– Ага, так я и поверил! – пробормотал сквозь зубы Ник и крикнул: – Кен, звони в «скорую»!
– Даже не думай! – воспротивилась Конни.
– Вы уж как-нибудь договоритесь там промеж себя, – жалобно простонал Кен. – Мне-то кого прикажете слушаться?
– Честное слово, Ник, я в полном порядке, – твердо заявила Конни. – Правда, получила основательную встряску, что твой ванильный коктейль, но все вроде в норме!..
Сощурившись, Ник придирчиво вглядывался в ее лицо.
– Ладно, Конни. Пошли наверх в мой офис, а там посмотрим.
– Роббинс! – взвыл Кен. – А мне-то что делать?
– Дверь давай держи!
Они уже начали подниматься, как вдруг Конни вспомнила:
– Моя сумочка! Я все рассыпала.
Девушка высвободилась из объятий молодого человека, опустилась на колени и принялась обшаривать ступени, подбирая самые разнообразные предметы: от крестообразной отвертки до серебристого тюбика крема.
– Дай помогу, – предложил Ник.
– Все о’кей! Я вполне в состоянии...
– Вполне в состоянии довести меня до помешательства! – Ник взял девушку за плечи, поднял с колен и заставил прислониться к стене. – Проклятье, женщина! Ты будешь возражать на каждое мое слово?
Ник подобрал рассыпанные по полу вещи, затем перебросил сумочку через собственное плечо.
– Ух, тяжеленная! Что у тебя там?
– Все необходимое для поспешного бегства.
Роббинс взял Конни под руку, и молодые люди медленно двинулись наверх.
– Для бегства? Возражение опять отклоняется. Никуда ты отсюда не пойдешь!
– Это не порадует типа, который на меня напал.
Ник с трудом совладал с приступом ярости.
– Что он сказал?
– Велел убираться из города! Сказал, что если явлюсь в суд, то мне не жить...
* * *
– Никаких докторов, – твердо заявила Конни на весь кабинет, полулежа в мягком кожаном кресле. – Сколько раз повторять? Я тебе не фарфоровая статуэтка. Кости целы. Выживу!
Как всегда, она храбрилась. Правый висок, – им она ударилась о перила, – болел невыносимо: непременно вскочит шишка. Правое колено ныло. В горле так саднило, словно железные пальцы до сих пор сдавливали шею, не пропуская воздух в легкие. Прекрати! Не задумывайся! – приказала себе девушка. Нельзя поддаваться страху. Падение с лестницы, конечно, событие не из приятных, но ей доводилось переживать и не такое! Бывало куда худее!..
Конни оглянулась на сидящего рядом Ника и решительно подвела итог:
– Я в полном порядке! Не зови эскулапов!
– Ты боишься врачей, – отметил прокурор задумчиво.
– А кто их не боится?! Ты когда-нибудь бывал у такого врача, который не причиняет боли? Выстукивает, выслушивает всякими железными штучками, холодными как лед! Потом ка-ак нажмет на синяк – и еще спрашивает, не больно ли? – Конни передернуло. – Спасибочки, пусть само заживает!
– Я понимаю, откуда этот страх перед докторами. Подобная реакция обычно бывает у людей, в детстве испытавших на себе жестокое обращение.
– Что-о? – Конни никогда не говорила с Ником о своем прошлом, как, впрочем, и ни с кем другим. – Не могу взять в толк – о чем ты?
– Да брось, Конни! Я же читал твое досье. Мы обсудили все детали еще во время первого процесса. Тебя арестовывали за побеги из дома. Тебя перебрасывали из одной приемной семьи в другую. И, сдается мне, дома эти не слишком-то напоминали дворцы добрых фей. Один из твоих приемных отцов был осужден за совращение малолетних и до сих пор отбывает срок.
– Не твое дело!
– Вот поэтому ты и боишься докторов, – продолжал Ник. – Детская психотравма. Тебе страшно обратиться к врачу, потому что, если врачи увидят, что с тобой сделали, у обидчика будут неприятности. И он выместит зло на тебе!
– Я-то принимала тебя за юриста, – фыркнула Конни. – А ты, оказывается, психоаналитик.
– В нашем деле приходится много чем заниматься.
Конни подтолкнула кресло на колесиках чуть вперед, положила ноги на заваленный бумагами стол и принялась нервно сплетать и расплетать пальцы.
– Ах, черт! Ноготь сломала!
– В драке? Ты что-нибудь еще помнишь?
Воображение, помимо ее воли, тут же восстановило кошмарную сцену на лестнице. Дыхание запульсировало в горле сдавленным стоном, и девушка сглотнула, пытаясь совладать со страхом.
– Я расцарапала тому парню лицо! Почувствовала под рукой его волосы. Вроде как сальные. Фу! И еще – кольцо в ухе.
– Это очень ценные сведения, – похвалил ее Роббинс. – По серьге можно заключить, что это не дежурный полицейский и не судебный исполнитель. Попытайся припомнить еще что-нибудь!
– Было слишком темно... По тому, как он меня ухватил, можно заключить, что парень выше меня ростом, но это нам вряд ли поможет. – Она внимательно пригляделась к Нику. Чего-то тот недоговаривает... – А почему ты решил, что это может быть полицейский?
– При нем был пистолет. По словам Кена, бандит прострелил замок на нижнем этаже. Как можно проникнуть в наше здание с оружием, не имея на то разрешения?
– Не глупи! – Конни закатила глаза. – Чего уж проще?..
– На входе стоят детекторы металла.
– Но совсем необязательно пользоваться парадной дверью. В последний раз, когда я скучала здесь в качестве свидетельницы, для меня не составило большого труда выбраться наружу и раздобыть гамбургер.
– О’кей, – неохотно согласился Роббинс. – Система охраны оставляет желать лучшего. Поэтому нужно подыскать для тебя надежное место. И ты туда отправишься немедленно!
– Нет! – объявила Конни и, сняв ноги со стола, встала. – Я собираюсь нанести визит в тюрьму. Вечером.
– Ну уж нет! – Взгляд Ника метал молнии.
– А вот и да! – кротко возразила Конни. – Тюрьма прямо за углом. Я, собственно говоря, запарковала машину на тюремной стоянке.
– И прошлась под окнами?
– Ага. Но почему ты удивлен? Практически все присяжные паркуют машины там.
– А тебе не приходило в голову, что в тюрьме могут оказаться доносчики, способные тебя опознать?
– Как? Ведь даже ты узнал меня не сразу. Потому-то я и решила, что ничего не случится, если я на минуточку сбегаю в здание суда посмотреть, что решит судья Фултон. И скажу тебе, что он...
Роббинс воздел руки.
– Ты самая невыносимая из женщин, с которыми я имел несчастье когда-либо общаться!
– Я не нарочно...
– Вот именно! У тебя врожденный талант мотать людям нервы.
– Присядь, Ник! Я уверена: как только ты поймешь, чего я добиваюсь, ты признаешь мою правоту. Мне сдается, что тип, который на меня напал, что-то знает об убийстве Майкла, а это – очко в пользу Стива Клуни. Так что мне обязательно нужно заглянуть в тюрьму и переговорить с бедняжкой Стивом.
– Бедняжкой?..
– Он на свете один-одинешенек! Держу пари, сидит в камере и страдает, несчастный и всеми покинутый. Стиву необходим друг.
