Ознакомительная версия.
– А и помогу, чего же не помочь-то, когда мужская помощь требуется, – Константин Иванович легко поднялся с дивана.
Насвистывая веселый мотив, молодецкой походкой Мельников направился на кухню. И враз там что-то загремело, загрохотало, разлетелось осколками.
– На счастье, – тут же донеслось из кухни.
Нина Яковлевна, всплеснув руками и изобразив на лице состояние ужаса, помчалась на место происшествия. И вновь что-то брызнуло осколками, зашумело, забабахало. Послышалась громкая обвинительная речь. И никакого оправдательного приговора, Нина Яковлевна прогнала неумеху-супруга из своих владений. Сразу все стихло, в комнате появился довольный Константин Иванович. Он лег на диван и уставился в экран телевизора, и лишь изредка Мельников приподнимался, трогал пальцами шуршащий объемный пакет, стоявший неподалеку, и вновь откидывался на подушку. Ему не терпелось вручить подарок любимой дочери.
Уже в двадцать один час двадцать минут новогоднего вечера Михаил Воронин стоял перед начальником безопасности «Медиа-банка». Он яростно жестикулировал, горячился, лицо его пылало от негодования.
– Да поймите же, наконец, у меня жизнь кувырком пошла из-за этих сапог, я жену теряю, семья разваливается, – запальчиво говорил Михаил, обращаясь преимущественно к портрету президента страны.
Президент скептически поглядывал на Михаила, будто ждал, чем закончится буйная тирада. Начальник безопасности, мужчина с утомленным лицом серого цвета, равнодушно смотрел за плечо Михаила. Казалось, он не слушал его. Бесстрастный охранник хотел сейчас одного – немедленно покинуть здание банка. Но Михаил Воронин служил препятствием к выходу. Его не обойти, не сдвинуть, не приподнять. Тяжелая преграда, непреодолимая. В «Медиа-банке» явно возникли форс-мажорные обстоятельства.
– По инструкции не положено, – сказал начальник безопасности и сделал шаг влево. Михаил отступил туда же. Некоторое время оба перешагивали то влево, то вправо, один уходил, второй наступал.
– Это мои деньги, и я имею право взять их из ячейки в любое время суток, – сдержанно проревел Михаил, наступая на упрямого начальника.
– Да поймите же, без сотрудника банка мы не можем открыть ячейку, не положено по инструкции, – лениво и надменно процедил мужчина и отступил подальше от настойчивого клиента.
– Да мне по барабану, где ошиваются ваши сотрудники, деньги нужны сейчас, в эту минуту, это мои деньги, – сказал Михаил и даже отошел на некоторое расстояние от начальника безопасности, явного тугодума. – Я не уйду без денег. Не уйду. Буду сидеть здесь, я клиент банка, имею право распоряжаться собственными деньгами по моему усмотрению.
– Василий, – крикнул строгий начальник в глубину зала. – Василий, принеси ключи. И вызови дежурного специалиста. По срочной связи.
Михаил благодарно бросился на грудь бдительному охраннику. Тот неловко отстранился, Воронин едва не упал, но удержался на ногах.
– Брат, век не забуду твою доброту, – слегка напыщенно и с пафосом произнес Михаил.
– Анатолий Алексеевич, – внес поправку в диалог начальник службы безопасности, явно не желая вступать в родственные отношения.
Он окинул взглядом помещение, посмотрев на настенные часы, уткнулся глазами в дверь, слегка поморщился, скривил губы. Такие, как Михаил Воронин, считались в «Медиа-банке» клиентами средней руки, на таких все коммерческие банки стоят. Большие деньги только массы собрать могут: по копеечке, по рублику, по червончику.
– Анатолий Алексеевич, может, на охоту как-нибудь выберемся компанией или на футбол, а? – сказал Михаил. – Могу абонементиком обеспечить. У меня связи имеются в футбольном мире.
Он весь переменился, брови выстроились домиком, губы вытянулись трубочкой, Воронин умильно смотрел на бесстрастного Анатолия Алексеевича, и слезы благодарности сверкали в его глазах.
– А-а, – взмахнул рукой Анатолий Алексеевич, дескать, отстаньте от меня.
Все отстаньте, не трогайте, заминировано. И Воронин боязливо притих, будто испугался, что начальник безопасности передумает, не станет открывать ячейку с деньгами в столь поздний час. Скоро прибыл нужный специалист, все прошли в хранилище, охранник долго рылся в ключах, наконец нашел нужный, протянул дежурному специалисту. Тот взял, сверил номера, внимательно осмотрел бирку, и вся группа плавно переместилась этажом ниже, преодолевая пространство в кабине бесшумного лифта. Михаил выстроился третьим в ряду страждущих, но его глаза первыми обнаружили зияющую пустоту ячейки. Специалист и охранник еще не сообразили, в чем дело, а Михаил уже знал, что случилось.
– А-а-а-а, – громом обрушилось на стены, разлетелось, разрушительным эхом разошлось по лабиринту коридоров и проходов.
– Эт-то что такое? – строго вопросил Анатолий Алексеевич, ткнув пальцем в пустую ячейку, будто дырку хотел проткнуть. А пустота и без того была дырявой.
– Так это, не знаю, – промямлил дежурный специалист, опасливо косясь на Михаила Воронина.
– Кто брал ключи от хранилища? – спросил Анатолий Алексеевич, выдергивая журнал из-под мышки дежурного.
– Никто не брал, не положено по инструкции, – сказал тот, озираясь по сторонам, будто выглядывал любую возможность испариться из душного помещения, битком забитого чужими деньгами.
– А кто заходил в хранилище последним? – спросил Анатолий Алексеевич, оттирая плечом в сторону от специалиста взволнованного, тяжело дышащего Воронина.
Разъяренный Михаил нетерпеливо почесывал кулаки. Тяжелые, крупные, увесистые кулаки напоминали булыжники. Извечное орудие справедливости яростно рвалось в бой. Оно обладало самостоятельной волей.
– Как обычно, Морозов заходил, Владимир Андреевич, – радостно сообщил охранник, переводя стрелки на другое имя, – он всегда заходит в хранилище перед уходом, проверяет журналы, пломбы, печати. После его отмашки включают наблюдение.
– Морозов? – прошептал Михаил. – Морозов Владимир Андреевич, так-так-так.
– Что «так-так»? – спросил Анатолий Алексеевич, оборачиваясь в сторону Воронина.
– Это он, – сказал Михаил. – Он!
Воронин сказал, как опечатал, будто опломбировал ярлык. После вынесения приговора Михаил Воронин замолчал, и присутствующие остро ощутили, кожей почувствовали, что-то зловещее затаилось в его молчании. И они поняли – с чужими деньгами шутки плохи. Надо свои иметь. В эти секунды случилось страшное и непоправимое, Морозов перестал быть порядочным человеком. Он перешел в разряд других, отверженных, опасных, тех самых, кто все делает в темноте, сзади и наоборот.
Ознакомительная версия.
