сестра.
Закрыв дверь, за которой находились Сисси и прочие помощники сатаны, я издала вопль ярости, пнула картонную коробку, отлетевшую к другой стене, и грохнула дверцей шкафчика. От этого мне стало легче. Не так, если бы я облила негодяйку шампанским, но тоже ничего. Жаль только, недостаточно. Я прибегала к насилию всего два раза в жизни, но знала, что Бог любит троицу, поэтому боялась возвращаться в зал. Потасовки на торжественных приемах становились просто традицией.
— Эй, ты чего? — Дженни проскользнула в кухню и пинком отправила ни в чем не повинную картонку обратно под стол. — Ты что-то быстро сюда вернулась.
— Помнишь мою подругу Сисси из «Лук»? — спросила я.
— Сисси? — Дженни наморщила гладкий лоб. — Подругу? Разве не она тебе нагадила в Париже?
— И взорвала мой багаж, — подтвердила я.
— «Бальмен»! — Дженни схватилась за сердце — ту потерю мы обе пережили с трудом.
— Так она в зале. В красном платье.
Дженни Лопес из тех, кто не умеет скрывать эмоции. Секунд тридцать она молчала, а на ее лице сменились замешательство, шок и печаль (по безвременно покинувшему нас «Бальмен»), уступив место настоящей ярости. Высунув голову за дверь, через мгновение подруга повернулась ко мне, окончательно разъярившись. Сильнее, чем прежде.
— «Холстон»? — уточнила она. — Девка в «Холстоне»?
— Не знаю. Я о таком слышала? — Я люблю моду, но дизайнера назову только по ярлыку. Зато могу похвастаться, что распознавать фирму обуви — мой тайный конек. — Длинное, красное, с одним плечом.
— «Холстон», — подтвердила Дженни. — Черт, тяжело испортить такое платье.
Внутри меня раздался первый тревожный звонок.
— Что сделать? — Я попыталась придержать подругу, но Дженни оказалась проворнее. — Куда ты собралась? — прошипела я, когда она выскользнула в зал со злорадной улыбкой.
Мгновение я стояла неподвижно: что она задумала? Схватив поднос с закусками — в основном для защиты, если дело обернется плохо, — я ринулась в бой.
Дженни уже присоединилась к кружку Сисси и в отличие от меня выглядела там своей. Несмотря на неприязнь к самой зазнавшейся секретарше в мире, нельзя было отрицать, что выглядела Сисси великолепно. Продукт нескольких поколений элиты Верхнего Ист-Сайда, высокая стройная блондинка, она создана для дизайнерской одежды. К сожалению, к такому наследству часто прилагается плоская грудь и ощущение собственной ущербности. Сисси, например, свои комплексы приходилось носить в «Биркин» от «Эрмес». Но Дженни… Дженни была богиней, одаренной ногами призового пони, роскошной сияющей кожей и умением непринужденно держаться в любой обстановке. Обладай я ее талантами, я была бы (а) законченной стервой и (б) в восемнадцать лет выскочила бы за миллиардера. Но Дженни всегда использовала свои чары на доброе дело, пусть это и относительное понятие. Меня не покидало ощущение: Сисси испытает на себе гнев Дженни Лопес. И мне не важно, что другая Дженнифер Лопес — одна из самых знаменитых кинодив в мире, но ее и сравнивать нельзя с моей подругой. Я почти боялась смотреть. Почти.
— Как мы рады, Сесилия, что вы почтили нас своим присутствием, — пропела Дженни, взяв Сисси под тощий локоть. — Сегодня у дизайнера особый вечер.
— Томб один из моих любимых, — протянула Сисси, глядя в сторону тощего крашеного брюнета-коротышки совершенно отталкивающей наружности, стоявшего посередине комнаты. Разумеется, Томб (на французский манер) пришел в одежде не собственного дизайна. Он явился в красном виниловом костюме Санта-Клауса с вырезанными ягодицами. Да-да, брюки превращаются в элегантные шорты. Санта-Клаус не носит шорты, это совершенно непрактичная в его бизнесе одежда. До этой минуты я на Томба и не смотрела, но теперь поняла, почему выгляжу как грошовая проститутка. Ура! Не я одета хуже всех в зале. Никогда еще Рождество не повергало меня в такое уныние.
— Я рада, что выкроила время, — праздники просто сумасшедшие, — говорила Сисси, округлив на Дженни глаза. — Все эти вечеринки, поездки, покупки — с ума сойти, сколько суеты!
— Понимаю, — сочувственно кивнула Дженни. — Не выношу предпраздничный шопинг.
— О да! Ненавижу покупать подарки, если они не для меня! — Никто не любит Сисси больше самой Сисси. — Ненавижу Рождество.
Стало быть, она и вправду дьявол. Шок от этой новости пришлось смягчить пригоршней закусок с подноса.
— Тебе нельзя их есть, — предупредила одна из официанток с мертвыми глазами, проходя мимо с шампанским. Я пожала плечами и угостилась снова. У меня было ощущение, что больших чаевых мне все равно не видать, поэтому хотела получить по максимуму.
— О, как вы правы… — Соглашаясь со всей горячностью, Дженни всплеснула руками и нечаянно пролила вино на платье Сисси. — О Боже!
От визга, вырвавшегося из горла Сисси, у Девы Марии начались бы преждевременные роды. Даже до яслей не успела бы добраться. А ослику пришлось бы играть роль акушерки. Я не верила глазам: Дженни Лопес принесла высокую моду в жертву богам девичьей мести. Я жевала горошину с васаби, увлеченно глядя на происходящее.
