– Послушай, у меня есть сосед…Он не женат… зато приветлив, умен и… хороший человек, – делово сказала подруга, листая блокнот. – С него и начнем!
Меня смутила скупая характеристика Наташкиного соседа: не женат, приветлив, умен и хороший человек – портрет в блеклых красках, говорящий о том, что он далек от совершенства.
Подруга запланировала нашу встречу на пятничный вечер. После рабочего дня я забежала домой, переоделась и направилась в назначенное место – пафосный ресторан на одной из центральных улиц. Наташкин сосед встретил меня на крыльце. Он очень обрадовался нашей встрече, заявив, что доволен тем, что видит. «Не самый изящный комплимент» – подумала я и через силу улыбнулась. Кавалер пытался быть галантным: он помог мне снять плащ и сдал его в гардероб. Я была одета скромно: черная узкая юбка средней длины и персиковая блузка. Взгляд спутника был липкий и пошлый. Я смущалась и отводила глаза, как юная пионерка, мне даже не удалось его рассмотреть. Если бы меня просили описать портрет человека, с которым я была на свидании, я бы ограничилась фразами: не худой, чуть выше меня, в сером костюме.
Ресторан был пуст, что для пятничного вечера скорее аномалия, чем нормальное явление. Я грешным делом предположила, что это широкий жест Наташкиного соседа, и он щедро откупил зал, чтобы произвести впечатление. Но я ошиблась, мой спутник был удивлен отсутствием людей не меньше, чем я. Выбор стола оказался затруднительным. Я растерянно проводила глазами по большому пустынному залу. Наконец, махнув на первый попавшийся столик, я поспешно проследовала к нему.
Официантка сдерживала зевок, принимая заказ. Я попросила ее включить в зале музыку, чтобы было романтичнее (ведь у нас все-таки свидание), но она ответила, что музыкальное сопровождение после десяти часов вечера и при наличии людей в ресторане. Судя по вышесказанному, нас за людей она не считала. Я хотела сказать ей что-нибудь оскорбительное, но сдержалась. Ведь эта женщина должна принести мне еду, а где гарантия, что она не плюнет в блюдо?!
– Я думала здесь поживее, – процедила я, со злостью глядя в спину удаляющейся официантки.
– Раньше здесь свободных столиков не было, – мой спутник смущенно кашлял. – Я давно нигде не был. Работа!
Мы молчали, пребывая каждый в своих мыслях. Нас было уже трое за столиком: к нашей скромной компании присоединилась муха. Маленькое черное насекомое ползало по хлебобулочным изделиям, изредка потирая лапки. Живот мой урчал от голода, а разум тлел от скуки. Наконец, принесли наш заказ. На треугольной, достаточно большой тарелке вдали друг от друга стояли три мясных пирамиды с луком – свиные медальоны. Смотрелись они жалко и малоаппетитно. Увидев шедевр больной поварской фантазии, спутник нервно заерзал и предложил поменяться тарелками, т. к. по сравнению с моим его блюдо смотрелось вкусней и объемней.
– Зато останется место для десерта! – отшутилась я.
Мясо было жестким и не прожаренным. Я брезгливо отодвинула тарелку. Аппетит окончательно был испорчен.
– Да, похоже, вечер не очень удачный, – растерялся Наташкин сосед.
Домой я вернулась злая и голодная. Поздно вечером позвонила Наташка, чтобы прослушать подробный отчет о моем первом свидании.
– Чтобы сделала я на его месте? Устроила скандал и увезла бы даму сердца в другой, более приличный ресторан, – возмущалась я в трубку.
– Он оробел, – адвокатировала подруга. – Афанасий не каждый день прыгает по свиданиям!
– Кто? – испуганно переспросила я.
Вдруг я осознала, что мы даже не представились друг другу. То, что спутника звали Афанасием – для меня было открытием. Но я не спешила делиться этой информацией с подругой, ведь тогда она обвинила бы МЕНЯ в том, что вечер не сложился.
– Первый блин комом! – победоносно произнесла моя гипперактивная сваха.
– Я больше не хочу блинов из этого теста, – сказала я откровенно.
– Надо дать человеку второй шанс! Я его проинструктирую, и завтра ты его не узнаешь! Тебе все равно терять нечего!
С Наташкиной настоятельной подачи мы встретились на следующий день – ее сосед заехал за мной вечером. Афанасий был более раскрепощен, чем накануне, вручил небольшой букет роз и предложил мне самой выбрать ресторан. Он был учтив и галантен. По обоюдному согласию мы решили не употреблять в этот вечер спиртного, чтобы наше общение было равноценно, ведь он был за рулем и не мог позволить себе выпивать. В ресторане, на который пал мой выбор, было много народу. На наше счастье отказались от одного столика – я посчитала, что это хороший знак и поделилась своими соображениями с кандидатом в женихи.
– Я не верю в такие вещи, – отмахнулся он. – Если бы не было столика, то мы могли бы приехать в другой ресторан. Их тьма в городе.
«Из этой тьмы вчера ты выбрал самый мерзкий» – мысленно произнесла я, но вслух отшутилась:
– Вы не романтик, Афанасий!
Играла тоскливая музыка, напротив меня сидел мужчина, который мне не нравился. Он ерзал и чувствовал себя не уютно. Я пила минеральную воду и сдерживала зевки.
– Мне кажется ты очень раскрепощенная в постели, – неожиданно сказал Афанасий. Он огорошил меня таким откровением, видимо Наташка перестаралась в инструктаже. Я решила развеять скуку и немного поиграть роль роковой женщины. Развлекаться-то надо было!
– По-разному бывает, – произнесла я томно и провела языком по губам, как в пошлом фильме.
Мой собеседник оживился и решил развить постельную тему:
– Тебе какие позы нравятся?
Афанасий скривил рот и посмотрел на меня очень загадочно, как в дурацкой пародии на какого-нибудь супергероя. Я больше не смущалась и не отводила от него глаз, сверля глазами. В конце концов, он кандидат в мужья, я должна досконально изучить то, с чем возможно я буду просыпаться в ближайшие годы. Чем дольше я смотрела на его лицо, тем больше оно вызывало у меня нездоровое веселье. Оно было похоже на аккуратно слепленный здоровенный пельмень. Я вцепилась в бокал с минералкой и чтобы не заржать на весь ресторан, как лошадь, начала с жадностью хлебать жидкость. Афанасий ждал ответа, а я, понимая, что не в состоянии сдерживать удушливые спазмы смеха, притворилась, что кашляю. В следующую секунду произошло непредсказуемое: мой героический пельмень решил, что я подавилась, и со всей силы саданул по моей спине. Я обмерла, вытаращив на него глаза. Больше не хотелось ни кашлять, ни смеяться, ни кушать… Вечер был испорчен напрочь. У меня возникло желание сделать с этим человеком что-нибудь ужасное, фантазия рисовала садистские картины, в которых Афанасий страдал и корчился от боли. Чтобы прийти в себя я заказала двести граммов лучшего коньяка, сославшись на плохое самочувствие.
