Сначала она хотела протестовать, но передумала. Зачем идти пешком, когда тебя могут отнести на руках? Роуз не была Дюймовочкой. Принц вряд ли получил большое удовольствие, взяв ее на руки. Но так ему и надо.
Вокруг горели огни, мелькали тени каких-то людей, на фоне яркого ночного неба отчетливо вырисовывались силуэты пальм. Через мгновение Роуз оказалась внутри огромного черного шатра.
Хассан пронес ее через освещенную украшенную коврами комнату. Отодвинув локтем тяжелый занавес, принц положил Роуз на широкую постель. Постель! Роуз немедленно сбросила ноги на пол и, прижав к себе покрывало, встала с такой скоростью, что у нее закружилась голова. Она покачнулась. Хассан поддержал ее, затем снова уложил на кровать и снял с нее туфли. Ну, это уж слишком!
— Немедленно уходите, — сквозь зубы прошипела Роуз. — Уходите. Оставьте меня одну.
Хассан не обратил никакого внимания на ее слова. Он сел рядом и смотрел на нее, прищурив глаза. Роуз почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Принцу это явно понравилось. Он кивнул и отошел назад.
— Горячую воду и все, что вам нужно, вы найдете там. — Он показал в сторону темного занавеса. За ним находилась еще одна комната. — Как только отдохнете и приведете себя в порядок, выходите к столу.
Затем повернулся и ушел.
К столу! Какой культурный! Он думает, что она, как дрессированная собачка, помоется, причешется и сядет с ним за один стол?
Роуз была вне себя от злости.
Но голод не тетка.
Пожав плечами, она села и осмотрелась вокруг. Это, должно быть, шатер в каком-то палаточном лагере. Комната, в которой она находилась, была завешана богатой материей и обставлена старинной походной мебелью. В комнате стоял большой сундук. Он же служил туалетным столиком.
Опустив ноги на пол, Роуз почувствовала шелковистую прохладу ковра. В комнате было тепло. Она сбросила с себя покрывало, на цыпочках подошла к сундуку и подняла крышку. Там лежали зеркало, щетки, расчески и много других туалетных принадлежностей. Роуз удивилась и снова почувствовала странную дрожь.
Это была косметика, которой она обычно пользовалась: баночка ее любимого увлажняющего крема, солнцезащитный лосьон. Этот человек хорошо подготовился. Он хотел, чтобы она не испытывала здесь никаких неудобств. Это было бы очень трогательно, если бы не означало, что ее пребывание здесь будет достаточно долгим.
В ванной Роуз нашла свой любимый шампунь и мыло. Все ее подозрения по поводу Халиля подтвердились. Роуз не была обижена на этого юношу. В его стране преданность была превыше всего.
Роуз подошла к туалетному столику, освежила макияж, причесалась, почистила «шалвар камиз». Сначала она хотела обвязать длинный шифоновый шарф вокруг шеи так, чтобы концы свободно свисали вниз, но потом передумала и накинула шарф на голову. Так носили шарфы местные женщины. Что ж, теперь можно присоединиться к своему строгому хозяину.
Хассан нервно ходил по шатру. Он ожидал, что Роуз заплачет, что у нее случится истерика. К такому поведению он был готов. Но то, что она бросит ему вызов прямо в лицо, он и предположить не мог. Это так разозлило его, что он не сжалился над ней даже тогда, когда ее зубы стучали от пережитого шока.
Да, за ней нужно следить днем и ночью. Не дай Бог, попытается сбежать в город. Тогда она точно погибнет.
В крепости следить было бы намного легче — там, по крайней мере, двери с замками, — но в то же время и намного сложнее.
Слишком много людей входят в крепость и выходят из нее. Там было бы трудно сохранить ее пребывание в секрете. Здесь, в пустыне, он может доверить свою и ее жизнь нескольким надежным людям. Здесь сама пустыня помогает ему держать ее в плену. Впрочем, Роуз Фентон доказала Хассану, что удержать ее будет не так-то просто, поэтому у него было кое-что припасено. Это кое-что должно заставить ее остаться.
В этот момент занавес, отделявший соседнюю комнату, раздвинулся, и появилась Роуз.
У принца перехватило дыхание. Когда Хассан захватил ее, в темноте он не заметил, во что она была одета. Он предполагал, что на ней будет что-то европейское, то, что может надеть женщина на скачки, за которыми последует ужин с мужчиной, достойным ее внимания; то, что может надеть женщина, путешествующая по всему миру и рискующая всем ради своей работы.
Хассан не ожидал увидеть Роуз в восточном наряде. «Шалвар камиз» был очень красивым, но она выглядела в нем неожиданно скромно. Длинный шифоновый шарф скрывал огненно-рыжие кудри. Так покрывала волосы его мать, так одевались сестры и тетушки, когда собирались на большие семейные праздники.
Хассан растерялся. Минуту он стоял потрясенный, затем спохватился, быстро подошел к ней и предложил присесть.
Роуз осмотрелась вокруг. Ее внимание привлек обитый латунью ящик для карт и раскладной походный столик.
— Даже в походе вы умеете жить со вкусом, — заметила она.
Скромная, но все еще полна огня.
— У вас с этим проблемы?
— У кого, у меня? — Роуз подошла к стулу, который Хассан предложил ей, и степенно, будто его шотландская бабушка на приеме у викария, уселась за стол. — Какого черта, ваше высочество? Да, нет, — спохватилась Роуз, разрушив образ скромницы так же быстро, как и создав его. Она взяла со стола льняную салфетку, развернула ее и положила на колени. — Раз уж мне суждено быть похищенной, хорошо, что это сделал человек, не поленившийся оборудовать ванную комнату в своем шатре.
— Я не высочество, — резко произнес Хассан. — Ни для вас, ни для кого-либо еще. Называйте меня Хассан.
— Вы хотите, чтобы мы стали друзьями? — Роуз засмеялась.
Она смеется! Всего несколько минут назад она дрожала у него в руках!
— Нет, мисс Фентон, я хочу есть.
Хассан подошел к входу в палатку, сказал что-то по-арабски и вернулся за стол. Голова Хассана была непокрыта. У него были густые и совсем не такие уж черные волосы. На фоне черной одежды они были заметно светлее.
Красноватый оттенок волос, особенно хорошо заметный при свете лампы, выдавал его шотландские корни. На нем были черные одежды, подвязанные объемным поясом, который арабы называют «ханьяр». Ножны старинного кинжала были изысканно украшены орнаментом.
От всех этих атрибутов арабской культуры было легко отвлечься и воспринимать Хассана как человека цивилизованного. Роуз была уверена в том, что он мог бы быть очаровательным собеседником. Однако в характере Хассана чувствовалась сталь, и эта сталь своей закалкой ничуть не уступала той, из которой было сделано лезвие его кинжала. Роуз чувствовала, что с ним нужно быть осторожнее. Не следует раздувать тлеющие угли. Но Роуз знала себя: вряд ли она сможет устоять перед соблазном. Только не сейчас. Не сейчас.
