Патриция тоже осторожно рассматривала Тома. Неожиданно взгляды их встретились, и они улыбнулись. И в тот же миг смущение испарилось. Им стало легко и просто друг с другом.
— Ты смотрела «Чикаго»? — спросил Том.
— Да, — ответила Патриция. — Но с удовольствием посмотрю еще раз. Мне нравится этот мюзикл.
Они отправились в театр Друри, который находился совсем рядом с пабом.
— Ты переживала за Молли? — спросил Том у Патриции после спектакля.
— Да нет, — усмехнулась Патриция. — Она слишком глупа. Такие героини меня мало привлекают.
Том взглянул на Патрицию. Точеный профиль, длинная гибкая шея. Ему повезло — таких девушек поискать, и держит себя как настоящая леди. Ни одна из его знакомых ей и в подметки не годится.
Он осторожно привлек к себе Патрицию. Она не сопротивлялась, мягко прильнула к нему и подняла голову. Том увидел ее глаза — огромные черные озера — и поежился. Анфас Патриция ему не нравилась. Впечатление благовоспитанности сразу пропало. В глубине зрачков полыхал огонь. Тому показалось что, он сожжет без остатка любого, кто станет на ее пути. Такие глаза всегда приписывают ведьмам.
— Закрой глаза, — попросил он.
Патриция выполнила его просьбу. Том наклонился и ласково коснулся ее губ. Они были мягкими и теплыми, но неумелыми. Он крепче прижал ее к себе и поцеловал сильнее, заставляя ее губы раскрыться навстречу его языку. Они поддались ему, и она ответила на поцелуй.
Патриция испытала странные ощущения. Том ей понравился, но сердце ее оставалось спокойным. Кровь не бурлила, голова не кружилась. Возможно, любовь бывает разная, подумала она. Она послушно разрешала себя целовать. Ей было приятно, но, когда Том на миг прекратил свои поцелуи, мягко заметила:
— Мне пора домой. Уже поздно.
Том не протестовал.
5— Триш, я хочу разбогатеть!
— Сейчас придет Тед!
— Ну и что? Он знает, как это сделать? Не думаю.
— Зато я думаю, что мне на себя надеть!
— Надень то платье, в резинку с лайкрой. Ты в нем очень хорошо выглядишь.
— Да?
— Может быть, мне заняться форексом?
— Нет, слишком вычурно!
— Вычурно? Чушь! Наоборот, очень респектабельно.
— Ты думаешь, Пат? А если надеть розовое?
— Зачем? Какая разница!
— Для тебя, возможно, и нет разницы, но ты же моя подруга...
— Конечно, Триш, успокойся. Если ты не хочешь розовое, я не надену, тем более что у меня ничего нет этого цвета. В банк лучше идти в черном.
— Какой ужас! Молодой? — вдруг издала вопль Триш.
— А я откуда знаю... — Патриция равнодушно пожала плечами. — Я же еще не была там.
— Ты идешь на похороны и не знаешь на чьи?
— Какие похороны? Я говорю о банке!
— О банке? А что с ним случилось? Они разорились?
— Боже мой, Триш! Ты меня совсем не слушаешь! Я собираюсь заняться форексом — такой игрой на повышение или понижение котировок валют на валютном рынке. Я читала об этом в журнале. Можно заработать много денег.
— Конечно, — согласилась Триш. — Но не тебе!
— Почему? — возмутилась Патриция.
— Потому что этому учатся, — чуть ли не по слогам отчеканила Триш. — А ты, если мне не изменяет память, имеешь за плечами курс гуманитарного колледжа, и то не полностью оконченного.
— Ну и что! Гениальным финансистом надо родиться. Сколько людей играют в шахматы, а Капабланка был один! Говорят, что он овладел этим искусством, просто наблюдая за людьми, играющими в шахматы.
— Возможно, так и было. Но я знаю другую историю...
— Про Капабланку?
— Нет, про себя, — ответила Триш. — Я тоже часто наблюдала, как играют в шахматы, но не только не стала чемпионкой мира, но даже не научилась играть. Этот эпизод из моей жизни тебе о чем-нибудь говорит?
— Да, о твоей тупости. Прости меня, Триш, но ты сама напросилась.
— А твой ответ говорит о твоей глупости, и прощения просить за свои слова я у тебя не намерена!
— Ты хочешь сказать, что с форексом у меня не получится?
— Слава тебе Господи! Дошло! Ты еще в казино решила бы попытать счастье. Там, говорят, тоже выигрывают.
— И проигрывают тоже! Знаешь, сколько создано произведений, в которых герой или один из персонажей разоряется? Великое множество! В литературе девятнадцатого века это был очень популярный сюжет.
— Знаешь, Пат, если бы ты занялась литературой двадцатого века, то нашла бы множество сюжетов, согласно которым персонажи разорились с помощью твоего форекса.
Патриция понуро опустила голову. Триш права. Но вдруг ее глаза радостно блеснули.
— Ты говоришь, что Тед скоро придет?
— Да, — ответила Триш, и, словно в подтверждение ее слов, прозвучал дверной звонок. — Вот и он, — объявила Триш и бросилась открывать дверь.
— Привет, Пат, как дела? — обратился к Патриции Тед, входя в комнату.
— Привет, Тед, я тебя очень жду.
Тед и Триш переглянулись. Слова Патриции их заинтриговали.
— Ты ждешь Теда? Я не ослышалась? — спросила Триш.
— Да, — ответила Патриция. — Мне нужен телефон Джима.
— Джимми? — хором спросили Тед и Триш. Они хорошо знали, что Патриция недолюбливает приятеля Теда, считает его глупым и неотесанным парнем.
— А зачем тебе Джимми? — Тед не скрывал любопытства.
— Хочу с ним посоветоваться.
Тед пожал плечами и продиктовал номер. Они торопились на мюзикл, поэтому у Триш не было времени допытываться у подруги, зачем той нужен телефон Джимми. Но по дороге в театр странное желание Патриции было основной темой их разговора. Начал его, как ни странно, сам Тед.
— Разве Пат не увлеклась Томом? — спросил он у Триш.
— По-моему, да. Совсем недавно они вместе смотрели «Чикаго». Она вернулась со свидания очень довольной.
— Тогда зачем ей Джим?
— Возможно, Пат на самом деле хочет с ним посоветоваться. Я думаю, это никак не связано с Томом.
— А я считаю наоборот! Вот если бы Пат встречалась с Джимми, а собиралась звонить Тому и советоваться с ним, то тогда я был бы с тобой согласен. Никакой связи с личными отношениями это желание не имеет. Том разбирается во многих вопросах. А о чем можно советоваться с Джимми? О выпивке? Разве только Пат решила вдрызг надраться... Тогда она выбрала правильный адресат.
— Но может быть...
— Триш, дорогая, ничего больше Джим не знает.
Но Тед ошибся. Оставшись одна, Патриция набрала номер Джима. Тот не заставил себя долго ждать и почти сразу поднял трубку.
— Привет, Джим! Это Пат. Ты играешь на бегах?
— Естественно! А что?
— И как? Успешно?
Джим вздохнул. Врать ему не хотелось, но звонок Патриции он истолковал по-своему. Он нравится Патриции, и она ищет повод с ним встретиться. Скачки лишь предлог, чтобы завязать разговор.
