Они ели молча. Ягненок, зажаренный на костре, приправленный шафраном рис, орехи. Роуз думала, что не сможет есть, но еда была вкусной, да и какой толк голодать. Надо набираться сил.
На десерт подали финики, миндаль и утонченный напиток пустыни — кофе с кардамоном.
Роуз взяла миндальный орешек и надкусила его. Хассан пил кофе и о чем-то думал, глядя в пустоту.
— Не хотите сказать, зачем вам все это понадобилось? — спросила его Роуз. Хассан не пошевелился. — Я спрашиваю об этом только потому, что мой брат сейчас сходит с ума. Скоро к нему присоединится мать. — Роуз сделала паузу. — Я бы не хотела, чтобы они страдали только из-за того, что вы хотите насолить своему двоюродному брату.
Хассан резко поднял глаза. Слова Роуз попали в самое уязвимое место.
— О вас будут беспокоиться только мать и брат? А ваш отец?
Она пожала плечами.
— У меня нет отца. Он был нужен матери только для того, чтобы зачать меня. Она убежденная феминистка. Родить и воспитать ребенка она вполне смогла одна. Мама пишет об этом книги.
— Я и не думал, что кому-то нужно читать книги для того, чтобы произвести на свет ребенка. Неужели в Англии с этим так сложно? — сухо заметил принц.
Вот это да! Оказывается, у него есть чувство юмора!
— Мамины книги — не самоучитель по продолжению человеческого рода. Это скорее философские комментарии.
— Ей необходимо оправдать свои поступки?
Прямо в яблочко! Роуз понравилось меткое замечание Хассана.
— Что ж, может быть, — согласилась Роуз. — Когда все это кончится, можете сами спросить у нее об этом.
Она снова бросала вызов Хассану.
— Чем черт не шутит, — ответил принц. — А вы не возражали против того, что мать лишила вас отца?
Хассан вплотную приблизился к самой больной для Роуз теме.
— А вы? — парировала она.
Ответ на этот вопрос был хорошо известен обоим.
Лицо Хассана помрачнело, и Роуз поняла, что сболтнула лишнее.
«Молчи, Рози», — напомнила она себе. — «Молчи».
— Зачем вы приехали сюда? — продолжал Хассан.
— В Рас аль Хаджар? — уточнила Роуз. — А я-то думала, вы все про меня знаете.
— Отдохнуть и погреться на солнышке вы могли бы и на островах Вест-Индии.
— Да, могла бы, но брат пригласил меня сюда. Мы не виделись целую вечность.
— Вас пригласил Абдулла. Он предоставил вам свой личный самолет.
— Да нет же, — возразила Роуз. — Самолет был предоставлен вам… — (Хассан посмотрел на нее в упор.) — Вы уверены? — дрогнула Роуз. — Я только хочу сказать, что он не стал бы…
— Что не стал бы? Я лишь воспользовался рейсом, который был запланирован.
Хассан был прав. Ей следовало бы поехать в Барбадос. Ее так давно звали туда.
— Мой двоюродный брат хочет использовать вас в своих политических целях, мисс Фентон, и мне интересно было бы знать, кто вы — сообщница Абдуллы или безвольная игрушка в его руках.
— Сообщница? — А это уже кое-что посерьезнее, чем просто желание навредить двоюродному брату. — Мне кажется, вы преувеличиваете мое влияние, ваше высочество. — Роуз намеренно произнесла титул принца и не без удовольствия отметила тень раздражения у него на лице.
— Нет, мисс Фентон. Скорее, я недооценил вас. Я уже просил вас не называть меня «ваше высочество». Это титул Абдуллы. По крайней мере, в настоящее время.
Быть возле трона и не пытаться занять его. Впрочем, кто знает? Роуз спрашивала себя, как Хассан пережил то, что его лишили права наследования в пользу младшего брата, ведь он был любимым внуком старого эмира. Определенно здесь шла борьба за власть, и Роуз начинало казаться, что молодому Фэйсалу эта власть не достанется.
Она оперлась локтями о стол и надкусила еще один орех.
— Я согласна сотрудничать с вами. И если вы не будете таким противным тоном называть меня «мисс Фентон», я не стану называть вас «ваше высочество». Что скажете?
Хассан рассмеялся, но в его смехе чувствовалось раздражение. Роуз Фентон так произнесла титул «ваше высочество», что это прозвучало как оскорбление.
— Вы позволите мне называть вас «мисс Фентон» каким-нибудь другим тоном? — спросил он как можно вежливее.
— Лучше Роуз, — посоветовала она. — Так будет надежнее. А теперь вернемся к моей матери.
Он вовсе не хотел быть втянутым в задушевную беседу о ее матери.
— Я искренне сожалею, что ваше исчезновение причинит ей боль. И мне очень жаль, что я не могу позволить вам позвонить ей, чтобы все объяснить.
— В каком смысле? Что именно я могла бы сказать ей?
— Что вы в безопасности.
— Ну, это не вам судить, ваше высочество, сама я в этом не очень уверена. — Глаза Роуз потемнели. — Кстати, я совсем не уверена в том, что моя мать будет волноваться.
Не будет, если ее дочь хоть чуть-чуть похожа на нее.
— У вас близкие отношения с матерью? — спросил Хассан.
Роуз вздрогнула.
— Да, — ответила она. — Думаю, что, да.
«И все-таки не такие уж близкие», — предположил Хассан. Две такие сильные и независимые женщины должны постоянно ссориться.
Спохватившись, что была не достаточно убедительна, Роуз добавила:
— Мама заботится обо мне.
— Прекрасно. И это вполне соответствует моим планам.
Роуз резко выдохнула. Этот жест выдавал ее раздражение. Она понимала, что ее используют как пешку.
— Каким планам? — требовательным тоном спросила она. Хассан, судя по всему, ждал этот вопрос. Поэтому молча взял с блюда сочный финик и положил в рот. Она посмотрела на него и сменила тему: — Что вы будете делать, если моя мать не будет вмешиваться и предоставит Министерству иностранных дел полную свободу действий? Я уверена, что Тим посоветует ей вести себя именно так.
— Чем больше я знаю вас… Чем больше я узнаю вас, — поправил себя Хассан, — тем больше убеждаюсь в том, что ваша мать сделает только то, что захочет сама. И почти уверен, что это будет нечто прямо противоположное тем советам, которые ей будут давать.
Что это? Комплимент? Роуз не была в этом уверена.
— А если она разочарует вас? Не пожалеете ли вы о том, что затеяли все это? Ведь вы похитили меня для того, чтобы позлить Абдуллу?
— Вы уверены?
Роуз не была уверена в этом. Здесь крылось что-то большее. Ей хотелось нащупать это и заставить Хассана раскрыть свои планы.
Хассан откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Роуз. Он предполагал, что она хорошо подготовилась к визиту в Рас аль Хаджар и понимала, что за внешне спокойным существованием страны скрыто внутреннее напряжение. Он не ошибся.
